Светлый град на холме, или Кузнец - Татьяна Иванько
— Мы не уйдём!
— Мы не уйдём!!!
— Без Свана Сигню мы не уйдём!
— Мы год едим из одного котла, скачем рядом, ложимся и встаём. Мы все живы, никто из отряда не заразился, и мы одолели чуму! Всё это Свана! — горячо восклицает Скегги.
— Мы будем здесь, с тобой, конунг, пока Свана не выздоровеет! — подхватывают все.
— Мы с тобой!
— Мы останемся со Свана!
— Она стояла за нас, теперь мы за неё! Мы с тобой, Великий конунг!!!
И лица, и горящие глаза полные решимости люди. Воины Свана Сигню. Воины огня и света.
Я поднялся. Слёзы встали в мои измученные горем и усталостью глаза.
— Спасибо, воины! Спасибо, что вы со мной. Спасибо, что вы с ней! Мы вернёмся все вместе с победой в нашу столицу!
Парни встают, криками и ударами в грудь, в сердце, поддерживают меня.
Мои воины. Воины Сигню. Золотая сотня.
Я шагаю к палатке, Торвард догоняет меня, за его спиной, оглянувшись, я вижу и Гуннара и Исольфа.
— Что Сигню, Сигурд? Как?
— Что?… — я поднимаю глаза на друга, ставшего здесь Ярни, — плохо…
Это заражение крови, я разбираюсь теперь. Рана на ноге зажила совсем… Но она лихорадит по-прежнему. Но уже не два раза за день… уже совсем без системы… И слабеет. Слабеет с каждым часом.
— Скажи, чем тебе помочь?! — они смотрят на меня во все глаза, готовые на всё, выполнить любой приказ, лишь бы чем-то облегчить уже не ей, а мне жизнь.
— Спасибо, — говорю я. — Большего, чем я уже получил от вас, мне и не надо.
Девятая ночь.
Пылающая Сигню. И не мечется уже, сбрасывая одеяла… Сегодня всё не так. Трясло её долго, но уже не стонала, как обычно, а только дрожит, синея, сжавшись и стуча зубами. А когда жар раскалил её тело, вообще размякла и стала безучастна и недвижима.
И в студёной воде не вздрогнула даже, вообще не реагировала никак. Если бы я не держал её, погрузилась бы с головой под воду. Члены совсем ослабли и не сопротивляются.
— Сигню… Сигню… Что же ты делаешь, Сигню?! — в отчаянии шепчу я на её лицо. Но даже веки не дрогнули от моего дыхания.
Дышит, но очень слабо, совсем тихо.
И не остывает почти в ледяной воде. Я вытаскиваю её и держу в руках, вода льётся потоками с рубашки, с волос, я не уследил, не выпростал сегодня косы из лохани. Всё не так сегодня…
Её голова не удерживается на моём плече и скатывается, увлекаемая тяжестью мокрых волос.
— Да что же ты… — в отчаянии и со слезами бессилия шепчу я, опуская её на пол, на пятнистую коровью шкуру, устилающую пол.
Горячая страшно, рубашка тут же высыхает.
Я приподнимаю её, чтобы напоить отваром — пришли три часа. Она почти не глотает — жидкость льётся мне на плечо…
Ты дышишь, Сигню?…
— Сигню…
Сердце… Я ищу жилку на шее и не сразу нахожу. Как слабо стучит. Будто дрожит. Всего лишь дрожит…
— Сигню! — рыдаю в голос от страха и бессилия.
Глава 9. Девятая ночь
… Жара… Давно не помню такой жары. Но жара мало донимает меня. С того дня как Сигурд умчался в Норборн к умирающей Сигню, я не могу видеть солнца. Я не могу дышать. Есть. Пить. Я не могу жить. Я не живу.
Я не выхожу из своих покоев день, другой, ещё… мрак сгущается вокруг меня.
Сигню умирает. Я никогда не увижу её. Сигурд увидит. Может быть уже мёртвой. Но увидит. Может быть, уйдёт за ней в Хеллхейм.
А я? Я останусь жить?
Что делать мне здесь без неё?..
Я нашёл сокровищницу и вошёл в неё, а теперь — меня не изгоняют, нет… Мою сокровищницу заваливают горным обвалом так, чтобы я мог только вспоминать, что я видел. Но жить так стало невыносимо.
Только бы видеть. Только услышать её голос. Жить без неё… Я целый год жил только мыслью о её возвращении. Сколько волшебных баллад я написал и спел в ожидании её. Сколько прекрасных грустных и весёлых сказок со счастливым концом. О волшебных красавицах, феях и драконах, пожирающих всё огнём… Сколько весёлых песен. Я верил и знал, она вернётся. И эту веру вселял и укрепил во мне Сигурд. Но и он в отчаянии умчался на север… Она не вернётся? Знала, что не вернётся…
Нет…
Я встал. Решимость овладела мной. Если бы она умерла здесь, я взошёл бы на её погребальный костёр. Но она умирает вдали от меня. А значит…
Вход в покои Хубавы с тайной лестницы мне найти легко, много раз сюда ходил. И застать её не боялся, в это время она всегда занята. Я знаю, где у неё сундучок со снадобьями, и я давно уже толковый лекарский помощник. Так что я отлично разбираюсь, какие надо смешать капли, чтобы получился яд…
Мои руки даже не дрожат…
…Я вырвался в небо…
Я лечу, невесомый и прозрачный…
Я лечу так высоко, что чувствую проходящий сквозь меня свет закатного солнца.
Я лечу на север, я увижу Сигню, я увижу ту, что оживила меня, а теперь я уйду вместе с ней в Хеллхейм. Грозовые тучи теснятся на севере, но что они мне?…
… — Сигню!!!
Мы все слышим этот крик, от которого холодеет душа и останавливается дыхание. Весь лагерь. Все ратники, все караульные, шлюхи. Все алаи. Все, кто спит и все, кто бодрствует. Отчаяние разорвавшегося сердца. Протест и бездна одиночества… Невыносимый звук.
Никто не смог остаться на месте. Мы рванулись к палатке Сигню. Все бегут, все несутся сюда. Полог отпахнут — духота. Скегги сказал с вечера: «Должно гроза назревает». Вот точно… Гроза назревает…
Сигурд, стоя на коленях, воет как дикий раненый в сердце зверь. Ревёт, прижав к груди безучастное обмякшее тело Сигню. Мокрые косы треплются по полу, а он прижимает её к себе, качает в руках, прижимается лицом…
… Как покойно… Как легко…
Нет ни жара, сжигающего моё тело, мой мозг. Ни скручивающего меня непроходящего холода. Ни боли, сверлившей мою ногу, ввёртывающуюся в каждую мышцу, в каждую кость. В мою голову, и превращающую моё сознание в туман и болото…
Как легко… Как же хорошо… Отпустите меня. Отпустите в этот покой…
Я вижу небо… Очень чёрное, жаркое, и я вижу весь лагерь, каждого моего ратника, каждый костёр…
Я вижу и Ярни с Гуннаром,
