Селим Ялкут - Братья
— Я это ценю. Дело в том, сегодня ночью вы могли оказаться жертвой пожара, вернее, намеренного поджога.
— Кому такое могло придти в голову?
— Один человек прибыл в город вместе с посольством из Константинополя и остановился у некоего грека.
— Кажется, я догадываюсь, о ком речь.
— Так вот. Эти люди предложили нашему знакомому совершить поджог соседнего дома, который, как и ваш, выходит с тыла на мусорную площадь.
— Зачем?
— Соседний дом, как вам известно, занимают посланники Венеции. Ночной пожар и их гибель имели бы для всех нас дурные последствия.
— Могу себе представить.
— Те, кто предложил совершить поджог, не знали, что наш знакомый любит по ночам гулять в этих местах. Они обещали ему хорошо заплатить, и выдали все необходимое, дом вспыхнул бы, как сухое дерево. И ваш сгорел бы вместе с ним.
— Прошу вас, продолжайте.
— Этот человек для вида согласился, а сам обратился ко мне. Назад у него дороги нет, его не выпустят живым. Единственный выход — представить дело так, будто он нарвался на засаду. Его станут искать в тюрьме. А он исчезнет. Мне негде его укрыть, и я думал, что вы… Для начала на несколько дней, пока мы не спугнем тех, кто направил его на злодейство. Всего несколько дней…
Миллисента молчала, я начал сомневаться в успехе.
— А чем он предполагает заняться дальше?
— Об этом пока рано говорить.
— Но вы не возражаете, если я выскажу свое мнение. Мы с мужем предоставим ему убежище, которое явно лучше в сравнении с тюрьмой. Я, конечно, должна буду объяснить мужу, но думаю, получу его согласие.
Я поклонился, выразив понимание.
— Ну, а дальше. Представьте, я думала об этом и рада, что судьба способствует моим планам. Он хороший актер. Я могла в этом убедиться. Почему бы ему не возглавить актерскую труппу под нашим покровительством. Иначе он опять попадет в какую-нибудь историю. Если вы согласны, каждый займется своим: вы — убедите нашего знакомого, я — собственного мужа. И будем считать вопрос решенным. Мы обязаны этому человеку, он спас нас от пожара. Страшно подумать, если бы эти люди нашли кого-то другого.
— Можно не сомневаться. Он будет рад вашему приглашению, а со временем вы сможете поблагодарить его сами…
Карина
__ __Брат исчез и объявился спустя три месяца, которые я провела в постоянной тревоге. В городе было неспокойно, казнили при большом стечении народа нескольких грабителей. Раймунд и его люди сбились с ног. И вот брат пришел, справился о муже. Несмотря на поздний вечер, Раймунда не было, я зажгла свечу, мы сели друг против друга. Он спросил воды, долго пил, молчал, потом запустил руку в карман плаща и положил в мою ладонь платок, слипшийся от засохшей крови. Я развернула, поднесла руку к глазам. В платке был перстень. Я пыталась умерить прыгающие пальцы, брат ждал. Я боялась спрашивать. Спросил он: — Этот?
— Да, этот.
— Ты хочешь знать, как это было?
— Да. — Сама удивляюсь, но я решилась.
— Я много лет дружен с одной особой, которая знает, как завлекать мужчин. Когда-то она была жертвой, теперь сама стала мстительницей. Когда-то я помог ей оправиться после болезни, теперь она помогла мне. А этого, — брат кивнул в сторону перстня, — не найдут никогда. Больше ни о чем не спрашивай.
— Брат встал, чтобы уйти.
— Там был еще хромой. — Минуту назад я поклялась молчать. Слова сами сорвались с языка. Дрожь била меня с головы до ног.
— Хромой? — Брат снова сел.
— Да, хромой. Они были вместе… Отец Тигран запомнил хромого.
— Почему не сказала сразу?
— Я видела только перстень. — Я схватила брата за руки. Боялась взглянуть ему а лицо. Хотела просить его остановиться. Его и себя. За порогом, в другой комнате заплакал сын.
— Возможно, лучше — не знать. — Это все, что я смогла сказать.
Брат осторожно разжал мои пальцы. — Значит, двое. — Он обращался к себе. — Они оба… — С этим он ушел…
И вот теперь… Пишу коротко, в большой тревоге, не устаю казнить себя за легкомыслие и небрежность. На днях к нам забежал Товий. Раймунд был дома, и мы уговорили мальчика поесть вместе. Сидели во дворе, на старом ковре, когда вдруг появился Илья. Ребенок совершенно не может усидеть на месте. Сын тащил шкатулку, где я храню немногие украшения, уселся с нами, я не успела опомниться, как вывернул содержимое сокровищницы на ковер. Вместе с известным перстнем, я держала его там. Лучшего места, казалось мне, не найти.
У меня заложило в ушах, я услышала удары собственного сердца. Раймунд взял перстень, я же готова была потерять сознание. Тут сзади к Раймунду подошла Зира — она прислуживала нам за столом — молча отобрала перстень у мужа и, не говоря ни слова, удалилась в угол двора, к очагу. Нужно было видеть, как растерялся Раймунд. Хоть мне было не до этого. Кое-как я смогла глотнуть воздух. Раймунд, не понимая, уставился на меня. Я равнодушно — так мне показалось — пожала плечами. — Зира держит там свои кольца, — пояснила я.
И мы продолжили ужин.
Раймунд
__ __Не думал, что у жены есть от меня тайны. Карина постоянно видит пугающие сны, тревожится и, похоже, взялась опекать меня, почти как нашего сына. Нужно сказать, в ее снах есть польза. К тому же, мне приятна ее забота. У меня странное отношение к ее дружбе с Зирой. Это преданная женщина — жене и нашему сыну, в этом я могу быть уверен. Но ее своенравие меня раздражает. Они с Кариной неразлучны, а мне приходится бороться за собственную жену. И с кем? Со служанкой. Недавно Зира буквально выхватила у меня из рук перстень, который я рассматривал. Карина просила не поднимать шума. С нами был Товий, и жена не хочет, чтобы мальчик стал свидетелем семейной ссоры. Я согласен, остается только привести в порядок свои мысли и понять, что происходит.
Благодарным слушателем оказался, как всегда, Артенак. У него немало собственных забот, но для меня остается время. Артенак спросил разрешения заходить к нам чаще, даже в мое отсутствие. Карина знает местные нравы и обладает живым умом. Похоже, Артенак попал под ее обаяние, дорожит им и хочет мира для всех нас.
И совсем неожиданное сообщил мне на днях Чипо. Этот человек тайно служит мне, а я закрываю глаза на его проделки. Чипо встретил на площади мою Карину. Как-то он видел нас вместе, при его любопытстве для него нет тайн. И вот теперь… Карина ничего не покупала и старалась остаться незамеченной. Что ей было там делать? Пока я не стал обременять себя этой загадкой. Недостойно исподтишка наблюдать за собственной женой, но, чтобы я не сказал, Чипо станет шпионить и впредь. Запретить я не могу. Такова его натура. Значит, и новости не заставят себя ждать.
Чипо известен в городе, Жискар не скрывает своего раздражения при его виде. Мне же приходится прибегать к хитростям. Мы часто бываем на базарной площади, и Чипо не составляет труда послать мне из толпы условный знак. Тогда я со своими людьми располагаюсь поблизости, и отлучаюсь по естественной надобности, не вызывая подозрений. Для встреч с Чипо достаточно нескольких минут.
Сегодня Чипо сообщил, что встретил человека, который, возможно, ударил его, когда Чипо выслеживал рыжую. До конца Чипо не уверен, человек хватил его сзади, но до этого он попадался Чипо на глаза. На нем темный плащ, голова покрыта, но Чипо не был бы самим собой, если бы не ухитрился заглянуть под колпак. На лице незнакомца есть следы оспы.
— Даже, если это он, я не держу зла, — сказал Чипо. — Как так? Знаете, сеньор, он мог проломить мне голову, но не стал брать на себя лишнего.
Как это вам? А мне по известной причине стало легче. Не стану называть имя, которое я узнал из описания Чипо. Я был изумлен, не решался спросить Карину о брате, не хочу слышать ее ответ. Как понимать? Неужели Карина с ним в сговоре? Но против кого? И как далеко они могут зайти? Артенак — единственный человек, с которым я мог поделиться. Ясно, он был поражен не меньше моего. Но призвал не спешить, чтобы не навлечь беды. Следует вести себя, как обычно, чтобы в погоне за призраками не разрушить того, что есть. Покой и благоденствие живых. Чтобы терпение мое не иссякло, я вспоминаю родину и мой тогдашний разбой на дорогах из мстительного чувства справедливости. Как неожиданно все обернулось.
И вот брат пришел. Был повод — день рождения Карины. Их отец завел в семье этот обычай, они его придерживаются. Теперь мы сидели друг против друга, и я, невероятно, испытывал некоторое смущение от знания того, что должен скрывать. Это связывало мне язык, хоть я старался не молчать.
