Охота на Церковь - Наталья Валерьевна Иртенина
– Подробнее! – насторожился сержант.
С шумным и опять невнятным причитаньем об украденном дочиста кирпиче Лежепеков потянул Горшкова за собой. Дотрусили до околицы села, вышли на разбитую дорогу до кладбища, окруженного леском. Пока увязали в грязях, председатель молча сопел, а сержанта мучили жажда и голова, словно стянутая железным обручем.
На карабановском кладбище Горшков никогда не был, поэтому развалины некоего строения чуть поодаль от могил его не удивили. Средь груд битого кирпича, кусков балок и прочих конструкций выглядывали небольшие фрагменты недоразваленных стен. На разборе руины орудовали лопатами и кирками подростки. В отдельную кучу они складывали цельные кирпичи, если таковые удавалось найти. Лежепеков возмущенно взирал на скромную горку небитого материала:
– В райисполком отчитался: есть кирпич для теплиц. Теперь что? Где возьму? Схитили вражины мой кирпич, ни с чем оставили! Диверсия и вредительство! Заводи дело, товарищ Горшков!
Сержант носком сапога поддел красный кирпичный обломок, обвел кислым взором барханы каменного крошева, на которых копошились школьники.
– А вы, ребята, откуда? – спросил он. Мыслей насчет расследования пока что не было никаких.
– Из города. Мы на субботник приехали, – раздались голоса юных энтузиастов. – Помогаем колхозу.
– Сегодня же не суббота? – задумался Горшков.
– А у нас каникулы, – белозубо улыбнулся комсомолец. – Вот жалко, что от этого очага поповщины почти не осталось небитых кирпичей. Никакой пользы для народного хозяйства.
– Так это церковь была? – догадался сержант и повернулся к Лежепекову. – Вы, товарищ председатель, точно видели цельные кирпичи в нужном количестве? Может, плохо разглядели после сноса?
– Куды там! Вот этими глазами видел, чем хочешь поклянусь, товарищ Горшков. Не иначе церковники разбой учинили…
К кладбищу тем временем подтягивались колхозники. О крахе председателевых планов насчет церковного кирпича уже прослышали в селе. Горшков, обходя руину, схватывал куски разговоров: «Дык умеючи надо взрывать…», «Богородица им кирпич не дала…», «А неча святое поганить…», «Были кирпичи, точно! Не скрали их, а сами рассыпались в щебень…» – «Это почему же? Старинному кирпичу износа нет». – «Туто вопрос научный! Надо энтот лом в раболаторию свезти, пускай изучают…»
Среди любопытствующих затесался старший из братьев Морозовых. Перед возвращением в город решил посмотреть, что сталось с храмом, где трудился священником неравнодушный и щедрый на добро, умеющий сочувствовать людским бедам, умный, как профессор, отец Алексей.
Вид развалин, оставшихся от церкви, показался ему удручающ и гадок. Но по нервам резанул не кирпичный лом, а другое. Среди парней и девчонок, разбиравших завалы, усердно махал лопатой Миша Аристархов. Морозов, подойдя, отозвал его.
– Не мог отвертеться?
– Не мог, – буркнул подросток. – Комсорг пристал, как репей, грозился последствиями.
– К матери хоть зайди, балда, – вздохнул Морозов.
– Зайду.
* * *
Младшие опять где-то промышляли, дома была только мать. Да и та в пересменке: утреннюю смену отработала, скоро идти в вечернюю.
– Капуста есть, а картошку, сынок, бережем, – словно оправдывалась мать, поставив перед ним миску щей. – Чтобы и тебе в городе хватило, и нам до лета дотянуть.
Михаил молча стал есть.
– Тяжело мне, сын, прокормить троих. – Она села напротив, подперла голову кулаком. – Вечером на фанерном заводе намаюсь, а спозаранку в школу идти – уборщицей там работаю.
– Тебя взяли в школу? – поперхнулся парень.
– Сама дивлюсь. Учительница Подозерова за меня поручилась, ее в школе тоже восстановили. Добро, сынок, возвращается сторицей.
– Вовсе нет, – отрезал Миша. Подумав, уточнил: – Не всегда.
Он доел щи и посмотрел матери в глаза.
– Мне тоже тяжело, мама.
Она спохватилась:
– И правда, что это я все о себе. Расскажи, как ты живешь. Что в школе?
– Я в комсомол вступаю, мам. Рекомендации мне Борька дал и наш комсорг, заявление уже написал.
– Как же так, сынок? – расстроилась мать. – Там же, в комсомоле, одни безбожники…
– Не надо, мама! – перебил он. – Я так решил и не отступлюсь.
– И ты тоже теперь… безбожник? – Глаза матери наполнились страданием и непониманием.
– Да, мама. Я больше не верю в Бога. Если б Он вправду был, всего этого с нами не случилось бы! И со всеми другими семьями священников. Отец три года на лагерной каторге отработал, и его опять арестовали. Ты помнишь, как мы жили без него, в самое голодное время? Милостыню у чужих просили, потому что ты жена священника, и тебе даже хлебных карточек не положено было. Я это никогда не забуду! Как в школе кормили картошкой только детей колхозников, а мне доставалась одна ругань. Как меня травили и обзывали поповским отродьем. И как уроки делал при лучине, потому что лишенцам керосин не продавали. Отец мучился в лагере, а мы из-за него. Что нам его Бог дал? Я не хочу больше быть человеком третьего сорта. Я хочу строить новую жизнь. После школы буду поступать в институт, выучусь на инженера-радиотехника…
– Разве отец во всем этом виноват? – По щекам матери текли слезы.
– А кто же?! – чуть не выкрикнул подросток.
Он стал натягивать куртку. Мать на прощанье тронула пальцами его подбородок.
– Уже пух растет, – с печальной задумчивостью произнесла она. – У тебя теперь своя дорога. Но знай, что ты всегда можешь вернуться. Мы остаемся твоей семьей. Об одном прошу. Не делай никому зла, сынок…
Михаил закаменел лицом от обиды, что мать так подумала о нем. Он отвернулся и без слов вышел из дома. Она перекрестила его в спину, шепча горькую молитву.
17
Из протокола допроса обвиняемого Гладилина И. М.
«Вопрос: Признаете, что были руководителем контрреволюционной церковно-фашистской организации, созданной в г. Муроме бывшим епископом Муромским Макарием (Звёздовым)?
Ответ: Признаю и желаю дать сведения о своей контрреволюционной деятельности и моих соучастниках. Во исполнение директив, полученных от Макария (Звёздова) и Сергия (Страгородского), мною создана церковная диверсионно-террористическая организация с филиалами в Выксунском и Кулебакском районах с общим количеством до 50 участников. Под руководством бывшего игумена Феодорита (Кудрявова) участниками организации монашками Петровой и Арсеньевой создан подпольный антисоветский монастырь, в который вовлечено до 45 чел. бывших монахинь. Под руководством бывшего белого офицера Векшина и попа Доброславского создана молодежная диверсионно-террористическая группа из 8 чел.
В.: Кого лично вы вовлекли в организацию? Назовите имена.
О.: Я лично вовлек больше 20 человек. Их имена: Кудрявов Федор, игумен Феодорит, поп Николо-Набережной церкви. Устюжин Павел, протоиерей Благовещенской церкви г. Мурома. Азаров Дмитрий, протоиерей Благовещенской церкви. Шустов Иван, дьякон Благовещенской церкви. Аристархов Алексей, поп церкви с. Карабаново. Доброславский Петр, поп г. Мурома. Арсеньева Ефросинья, бывшая игуменья Воскресенско-Покровского монастыря. Кудрицкая Анна, помощница игуменьи Арсеньевой, работала врачом
