Дмитрий Барчук - Сибирская трагедия
За мной пришли с наступлением темноты. Два красноармейца с винтовками. Штыки зловеще блестели в тусклом свете фонарей, освещающих коридор подвала.
Несколько шагов вверх по каменной лестнице, и на меня дыхнула теплом июльская ночь. После холодного и сырого подвала я наслаждался свежим воздухом, теплом и ночными шорохами.
Но меня далеко не повели. Завернули за угол тюрьмы и поставили на краю обрыва.
Красноармейцы встали в линию, изготовившись к стрельбе. Следователь Шварц скороговоркой зачитал приговор революционного трибунала и скомандовал: «Готовьсь!» Красноармейцы дружно вскинули винтовки.
Внезапно из темноты появился начальник губернской ЧК и сказал:
– Товарищ Шварц, вы не будете возражать, если я лично приведу приговор в исполнение.
– Пожалуйста, товарищ Чистяков. Личная месть всегда приятна. Только не промахнитесь.
Мой бывший друг попросил у солдата винтовку и прицелился.
– Да уж постараюсь…
Он выстрелил.
Дикая боль пронзила мою грудь, и я покатился на дно оврага, теряя сознание.
Свет. Много света. Белые фигуры склонились надо мной. Неужели это и есть рай? Но если это ангелы, то почему они в масках? И, словно прочтя мои мысли, один из них снимает марлевую повязку со своего лица, и я узнаю в нем Полину. Ее лицо серьезно и сосредоточенно.
– С возвращением. Живучий же ты, Коршунов! Дважды убивали тебя, а ты все воскресаешь. Смотри, третий раз тебя не спасут.
Счастливый, что рядом со мной Полина, я закрываю глаза и слышу голос Ольги Александровны:
– А все-таки товарищ Чистяков – настоящий снайпер. Все посчитали грудную рану смертельной. А вот на тебе – ни один жизненно важный орган не задет. Куда его теперь, Полина Николаевна?
– В общую палату.
– А под какой фамилией?
Полина задумалась лишь на минуту:
– Петров. Лекарств не жалейте. Хоть наркотиками накачайте, но чтобы через два дня он был на ногах.
Через день я уже смог вставать с кровати, а через два сам дошел до туалета. Об этом сразу сообщили Полине, и она вызвала меня к себе в ординаторскую на осмотр.
Пожилого хирурга и медсестру, помогшую мне дойти, она попросила ненадолго выйти из кабинета.
– Тебе надо уходить, Пётр, – сказала она казенным тоном.
Я попробовал спросить у нее, как мне это сделать, но вместо слов из моей гортани вырвалось какое-то мычание.
– Неужели снова? – воскликнула она. – Ты не можешь нормально говорить?
Я знаками показал, что нет.
У нее буквально подкосились ноги, и она опустилась на кушетку.
– Боже мой, боже мой! – обхватив руками голову, произнесла Полина. – Все вернулось на круги своя. Но все равно, Пётр, ты должен уйти. У тебя есть знакомые? Отлежись у них. А потом уезжай по своим документам назад во Владивосток.
«А ты?» – промычал я, показывая на нее пальцем.
– Я не могу поехать с тобой. И Петю ты тоже не возьмешь. Я дала слово, и должна его выполнить. Уезжай! Молю тебя! Уезжай! Ради нашего с Петей блага. Так надо, Пётр. Я люблю, я очень люблю тебя. Но судьба нас разлучила. Чистяков специально промахнулся, потому что я упросила его спасти тебе жизнь. А взамен поклялась, что до гробовой доски останусь с ним. Поэтому уезжай один. Найди за границей себе нормальную женщину. Женись на ней. Заведите детей. А за нас не беспокойся. Мы как-нибудь выживем. И за золото тоже. Никто о нем не узнает. Ну, с богом, любимый, пусть дорога твоя будет удачной. Я буду молиться за тебя. Уходи.
Сдерживая слезы, она быстро вышла в коридор.
Больше Полину я никогда не видел.
Дед Макар очень обрадовался, увидев меня живым. Еще две недели я отлеживался у него, а потом он на своей подводе довез меня до Тайги и купил мне билет на поезд до Хабаровска.
Благо, документы Ленского сохранились у него в целости и сохранности, поэтому в поезде патрули меня не трогали. Даже у чекистов немой большевик вызывал жалость.
От Хабаровска до Владивостока мне пришлось добираться на перекладных. Местами меня подвозили местные крестьяне. Однажды я даже прокатился на тачанке красного командира. Отступал с белыми частями. Много верст прошел один лесными дорогами.
Но на пароход я все-таки успел.
Стоял солнечный октябрьский день. Хотя было уже довольно прохладно, но в полдень солнце прогревало воздух, и он становился особенно прозрачным. Казалось, его можно было пить. Прогудев, пароход отшвартовался от берега и, оставляя за собой пенный след, устремился к выходу из бухты Золотой Рог в открытый океан. Последнее, что уловил мой взгляд на удалявшейся родине, было белозеленое сибирское знамя. Огромное полотнище, под которым четыре с половиной года назад начиналось антибольшевистское движение в Сибири, лениво колыхалось на ослабшем ветерке и словно провожало проигравших изгоев на чужбину.
Жаклин приехала затемно. Черная иномарка подвезла ее к самому гостиничному крыльцу. Она выпорхнула из машины веселой стрекозой и, послав водителю воздушный поцелуй, скрылась в отеле.
За этой картиной Сергей наблюдал с балкона. Он уже дочитал тетрадь и жадно курил сигарету.
«Значит, она лгала. Вся ее любовь – игра! Только средство, чтобы добраться до золота Полыхаева. Использовать меня втемную, а потом кинуть, как лоха, – накручивал он себя, пока она поднималась на лифте в номер. – Ну и поделом. Тебе преподнесли любовь, а ты и развесил уши, чтобы на них навешали лапшу!»
Теперь ему стало понятно, почему эффектная, успешная иностранка выбрала такого неудачника. Интеллектуал, простофиля и алкоголик в одном лице – идеальный помощник в поиске клада. Он будет довольствоваться малым, а влюбленный – и вовсе бесплатно.
Жаклин открыла дверь своим ключом и, увидев насупленное лицо Сергея, проворковала нежным голоском:
– Милый, пожалуйста, извини. Но я не могла отказаться от ужина с вице-мэром. Его помощь очень важна в моей работе.
– Это в поиске золота, что ли? – без всяких прелюдий выдал он ей правду.
Она замерла, снимая босоножку, а потом как ни в чем не бывало спросила:
– Ты ел что-нибудь?
– Какая к чертям собачьим разница, ел я или нет! – взорвался он. – Будь добра вначале ответить на мой вопрос: в Томск ты прилетела, чтобы найти клад командарма?
– И за этим тоже, – холодно ответила женщина и добавила: – Только маловероятно, чтобы он до сих пор сохранился.
– Это почему же? Будь любезна – просвети невежду.
– Долго рассказывать. И вообще, я не люблю, когда меня допрашивают. Да еще таким тоном!
Сергей не ожидал встречного выпада. Наивный, он полагал, что у него на руках все козыри. Однако не в объяснении с женщиной.
– Я тебя сюда не звал и не просил меня спасать, – надулся он. – А тем более – признаваться мне в любви и затаскивать меня к себе в постель.
– Это я тебя затащила в постель?! – прошипела она. – Ну ты и нахал, Коршунов! Я просто сказала, что ты мне нравишься, вернее, нравился, пока не лазил по чужим вещам. Я думала сама отдать тебе окончание рукописи. Но я ошиблась в тебе!
Она заплакала.
Он нервно заходил по номеру, а затем выбежал на балкон и закурил.
– Но почему ты мне сразу не дала ее прочитать? – выкрикнул он с балкона. – Ты же наверняка нашла ее в пражской квартире сразу, целиком?
Жаклин, всхлипнув, ответила:
– Вначале я не знала, можно ли тебе доверять. Хотела проверить тебя, увидеть твою реакцию. А потом мне ужасно захотелось самой разгадать эту головоломку и выложить тебе готовый результат. Сработал своеобразный инстинкт исследователя. Я вовсе не собиралась тебя обижать, а тем более – воровать твое наследство. Ты же знаешь, что для меня, как и для тебя, деньги – не главное в жизни. Пожалуйста, не злись. Дай мне лучше сигарету.
– Ты же не куришь?
– Сегодня можно.
Он подвинулся, и она встала рядом с ним, а потом и вовсе прильнула к его плечу. Два дымка струились над балконом, растворяясь в звездном небе.
– Так ты расскажешь мне историю этого золота? – спросил он уже без всякой злобы и обиды.
– Ну если тебе интересно, то слушай, – она начала издалека, причем очень аргументированно и четко, приводя по памяти точные даты, фамилии и прочие детали. – В ночь на 12 января 1920 года на станции Тыреть…
– Какой-какой? – переспросил он.
– Тыреть, – ответила она, не понимая подвоха.
Сергей заливисто рассмеялся:
– Просто в русском языке глагол «тырить» в просторечии означает то же самое, что и воровать. Усекла?
Жаклин улыбнулась и согласилась:
– Точно. Знаменательное совпадение.
– Слушай, а где находится эта станция? Что-то я о такой никогда не слышал.
– В Иркутской области, недалеко от современного города Усолье-Сибирское.
– А при чем здесь Томск? Дотуда полторы тысячи километров!
