Императорские изгнанники - Саймон Скэрроу
Массимилиан посмотрел на него.
— Если у врага не хватит припасов, есть высокая вероятность того, что они не будут беспокоиться о заложниках. Если мы попытаемся уморить разбойников голодом, это наверняка приведет к тому, что заложники умрут от голода первыми, или враг может убить их, чтобы не кормить больше ртов.
— Я понимаю это. Будем надеяться, что до этого не дойдет. Я поставлю ультиматум перед разбойниками — для них путь только капитуляция, как только будут закончены передовые укрепления.
— На каких условиях, господин? — спросил Плацин.
— Они отдают свою добычу. Мужчин продают в рабство, а остальных расселяют среди прибрежных племен. Никому не будет позволено остаться на своих традиционных землях.
Массимилиан вздохнул.
— Им это не понравится, господин.
— А им и не должно что-то там нравиться, — отрывисто ответил Катон. — Они просто должны принять это, или умереть.
— Вы не поняли меня, господин. Я прослужил на этом острове достаточно долго, чтобы узнать кое-что об этих людях. Они гордецы до невозможности. Их предки правили этим островом задолго до основания Рима. Они скорее умрут, чем станут рабами и отдадут свою землю.
— Возможно, это так, — согласился Катон. — Но другого соглашения я предложить им не могу. Их господство во внутренних районах должно быть подавлено, а их племена разбиты. Ничто другое не поможет. Если только у тебя нет других предложений относительно условий их капитуляции?
Массимилиан сделал паузу, затем покачал головой.
— Очень хорошо, — заключил Катон. — Если они не сдадутся, они умрут от голода. Если они попытаются вырваться, их надо остановить. Вот и все. Теперь, если кто-то хочет что-то еще добавить…
Полог палатки отделяющей другую ее часть, где располагались писцы, откинулся, и один из штабных служащих вошел и отсалютовал.
— Что случилось? — потребовал ответа Катон.
— Хирург пришел к вам, господин. Говорит, что это срочно.
— Срочно? — Катон нахмурился. — О, фурии, веди его.
— Да, господин, — писарь отошел в сторону и пропустил хирурга когорты, отодвинув полог. Как только он увидел испуганное выражение на лице хирурга, Катон почувствовал, как его желудок скрутило от тревоги.
— Это пленный?
Хирург покачал головой.
— Он в порядке, господин. Я менял ему повязки, пока возводился лагерь. Его руки и пальцы заживут, хотя он никогда не сможет пользоваться ими в полной мере. — Он взглянул на Аполлония и продолжил. — Ваш дознаватель хорошо постарался, господин.
Аполлоний пожал плечами.
— Если собираешься делать какую-либо работу, то лучше делать ее хорошо, а?
— Хватит! — вклинился Катон. — О чём ты пришел сюда сообщить?
Хирург заколебался, прежде чем ответить.
— Это болезнь, господин. Я думаю, она настигла нас.
— Что ты имеешь в виду? Мы держались в стороне от Августиса, когда отправились из каструма.
— Один из воинов, должно быть, подхватил её в городе до этого, господин. Это мое предположение. Он явился в мою палатку с жалобами на головную боль и слабость. Я положил его на носилки. В тот момент у него началась рвота.
Катон вспомнил долгие дни болезни, которую он сам пережил, и затяжную слабость, которую она оставила после себя. Он не мог допустить, чтобы чума поразила людей его колонны. Каждый из них был нужен ему для поддержания осады или для штурма вражеских укреплений, если в этом возникнет необходимость.
— Ты должен создать карантинную зону внутри лагеря. Установить палатку в одном его углу, оцепить ее и выставить постоянную охрану.
— Будет исполнено, господин.
— Где сейчас тот человек, о котором ты мне сейчас докладывал?
— Я приказал ему оставаться в больничной палатке, пока я докладываю вам, господин.
— Хорошо. Если повезет, эпидемия ограничится этим беднягой без риска распространения по лагерю.
— Дело в том, господин. — Хирург провел рукой по голове. — До того, как я отправился доложить вам, ко мне пришли еще два человека. У них были похожие симптомы, и я сказал им подождать с первым больным. Правда заключается в том, что я опасаюсь, что болезнь уже распространяется по лагерю в данный момент.
— Понимаю… — Тяжесть очередного бремени командования тяжело осела на плечах Катона. Потребовалось мгновение, чтобы все последствия этой новости дошли до его усталого сознания. Если его люди начнут болеть, способность колонны поддерживать осаду будет неуклонно снижаться. Он не сможет вызвать подкрепление из Четвертой когорты или контингент морских пехотинцев с бирем, опасаясь подвергнуть риску заражения подкрепления. Самым важным в этот момент было принять строгие меры предосторожности, чтобы предотвратить распространение болезни.
— План изменился. Я хочу, чтобы карантинная зона находилась за пределами лагеря. По крайней мере, в ста шагах от него. Немедленно отправьте туда тех, кто уже сообщил о признаках болезни. Все новые случаи должны докладываться тебе прямо там. Ты останешься с ними, пока болезнь не пройдет. Договорись с квартирмейстером, чтобы пайки и воду оставляли на безопасном расстоянии. Тебе понадобятся отдельные латрины. Массимилиан?
— Префект?
— Назначь специальную группу солдат для этого, а вокруг карантинной зоны возведи частокол. Я не хочу, чтобы у кого-то из воинов возникло искушение навестить своих товарищей. И я не хочу, чтобы больные были открыты для атаки разбойников, которые все еще могут находиться за пределами долины. Назначь полцентурии для охраны.
— Да, господин.
Катон смотрел на хирурга с серьезным выражением лица.
— Очень важно, чтобы ты сделал все возможное, чтобы сдержать распространение болезни. Успех этой кампании зависит от того, хватит ли у нас людей, чтобы довести ее до конца. Если половина когорты погибнет от чумы, все будет потеряно. Ты понимаешь?
— Да, господин. Я знаю свой долг.
— Тогда не подведи меня. Лучше займись приготовлениями немедленно. Свободен.
Когда хирург вышел из палатки, Катон сложил руки вместе и закусил губу.
— Это несколько меняет ситуацию, — прокомментировал Аполлоний.
— Замолчи..
— Теперь выбор стоит между тем, чтобы начать атаку сразу, пока у тебя еще достаточно людей, и понести большие потери, или придерживаться первоначального плана и надеяться, что болезнь не распространится на всю когорту и не сделает ее неспособной поддерживать осаду, не говоря уже об атаке. — Аполлоний выгнул бровь. — Интересно, что ты выберешь?
Катон почувствовал колючую обиду на то, что агент снова испытывает его и пытается залезть ему под кожу. Он подавил в себе желание наброситься на него, чтобы заставить замолчать. Его спасло вмешательство Плацина.
— Я предлагаю атаковать их на рассвете, господин. Прежде чем у них будет шанс
