Саймон Скэрроу - Добыча золотого орла
– Я думаю, он очень спешит, – Макрон подмигнул Катону, который медленно поставил свой вещмешок и распрямил спину. – Да только ты все едино никуда не поплывешь, пока не прибудет еще один пассажир.
Капитан скрестил на груди толстенные ручищи.
– Не поплыву?
– Даже и не попытаешься, если не хочешь неприятностей.
– Никто не смеет угрожать мне на борту моего же судна. А уж в последнюю очередь какая-то солдатня. Как только колокол пробьет вторую стражу, мы отплываем.
– Ничего подобного, – твердо заявил Макрон. – Сомневаюсь, чтобы легат отнесся к такой выходке с юмором.
– Легат? – Брови капитана поползли на лоб.
– Тит Флавий Веспасиан, до последнего времени командир Второго легиона Августа. К слову, и мы тут не «какая-то солдатня», а центурионы.
– Центурионы? – Капитан с сомнением покосился на Катона. – Что, оба?
– Именно так. Поэтому советуем тебе, приятель, нас не донимать.
Капитан не ответил, лишь окинул их взглядом и, быстро отвернувшись, принялся выкрикивать приказы своей команде.
– Вот ведь хрен собачий, – пробормотал Макрон.
– Интересно, почему легат задерживается, – промолвил Катон, окидывая взглядом причал. – Предполагалось, что он только нанесет визит вежливости командиру здешнего гарнизона.
Макрон пожал плечами:
– Сам ведь знаешь, каковы эти аристократы. Компанейская публика, когда они в своем кругу. Небось здешний командир завалил нашего просьбами передать от него письма и приветы куче родных и знакомых в Риме.
Неожиданно Катон вытянул шею.
– Ага, вот и он.
– Ну вот, вопрос сам решился, – буркнул Макрон. – По крайней мере мы сможем отчалить, покуда этого хренова капитана не хватил удар.
Легат, как и его центурионы, путешествовал налегке. Весь его багаж должен был быть отправлен следом и со временем прибыть в Рим, а его дорожный сундук уже подняли на борт. Одет он был в шелковую тунику с золотым шитьем по кайме, простого покроя, но столь наглядно указывавшую на высокое положение ее обладателя, что, когда он шагал по причалу, высматривая «Аякс», люди перед ним расступались.
Катон помахал рукой, привлекая внимание легата, и вскоре его подбитые железными гвоздями сапоги уже загромыхали по палубе. Макрон с Катоном по привычке вытянулись по стойке «смирно».
– Вольно! – Вид у Веспасиана был озабоченный. – Я только что узнал новости, которые могут быть для вас интересны. Утром прибыл армейский курьер.
Макрон почесал подбородок.
– И что за новости, командир?
– Каратак сбежал.
– Сбежал? – Макрон с сомнением покачал головой. – Да как это могло быть?
– Кажется, пленники устроили бунт, возмущаясь плохой кормежкой. Людей послали на усмирение, но оказалось, что это была инсценировка, устроенная ради побега. Едва ворота открылись, пленники устремились в проем и бросились на солдат с голыми руками. Сотни из них погибли, отдали свои жизни за то, чтобы Каратак вырвался на свободу. Вот это верность! – Веспасиан повернулся к Катону. – Ты ведь с ним знаком. Как думаешь, что он теперь будет делать?
Катон пожал плечами:
– Почем мне знать, командир? Я говорил с ним всего несколько раз.
– Он попытается продолжить войну?
Катон кивнул:
– Да, командир. Я думаю, этот человек никогда не покорится. Скорее умрет, если придется.
– Стало быть, война не окончена. – Веспасиан печально покачал головой. – А ведь после всего, что случилось, я надеялся…
Не закончив фразу, легат устало отвел взгляд, прошел по палубе и остановился, облокотившись о носовое ограждение. Оба центуриона проводили его взглядами. Потом Макрон сказал Катону:
– Надо отдать Каратаку должное. Он никогда не отчаивается.
Катон кивнул и тихонько добавил:
– И на том ему спасибо, что он не удрал до того, как с нас сняли все обвинения в благодарность за его пленение.
Макрон вытаращился на Катона, а потом расхохотался и хлопнул друга по плечу. Катон вздрогнул.
Приняв на борт последнего пассажира, капитан приказал отчаливать. На воду опустились тяжелые весла, гребцы налегли на них, и корабль медленно отошел от причала, подальше от других судов. Когда он оказался в водах канала, весла подняли на борт, а вместо них распустили паруса. Легкий ветерок вынес корабль из канала в открытое море, где ветер был сильнее и мигом наполнил главный парус так, что он выгнулся, как днище котелка. Теперь нос корабля то высоко вздымался на волнах, то опадал. Катон с Макроном перешли на корму и, облокотившись на ограждение, смотрели на удаляющийся берег Британии, пока тот не превратился в размытые очертания на горизонте. Тут Макрон потерял к нему интерес и направился к главной мачте, решив подбить кого-нибудь из команды на игру в кости.
Катон остался у ограждения, удивляясь тому, с чего это он так расчувствовался, видя, как исчезает из виду земля, где на его долю выпало столько боли и опасностей и где он видел столько жестокости, что этого с лихвой хватит на всю жизнь. Вроде бы, покидая остров, ему пристало ощущать облегчение, так нет же, вместо этого какая-то странная пустота, словно он оставил на этом берегу какую-то важную часть самого себя. Спустя момент корма «Аякса» вздыбилась, в последний раз Катону открылся вид на отдаленную землю, а потом корабль соскользнул по волне вниз, и Британия окончательно пропала из виду.
Почувствовав, что кто-то стоит у него за плечом, Катон оглянулся и увидел Макрона, смотревшего на белую пену за кормой.
– Кажется, на этой долбаной посудине никто не готов сыграть в кости с центурионом.
– Можно ли их в этом винить? – улыбнулся Катон.
– Ну, ты, конечно, не станешь…
– Конечно.
– Ясное дело, – проворчал Макрон, не скрывая разочарования. – А о чем ты тут тоскуешь?
Катон посмотрел на друга, но ответил не сразу. По правде сказать, он начал размышлять о будущем. О том, что будет теперь, когда они расстались со Вторым легионом. Легат обещал, что по прибытии в Рим будет покровительствовать и использует все свое влияние, чтобы они получили назначение в новый легион. Но ведь нужно еще, чтобы нашлись вакансии. В настоящее время нигде, кроме Британии, боевые действия не велись, и потребность в центурионах для легионов, расквартированных по мирным провинциям империи, была весьма ограниченной, а перспектива несколько месяцев отираться без дела в Риме в компании все больше и больше впадающего в раздражение Макрона не слишком воодушевляла. Катон очень надеялся, что назначение в новый легион и возвращение к настоящей службе произойдут быстрее, чем его друг спятит от тоски и безделья.
Катон улыбнулся:
– Просто задумался.
– О чем?
– О том, что нас ждет. Впрочем, в любом случае это будет лучше того, что нам пришлось пережить за эти два года.
– Ты так думаешь? – фыркнул Макрон. – Поверь мне, бывают места и похуже, а имея в виду наше с тобой везение, можно не сомневаться в том, что нам доведется их повидать.
Катон обернулся и посмотрел за корму. Его взгляд скользнул по исчезающему пенному следу, тянувшемуся за «Аяксом», а потом устремился к горизонту.
– Интересно, увидим ли мы еще когда-нибудь Британию?
Макрон пожал могучими плечами:
– Честно говоря, парень, боюсь, что это очень даже возможно.
От автора
Хотя Каратак и его воины были выбиты легионами с поля боя на следующий год после вторжения, неукротимый военный вождь бриттов продолжал ожесточенно сопротивляться установлению власти Рима. После нескольких поражений на юге острова Каратак бежал во владения племен, населявших территорию нынешнего Уэльса. Эти дикие, воинственные горные племена разделяли его стремление к независимости, тем паче что воинственный настрой в них поддерживали друиды, нашедшие пристанище и основавшие свой культовый центр на острове Англси. Высокий боевой дух этих племен в сочетании с труднодоступной горной местностью, затруднявшей проведение карательных операций, еще долгие годы основательно портил жизнь наместникам новой римской провинции – Британии. Каратак поделился с горными племенами выработанными им на собственном нелегком опыте наиболее эффективными методами ведения боевых действий против римлян, и летучие отряды горцев являлись постоянной угрозой для рассредоточенных по обширной территории римских гарнизонов, а особенно для их уязвимых путей снабжения. Впрочем, Рим имел давнюю традицию не смиряться с неудачами и не допускать существования на территориях, объявленных им своими, локальных очагов сопротивления. Со временем Каратака вытеснили из Уэльса, и он бежал на север Британии, предполагая заручиться поддержкой могущественной конфедерации бригантианов. Значительная часть бригантианской знати относилась к его делу с сочувствием, однако их верховная правительница, царица Картимандуа, боялась навлечь на себя гнев Рима. Однако то, чем все это обернулось, – совсем другая история. История, которая, вполне возможно, потребует возвращения в Британию двоих опытных и одаренных командиров.
