Золотой петух. Безумец - Раффи
«Когда человек тонет, он хватается за соломинку». Хотя рассказ пастуха причинил Вардану сильную душевную боль, он пробудил в нем и проблеск надежды. «Не все еще потеряно…» — подумал он.
Вардану было известно, что старик Хачо и двое его сыновей, Айрапет и Апо, были арестованы. Возможно, тюрьма послужила им убежищем и спасла от курдов, если их сразу же не убили там. Ему также было известно, что во время обыска старик удалил из дому всех женщин; они, очевидно нашли приют у родных и соседей. Лалу они наверняка взяли с собой. Возможно, им удалось спастись, если жилища, где они укрывались, не постигла та же участь, что и дом старика Хачо.
Утешало Вардана и то, что, по словам пастуха, кое-кто из жителей спасся бегством. «Может быть, в числе беглецов была и семья Хачо, — думал Вардан, — значит, и Лала с ними. Но куда они бежали, где нашли пристанище?» Эти вопросы мучили Вардана.
Пастухи ничего толком не могли ему объяснить. Катастрофа произошла ночью, внезапно, так что никто ничего определенного не знал. Проезжая через Алашкертский уезд, Вардан не встретил ни одного армянина. Курды не могли всех вырезать или угнать в плен, — видимо, население спаслось бегством. Но куда они бежали?
Глава тридцать пятая
Отъехав от развалин дома Хачо, Вардан не знал, в какую сторону ему направиться. Сведения, полученные им от пастухов, были настолько неточные, что он затруднялся принять определенное решение.
Смеркалось. Вардан ехал по равнине. Те же тоскливые картины открывались его взору на каждом шагу: развалины, обезлюдевшие деревни, выжженные поля. «Неужели в этом краю не осталось ни одного армянина?» — подумал Вардан. Вдруг на фоне этой пустынной местности он увидел человеческую фигуру. Медленно и неуверенно взбирался человек по крутому горному склону, держась за камни, чтобы не упасть. Порою он останавливался и, выпрямившись, окидывал взглядом равнину. Наконец он достиг вершины горы и подошел к самому краю отвесной скалы, нависшей над бездной.
В лучах заходящего солнца четко вырисовывалась его неподвижная фигура. Человек смотрел на распростертую у его ног равнину, которая всего лишь несколько дней назад была ареной кровавых событий. Долго стоял он так над бездной, словно погруженный в глубокое раздумье.
Внимание Вардана невольно приковала эта странная фигура, в которой ему чудилось что-то зловещее. Он натянул поводья и, остановив коня, стал наблюдать. Он видел, как человек, глядя вниз, на опустошенную равнину, словно в отчаянии, несколько раз всплеснул руками, а затем, закрыв лицо, бросился с вершины скалы. Маленькая человеческая фигура катилась, как мяч, ударяясь по пути о камни. Вардан стегнул коня и помчался на помощь гибнущему. Через мгновенье он достиг подножья горы. Зацепившись при падении за кусты, росшие в расщелинах скал, человек повис над бездной. Вардан обрадовался, теперь у него была надежда спасти жизнь несчастного. Он посмотрел вверх и увидел, что тело самоубийцы находилось от него примерно на высоте пятидесяти футов. «Как снять его оттуда?» — озабоченно подумал Вардан. Спешившись, он стал осматривать поверхность отвесной скалы, возвышавшейся над ним. Как бы добраться до кустов?.. Человек все так же висел, не подавая ни малейших признаков жизни. Что заставило этого несчастного покончить с собой? На всем окружающем лежала печать такой грусти, что в глазах Вардана все приобретало таинственный смысл.
Он понимал, что ему придется пойти на риск, чтоб спасти несчастного, который, возможно, был еще жив. Чувство сострадания заставило его забыть об опасности, и он принял смелое решение. Заметив, что кое-где в расщелинах скалы росли кусты, юноша решил, цепляясь за них и за камни, вскарабкаться. Вардан обладал гибкостью змеи и проворством кошки. Протянув руку, он ухватился за первый же выступ и стал карабкаться. Не успел он подняться на несколько аршин от земли, как сорвался камень, за который он цеплялся, и Вардан полетел вниз. «Отсюда неудобно», — подумал он, не обращая внимания на свои исцарапанные в кровь руки.
Натура у Вардана была настойчивая, трудности еще больше подстегивали его. В нем росло самолюбивое желание преодолеть их. Он торопился, так как солнце уже близилось к закату: через несколько минут стемнеет, и тогда ему трудно будет исполнить свой замысел. Вдруг в голове его блеснула новая мысль. Он снял с седла аркан, которым пользовался как оружием; к концу его был привязан свинцовый шарик. Размахнувшись, Вардан забросил конец аркана на скалу. Веревка крепко обмоталась вокруг сучковатого дерева, которое росло недалеко от того места, где лежал самоубийца. Ухватившись за другой конец веревки, юноша, как паук, пополз вверх и через несколько минут был уже возле безжизненного тела. Он поднял его на руки… Но каково же было его удивление, когда его взору предстал Томас-эфенди.
Чувство гнева, ненависти и отвращения овладели им с такой силой, что он готов был тут же сбросить в пропасть это отвратительное тело, чтобы, разбившись о камни, оно стало добычей хищников.
Но у Вардана было доброе сердце: он не мог быть жестоким по отношению к поверженному врагу. Обвязав веревкой безжизненное тело эфенди, он осторожно спустил его к подножию скалы, затем спустился сам.
Прежде всего Вардан проверил, жив ли еще Томас-эфенди. Тело у него было сильно изувечено, голова и лицо разбиты о камни и залиты кровью, но он еще дышал, хотя был без сознания. Этот злодей, по вине которого были разорены тысячи крестьянских домов и опустошен целый уезд, причинивший столько горя Вардану, находился сейчас в таком беспомощном состоянии, что невольно вызывал к себе жалость. Попадись эфенди в руки юноши при других обстоятельствах, Вардан не пощадил бы его, но сейчас это беспомощное, распростертое у его ног искалеченное тело, казалось, просило пощады.
Вардану не впервые приходилось иметь дело с ранеными, он и сам не раз бывал ранен, поэтому всегда держал при себе перевязочные средства. Первым делом он остановил пострадавшему кровь и перевязал раны на голове.
Тем временем ночная мгла окутала равнину, небо покрылось грозовыми тучами; поднялся сильный ветер, предвещавший бурю, сверкнула молния.
Вардан решил искать пристанища. Он положил раненого на лошадь, привязал его и, ведя коня под уздцы тронулся в путь. Но в какую сторону ехать? В окрестных армянских деревнях не было ни одной живой души. Он вспомнил, что недалеко должна находиться курдская деревня, и пошел в том направлении.
Дорогой он размышлял о том, что могло толкнуть эфенди на самоубийство. Неужели муки совести, раскаяние?
Память не изменила Вардану: вскоре замелькали огоньки,
