Владимир Возовиков - Поле Куликово
- Тебе поберечься надобно, князь. И без того много рисковал головой для нашего дела.
- Это моя третья просьба, - твердо повторил Хасан.
- Добро, - Димитрий произнес свое "добро" с откровенным неодобрением: молодо, горячо, упрямо. Ему, тридцатилетнему государю, Васька Тупик и Хасан, которые были моложе всего на пять лет, казались юнцами.
- Мне, государь, хотелось бы узнать своих воинов, и они должны привыкнуть ко мне.
- Понимаю. Сотню получишь нынче. Ступайте в мою дружину, там ждите.
В тот же день к вечеру князь Хасан получил под свое начало сотню воинов в конной дружине большого полка. Тупик снова возглавил один из дозорных отрядов в сторожевом полку. Просился в крепкую сторожу Семена Мелика, узнав, что ей государь приказал: "Только своими глазами повидайте татарские полки", но главный воевода сторожевого полка князь Оболенский не пустил: довольно-де с тебя славы и риска, оставь немного другим. И Тупик, двигаясь с отрядом впереди сторожевого полка, сам теперь люто позавидовал старым знакомцам из сторожи Семена Мелика - Карпу Олексину и Петру Горскому, которые привезли Димитрию в Березуй важные вести и пленного мурзу. Тумены Мамая они увидели в трех переходах от верховьев Дона, на Кузьминой гати. Пленный снова твердил: войска у Мамая так много, что его нельзя счесть, но Димитрий теперь твердо знал - ордынская сила тоже имеет счет.
В Березуе русско-литовская рать Ольгердовичей наконец соединилась с войском Москвы. На подходе союзников им передали приказ великого князя разделить силы: Андрею Полоцкому стать в полк правой руки и принять командование им, Дмитрию Трубчевскому - занять место в промежутке большого полка и полка левой руки. Русские воины радостным кличем приветствовали братьев и союзников.
Через день войско вышло к Дону, опередив Орду. С тревогой всматривались ратники в ясную даль Задонщины, каждый гонец, приносившийся оттуда к воеводам, вызывал множество толков и вопросов. Что решат князья? Где противник? Дальше пойдет войско или станет заслоном от лютого ворога здесь, в преддверии Дикого Поля? Большинство склонялось к тому, что московский государь обложит полками левобережье Дона и не пропустит Орду в русскую землю - опытные воины знали, как удобно бить ворога на переправах. Старый Таршила не соглашался, задорил своих: "Пойдем за Дон, до Сарая и далее, где самая Орда заводится, - до великой стены". - "Какой стены?" - удивлялись ратники. "А есть там стена посередь степи, до самого неба. Когда ишшо люди сильно плодиться начали, они, штоб не воевать из-за земли, напополам ее разгородили: одна половина ихняя, хиновская, другая - наша. А потом Чингизка собрал Орду и велел ту стенку продолбить, с тех пор они захватывают чужую землю. Дак мы их обратно в ту дыру загоним, заделаем ее, уж тогда воротимся". Таршила посмеивался, ратники недоверчиво качали головами: "Брешешь ты все, дед. Игде она, та стена, - до нее, поди-ка, и в год не доедешь?" - "А ты што, сидя за печкой, хочешь одолеть ворога? Они вон полсвета прошли, а мы што, хуже их? Пока волчье логово не разоришь, овечек не уберечь. Не ныне, так завтра до логова все равно добираться надо, коли жить хотим".
Остылой тревожной синевой сквозила донская даль, в безветрии дремали стяги полков, к великокняжескому шатру, раскинутому на возвышенности возле деревни Чернавы, съезжались князья и воеводы. Димитрий только теперь встретился с Ольгердовичами, сердечно обнял их.
- Ай, витязи лихие, гнездо Гедиминово! Повязали братца-то, крепко повязали. Где он ныне?
- Вышел из Одоева, берегом Упы крадется, как вор, - отвечал рослый Андрей, заправляя под шлем мягкую густую прядь. Дмитрий, хрупкий на вид, подвижный, чуть нервный, похожий на брата лицом и серыми большими глазами, в которых еще не растаяла дымка пройденных далей, добавил:
- Наши дозоры с него глаз не спускают. Ночью гонца его к Ольгу поймали: Ягайло слезно просит ответить, когда Ольг на Дону будет. Тот, видно, не спешит, а без него Ягайло опасается к Мамаеву котлу садиться - как бы от ордынского угощения живот не схватило.
- Рязанец-то изворотлив, - заметил младший Тарусский, Мстислав. - Ждет, пока мы с Ордой порежем друг друга, он же земли наши приберет под свою руку.
- Подавится, глотка узка, - ответил Бренк.
- За народ рязанский обидно, - вступил в разговор Оболенский. - Эвон сколько охотников пришло. А кабы князь ихний с нами стал!..
- Народ за правителей не ответчик.
- За кого ж он ответчик? - зло спросил Владимир.
- Власть от бога, - тихо сказал Иван Тарусский, - должен народ чтить ее.
- От бога? - звякнул голосом Владимир. - Мамай тож от бога? Неча нам все на бога сваливать! Народ, он своих правителей стоит. Небось братоубийцу Глеба старая Рязань выбила вон. И Борьку Нижегородского народ взял за глотку, как начал тот разводить крамолу.
- Что ж, ныне бунтовать рязанцам? - сухо спросил Тарусский.
- Против князя-изменника бунтовать не грех. Али судим мы ныне тех рязанцев, кои явились к нам, не спросив свово государя? Али те бояры и паны, что от Ягайло к нам переметнулись, чести себе не добыли? Они ж бунтовщики против своих-то государей…
- Будет, Володимир, - Димитрий, хмурясь, оглядел воевод, поджидая, пока они рассядутся. Каждый из них знал свое место. На военном совете по правую руку от князя сидел брат Владимир Серпуховской, по левую - Бренк. В первом ряду напротив - Боброк, Ольгердовичи, Оболенский, Ярославский, Белозерский с сыном, Тарусские, боярин Тимофей Вельяминов, брат его Микула, за ними - другие князья и большие бояре. На князьях и воеводах полков золоченые шлемы и брони, оружие тоже чеканено золотом, изукрашено дорогими каменьями, на боярах помельче рангом чеканка серебряная. Хотя иные из них побогаче удельных князей, соблюдали необходимый в воинском деле этикет - ратники должны издалека различать своих начальников. Поэтому и ферязи почти на всех разного цвета.
В наступившей тишине взоры выжидающе устремились на государя. Он долго молчал, глядя перед собой сквозь бояр, одной рукой поглаживая темную бороду, другой опираясь на меч с золотой рукояткой. Тонкое полото льняного шатра рассеивало солнечный свет, пригашенные блики текли по высокому княжескому шишаку на гладкую сталь оплечья. Золоченое зерцало с красным фигурным крестом оттеняло густую чернь подстриженной бороды и серебристые переливы легкой кольчуги из нержавеющего булата. Стальные бутурлыки Димитрий снял, его шагреневые сапоги бросали красное пламя в зеркальные пластины оборки на бедрах, и воеводам казалось, что их государь только что вырвался из битвы, где по пояс текли кровавые ручьи.
Наконец взгляд князя как бы вернулся издалека, он жгуче глянул в лица наперсников, отчетливо заговорил:
- Наше войско соединило знамена. Ждать нам более некого, кроме врага. Перед нами Дон, за Доном - Орда. Через день-другой Мамай будет здесь. Союзники Орды - Ягайло и Ольг приотстали, один - под Одоевом, другой - под Ряжском. Мы не ведаем всех мыслей врагов, но есть у нас думка такая: могут они ударить разом, с трех сторон. Стоять будем - того дождемся. За Дон пойдем - вызов Орде бросим, и тогда уж миром никак не поладим спор. Опять же, дорогу себе отрежем. Что скажете, бояре?
Долго молчали, хотя каждый с утра ворочал в голове вопрос: что дальше? Намек бы подал государь, какое из двух решений любезнее его сердцу, ан нет: так высказался, будто оба не годятся. Может, у него есть третье, а поди угадай! Даже те, кто пришел на совет с готовым словом, задумались - так ясно и просто Димитрий обнажил опасности того и другого выбора. Наконец Вельяминов Тимофей, покашляв в кулак, осторожно заметил:
- На Воже мы встретили Бегича после его переправы и одним ударом в реку смели.
- На Воже нам не готовили удар в спину союзники Орды, - тотчас отозвался Федор Белозерский.
И без того красное лицо Вельяминова стало как буряк.
- Я лишь напомнил…
- Заманчиво ударить врага на переправе, - заговорил Иван Тарусский. - Мы раньше к Дону вышли, время есть изготовиться да последить за Мамаем и его друзьями. Ягайле-то через Дон тож идти надобно. Тут преимущество наше немалое…
- Коли встречать их поодиночке, - подхватил Ярославский. - А вот как разом обложат, что медведя в берлоге…
- Тож верно, - согласился Тарусский.
- Оно конешно, - насмешливо заговорил Ярославский, - на сем берегу стоять удобнее: земля, почитай, своя, полюшко ровнехонько позади - бежать легко будет. А из-за Дона-батюшки шибко не разбежишься, особливо спешенный.
Димитрий серьезно поглядывал на воевод, ничем не выдавая своего отношения к их словам.
- Киевские князья перешли Калку, а после…
Хоть и не договорил владимирский воевода Тимофей Волуевич, но словно горючего масла плеснул в костер - воеводы зашумели наперебой:
- Эка вздумал, Калкой пугать! А я бы еще те напомнил, што Александр Великий реку Тигру перешел против царя Дария.
