Александр Филимонов - По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо
И это было бы еще ничего, если бы призвание Владимира на галицкий стол привело только к пьянству во дворце и бесчестию для благородных девиц и жен боярских. Перемена власти после смерти Осьмомысла имела гораздо более тяжелые последствия: она нарушила существовавшее равновесие и вызвала к действию дремавшие дотоле силы.
В соседней Волыни, в городе Владимире Волынском, вот уже почти двадцать лет сидел князем Роман Мстиславич, сын киевского князя Мстислава Изяславича, правнук Мстислава Великого, праправнук Мономахов. Он княжил спокойно, не совершая великих дел, и, казалось, был доволен своей жизнью. Но так только казалось.
Жизнь его сложилась неудачно, хотя начало ее было блистательным. Роман Мстиславич в юности, не достигнув еще пятнадцатилетнего возраста, был призван на княжеский стол самим Великим Новгородом. То было тревожное для Новгорода время — его независимости грозил Андрей Боголюбский со своими многочисленными суздальскими полками. Слава Боголюбского гремела тогда по всей Руси, его жестокость и сила заставляли трепетать всех. Каково было юному Роману Мстиславичу ощущать себя противником столь могучего врага? Но сердцем и душой, полными отваги, Роман был истинным наследником великих князей и не устрашился опасности. Он сумел воспламенить и вдохновить на битву новгородцев. Боголюбский осадил Новгород, но неожиданно для себя получил отпор. Битва была ужасной. Тысячи суздальцев лезли на укрепленные Романом новгородские стены, поливая их сверху донизу своей кровью. Но города взять не могли. В этой битве юный князь сражался как простой ратник, на стенах вместе с горожанами и дружиной. Тогда случилось знамение: стрела, пущенная кем-то из суздальцев, попала в икону Божией Матери, выставленную на стене, и икона, источив слезы, отвернулась от войска Боголюбского. Может, это знамение, а может, воинский пыл и отвага князя Романа Мстиславича помогли новгородцам, но, как бы то ни было, они одержали победу.
Великий князь Андрей был разбит, да так страшно, как еще не бывало. Из суздальского войска домой вернулась едва пятая часть, большей же частью оно было истреблено, взято в плен и рассеяно по окрестным новгородским лесам, где лютые морозы и дикое зверье еще долго довершали расправу. Тогда новгородцы отдавали десять пленных суздальцев за гривну — так дешев оказался этот товар.
Новгород надолго отбил охоту у всякого покушаться на свои древние вольности. Казалось бы, юному князю Роману предстояло и дальше со славой княжить в древнейшем русском княжестве — кто больше его был достоин этого? Новгородский княжеский стол мог удовлетворить любое самолюбие — и князь Роман не хотел бы для себя лучшей доли.
Но через три месяца после блестящей победы новгородцы изгнали своего спасителя! Причина такого несправедливого поступка была проста: нехватка хлеба. Новгород вошел в дружеские отношения с Боголюбским, предпочтя своей воинской славе мирную торговлю. Роман выехал из Новгорода оскорбленный. Хлопотами своих дядьев Ростиславичей он добился небольшого городка на Волыни и сел там. Какие чувства раздирали тогда душу Романа? Он, после победы над князем Андреем ставший известным всей Руси, теперь был обречен доживать жизнь в тихом окраинном Владимире Волынском, не имея ни сил, ни средств добиваться для себя более высокого положения.
Смерть соседнего могущественного галицкого князя и последовавшие за ней события вновь всколыхнули душу Романа Мстиславича. Он вдруг увидел, что великолепный и славный Галич можно взять голыми руками, и делать это нужно скорее, пока не опередил другой. Неожиданно пробудившееся тщеславие охватило Романа. Он, узнавая вести из Галича, радовался — князь Владимир, пьянствуя и развратничая, очень облегчал для Романа задачу сесть на Галицкий стол. Больше того, Роман решил лично ускорить события — и появился при дворе князя Владимира как друг, сотрапезник и участник всех его развлечений. Он был принят Владимиром с радостью.
Словно проросли в душе князя Романа Мстиславича семена зла, посеянные когда-то новгородцами. Он дни и ночи проводил с Владимиром, спаивал его, подбивал на новые проказы, в придумывании которых оказался очень ловок, а сам тем временем, пока горожане возмущались, вел тайные переговоры с боярами и богатейшими из галичан, убеждая прогнать князя Владимира, а его избрать своим государем.
У Романа нашлось среди влиятельных мужей много сообщников, примкнувших к нему не столько потому, что Роман Мстиславич так уж был им приятен, сколько потому, что им был неприятен их собственный князь Владимир. Роман получил достаточную поддержку.
И в один прекрасный день — прекрасный для кого угодно, но только не для князя Владимира — на княжеском дворе собралось много вооруженного народу, оказалось, дворец окружен и князь находится во власти мятежников. Мятежники, однако, не помышляли об убийстве Владимира. Они потребовали его жену Елену — для сожжения, так же как много лет назад их отцы требовали Анастасию у Ярослава. Самому же Владимиру было предложено оставить и город, и Галицкую волость навсегда.
Владимир не стал искушать судьбу и этой же ночью бежал из дворца, сумев к тому же, спасая от народного гнева, увести с собой Елену с двумя сыновьями, да еще вывез много добра. Он отправился к давнему сопернику галицких князей — королю Беле, в Венгрию. Владимир надеялся испросить у Белы, который числился другом, помощи для усмирения Галича, приняв решение не вмешивать в это дело русских князей. И это было большой ошибкой.
Когда угрюмый, тоскующий по утраченной княжеской власти и сладкой жизни Владимир продвигался в сторону венгерской границы, в Галиче торжествующий Роман принимал епископское благословение и целовал крест. Он был уверен, что сел на галицкий стол навсегда, и на радостях отдал свой Владимир Волынский родному брату — Всеволоду Мстиславичу, который, узнав об этом, поторопился в городе сесть.
Те, кто сомневался в благочестии нового князя галицкого, оказались правы. Роман — то ли будучи не в силах остановиться после недавних совместных кутежей с князем Владимиром, то ли вознаграждая себя за долгие годы воздержания — предавался разгулу, не смущаясь даже присутствием супруги своей, дочери князя Рюрика. Это было неумно и слишком вызывающе. Ему стали напоминать, что за такие же дела он сам осуждал Владимира. Роман поразмыслил и стал вести себя тише. Но то, что бурлило в его душе, требовало выхода — если не в разгульных пирах, то в борьбе с непокорными. Так же круто, как и пировал, он взялся за укрепление личной власти — искал недовольных, расправлялся с ними, утверждал новые, выгодные себе, а не горожанам законы, всюду насаждал своих приверженцев. Но добивался этим прямо противоположного: лишь увеличивал число недоброжелателей и, озлобляя население, озлоблялся сам.
Король Бела встретил изгнанного князя Владимира как дорогого гостя: он тоже, как и Роман Мстиславич, внимательно следил за тем, что происходит в Галиче, и с той же самой целью. Ярослав Осьмомысл умел сдерживать желание венгерского короля завладеть Галицкой землей, а теперь эти желания сдерживать было некому. И пока князь Владимир излагал суть случившегося, в хитроумной голове Белы все придумалось. На просьбу князя Владимира вернуть ему потерянное Бела ответил совершенным согласием, и только согласием, без каких-либо оговорок.
Тут же Бела начал собирать войско. Отборное войско было собрано в несколько дней. Самые славные венгерские рыцари изъявили желание участвовать в походе. Мало того, не доверив своим военачальникам такого святого дела, как помощь несправедливо обиженному русскому князю, сам венгерский король решил возглавить поход на Галич. Пока шли приготовления, князь Владимир жил в королевском дворце, где ему оказывали почести не хуже королевских. Это все больше убеждало князя Владимира в собственной значительности: разве он не один из достойнейших князей русских, если даже бывший неприятель Бела ценит его настолько, что согласился бескорыстно помочь?
Вскоре выступили. Венгерский король, заботясь о спокойствии жены князя Владимира и его двух сыновей-крошек, отсоветовал брать их с собой в поход. Жизнь военная — не для женщин и детей. Вот когда Галич будет освобожден от князя Романа, тогда Владимир Ярославич сможет без помех забрать их к себе.
Князь Роман, узнав о приближении венгерского войска, не стал долго раздумывать. Он знал, что жители Галича еще не успели полюбить его настолько, что станут отдавать жизнь, защищая своего князя. Роман опустошил дворцовую казну, забрал с собой преданных людей и, никем не провожаемый, оставил Галич. Жители же не думали об обороне, зная, что возвращается Владимир.
Венгры, подойдя к Галичу, увидели ворота открытыми. Довольный князь Владимир Ярославич на правах хозяина ввел своего друга короля Белу в город. Приказал по этому поводу радоваться и звонить в колокола. Это было исполнено горожанами, решившими проявлять послушание. Назавтра князь Владимир объявил выборным городским представителям, что собирается вновь с подобающей торжественностью занять свой наследственный стол, и назначил день для этого события. Впрочем, жители — и бояре и простолюдины — были рады, что не пришлось хотя бы воевать с венгерским королем. А с князем Владимиром жить можно, надо только стараться пореже выпускать дочерей и жен на улицу.
