Королевский выкуп. Капкан для крестоносца - Шэрон Кей Пенман
– Полагаю, вы слышали, что граф Мортенский встретился со мной в Париже, – процедил король. – И принес мне оммаж за это герцогство и другие земли, принадлежащие ему как герцогу Нормандскому и английскому королю.
Брови Лестера взмыли вверх – эту гримасу Филипп слишком часто наблюдал у английского монарха.
– Похоже, что, как ты попутал Акру с Иерусалимом, милорд, так попутал и графа Мортенского с истинным королем английским, который в данный момент пользуется гостеприимством твоего союзника, императора Генриха.
– Ты ведь не дурак, Лестер. А только дурак поверит в то, что Ричард когда-нибудь вернется. Джон – вот твой король, хочешь ты того или нет. И как его сюзерен, я имею все права на Руан. Если попробуешь помешать мне, то сильно об этом пожалеешь. В моем распоряжении двадцать четыре требюше и…
– Сир, тебя ввели в прискорбное заблуждение! У нас нет ни малейшего намерения мешать твоему вступлению в Руан. Не так ли, милорд? – Лестер повернулся к сенешалю, который энергично кивнул в знак согласия.
Филипп переводил взгляд с одного парламентера на другого.
– Так вы хотите сказать, что сдаетесь?
– Вовсе нет, милорд король. Я хочу сказать, что мы будем рады видеть тебя в Руане всегда, когда тебе этого захочется. – Лестер снова расплылся в улыбке, которая с каждым разом раздражала Капета все сильнее. – Посмотри сам: ворота ведь распахнуты, не так ли?
Филипп нахмурился сердито, но и несколько неуверенно.
– Что за игру ты затеял, Лестер?
– Никакой игры, милорд. Я приглашаю тебя в город. Могу без опаски заявить, что король Ричард сильно порадуется, узнав, что ты в Руане.
Филипп слышал за спиной у себя ропот – это новость распространялась среди французов. Его взгляд метнулся с графа на городские ворота, широко открытые и манящие, залитые лучами апрельского солнца. Лестер насмешливо созерцал короля. Видя, что не дождется ответа, граф грациозно всплеснул рукой, повернул коня и обернулся через плечо.
– Мы ждем тебя, монсеньор!
Сенешаль пришпорил лошадь, догоняя спутника. Он вздохнул спокойно, только когда они галопом промчались через ворота. Но стоило ему дать караульным знак закрывать ворота, Лестер стремительно возразил:
– Нет, пусть будут открыты!
Вильгельм Фиц-Ральф испытующе посмотрел на молодого товарища. План графа казался ему безумным, но он согласился под весом авторитета Лестера и того факта, что он был одним из настоящих героев крестового похода.
– Ты уверен, что это сработает, милорд?
Лестер посмотрел на французский осадный лагерь, в котором явно началось какое-то шевеление, в предвечернем воздухе до них доносилось эхо голосов.
– Я знаю Филиппа Капета, – сказал он. – Знаю, как устроен его ум. Он даже в полдень видит тени и дышит не воздухом, как все прочие люди, но подозрениями. И он не из тех, кто возглавляет атаку. Можешь себе представить нашего короля или его господина отца укрывающимися за спинами телохранителей? Филипп и шагу без охраны не сделает. Более того, лазутчик королевы Алиеноры сообщил, что Филипп принял за чистую монету тот бред, который ему скормил Бове: будто наш король нанял сарацин-ассасинов, чтобы те проникли в Париж и убили его. Похож он на человека, который рискнет вступить в Руан после того, как я заронил в нем мысль, будто тут его ждет ловушка?
– Нет, не похож, – признал сенешаль. – Но даже если сам он не осмелится принять твое приглашение, что помешает ему послать в эти открытые ворота войска?
– Гордыня. Тот факт, что я бросил ему вызов перед всей его армией. Не приняв мою перчатку, он потеряет лицо, а этого не может позволить себе ни один военачальник. Солдат у него маловато, чтобы полностью окружить город, и он старается запугать жителей и заставить их сдаться. Получше поразмыслив, Филипп поведет своих людей на поиски менее зубастой добычи, чем Руан.
Сенешаль посмотрел на французскую армию, слишком хорошо видимую через открытые ворота. Помолившись про себя, чтобы затеянный графом блеф сработал, он сказал:
– Надеюсь, ты прав, милорд.
Вильгельм находился достаточно далеко и не услышал, как Лестер пробормотал себе под нос:
– И я тоже на это надеюсь.
* * *Наблюдая за врагом с городских стен, руанцы время от времени слышали доносящиеся из шатра французского короля сердитые крики. Они явно свидетельствовали о внутреннем разладе, и горожане черпали в этом надежду. Лестер отлучился в ближайшую таверну подкрепиться, но тут его позвали к сенешалю. С колотящимся сердцем и пульсацией в висках граф, прыгая через две ступеньки сразу, стал взбираться на парапет.
– Ты только посмотри! – Вильгельм Фиц-Ральф широко улыбался. – Они сворачивают лагерь! Уходят! Твой план сработал, милорд граф.
Ликующие защитники обступили Лестера, и тому не без труда удалось вырваться и присоединиться к Фиц-Ральфу, стоявшему на стене. Сенешаль смотрел на запад, прикрыв ладонью глаза от слепящих лучей заходящего солнца.
– Но что это за огни? Что они жгут?
Когда пришло понимание, что французский король сжигает собственные осадные орудия, последовала новая вспышка ликования. Люди хохотали до упаду, слушая рассказ Лестера, что французский монарх был и ранее подвержен таким импульсивным поступкам. В течение многих лет английские и французские короли встречались, чтобы уладить разногласия между собой, под древним деревом, известном как «вяз мира». Но после одних неудачных переговоров с Генрихом Филипп приказал срубить вяз. Облепив стены, горожане свистели и улюлюкали вслед отступающим французам, но разразились криками неподдельной ярости, когда враги стали подкатывать к берегу Сены бочки с вином и опорожнять их, чтобы драгоценное содержимое не досталось победителям.
Герой дня обменялся с сенешалем радостной улыбкой.
– А вот теперь, – сказал он, – ворота можно и закрыть!
* * *Дама Марта начала уже отчаиваться, поскольку обыскала весь замок и так
