Виктор Поротников - Олег Черниговский: Клубок Сварога
Проводить Кунигунду в дальнюю дорогу пришли Ода и Янка. Пришёл и Олег.
Двух своих сыновей от Ярополка Изяславича Кунигунда была вынуждена оставить на Руси. Ей было дозволено взять с собой лишь маленькую дочь, которая родилась в год смерти отца.
Попрощаться с Кунигундой Ода пришла не одна, а с девятнадцатилетней Евдокией, дочерью покойного Изяслава Ярославича, и ещё с одной девушкой по имени Хильда, которая выглядела года на два моложе Евдокии.
Представляя Олегу девушек, Ода назвала Хильду своей дочерью, пояснив при этом, что она появилась на свет в Германии в год, когда Святослав Ярославич стал великим киевским князем.
Олег с трудом сдержал волнение, мигом догадавшись: эта невысокая светловолосая и голубоглазая девушка, так похожая на Оду, и есть его дочь, о которой Ода впервые рассказала ему незадолго до похода русских полков в Богемию.
Хильда держалась с Олегом непринуждённо, не догадываясь, что он ей не брат, а отец.
Все женщины, пришедшие проводить Кунигунду в путь, были с нею в добрых отношениях и искренне радовались за неё. Особенно бурно проявляли участие Хильда и Евдокия. Они не постеснялись расцеловать Олега, благодаря его за помощь. Сама Кунигунда не только поцеловала Олега, но и поклонилась ему в ноги по русскому обычаю.
Наблюдавший за происходящим Коснячко находился все время чуть в стороне. Всеволод Ярославич же так и не пришёл пожелать Кунигунде и её матери счастливого пути.
Перед самым отъездом Олега из Киева произошла его встреча с Никоном, который ныне был игуменом Печерской обители вместо умершего Стефана. Никон, хоть и давно покинул Тмутаракань, все же продолжал радеть о далёком тмутараканском приходе, где он долгое время состоял иеромонахом[134]. Благодаря его стараниям епископия там была заменена архиепископией. Тем самым церковная кафедра в Тмутаракани по своему значению сравнялась с церковной кафедрой в Херсонесе Таврическом. Архиепископом тмутараканским и корчевским стал Николай, ученик Никона и бывший настоятель тамошнего Богородицкого собора.
- Отец твой при всем своём безмерном честолюбии всегда о Руси радел, не выделяя особо Киев иль Чернигов, - сказал Никон Олегу, сидя с ним в келье Печерского монастыря, а точнее в пещере, которая соединялась узкими коридорами с другими пещерами, где обитали монахи. - Тем мне был люб отец твой. Не ломал он шапку перед иноземцами в отличие от братьев своих. И сие тоже было важно, ибо Русь - это клин, вбитый меж Востоком и Западом. Тут слабины давать нельзя! И Святослав Ярославич это понимал, не то что Изяслав Ярославич, царствие ему небесное. Ты, Олег, есть отросток могучего побега, - продолжил Никон, глядя в глаза собеседнику. - И где бы ты ни сидел - в Чернигове ли, в Тмутаракани, - покой на Руси и её могущество будут зависеть от тебя, ибо ты не токмо умом светел, но и меч крепко держишь. Таким же был отец твой. Всеволод Ярославич тоже таким был до поры до времени, а ныне весь вышел. Да ты сам видел, каков ныне в Киеве великий князь.
При этих словах на лице у старца появилась смесь жалости и презрения. В дальнейшем Никон говорил о том, что грядут суровые времена для Руси: ей грозят не только княжеские усобицы, но и вражеские вторжения. Поэтому Никон просил Олега удерживать братьев своих от необдуманных поступков и ни в коем случае не ссориться с Владимиром Всеволодовичем.
- Ты да он - истинные заступники Руси. На Ростиславичей надёжа плохая, на Давыда Игоревича тоже и тем паче на Святополка Изяславича. Всеволод Ярославич недолго протянет на этом свете, поэтому важно, чтобы после его смерти Владимир сел в Киеве, а ты - в Чернигове.
- А как же Святополк? - невольно вырвалось у Олега. - По закону ему надлежит быть великим князем.
- Для Святополка и новгородского стола довольно, - резко сказал Никон. - Не может он ни воевать, ни в боярской думе заседать. Я знаю, что Владимир сам не решится закон преступить и пойти Против киевского боярства. Поэтому, Олег, тебе надлежит убедить в этом его.
- Мне?! - изумился Олег. - Станет ли слушать меня Владимир?
- Тебя - станет, - твёрдо произнёс Никон. - Этот воз вдвоём тащить надо, Олег. Коль ты пособишь Владимиру утвердиться на киевском столе, а сам сядешь в Чернигове, то все ваши недруги сразу примолкнут. Воинская слава Владимира широко на Руси известна, столь же хорошо ведома и твоя дерзкая отвага. На двух таких воителей никто не отважится меч обнажить. А это - благо для земли Русской.
Крепко запомнилась Олегу та беседа…
Глава двадцать первая. БУЛГАРЫ.
Был год 1088-й.
В тот год к муромскому князю Ярославу Святославичу прибыли послы от волжских булгар с жалобой на лихих ушкуйников, обосновавшихся в устье Оки и на некоторых волжских островах. Булгарские послы просили Ярослава послать на Волгу ладьи с дружинниками, дабы очистить торговый путь от разбойников.
Князь знал, что большинство ушкуйников, грабивших купцов на Волге, родом из Новгорода Великого. Новгородцы издавна ходили на судах-ушкуях по Волге до самого Хвалынского моря. Ушкуйники были прекрасно организованы и вооружены. Одолеть эту буйную вольницу не просто, поскольку основная масса ушкуйников всегда сможет найти убежище в Новгороде. А те, кому дорога в. Новгород закрыта, смогут укрыться в ростово-суздальских землях, там немало укромных рек и речушек.
Всего этого Ярослав не стал объяснять булгарским послам, сказав лишь, что волжский торговый путь пролегает не по его владениям и он не в ответе за его безопасность.
Но отделаться от послов оказалось не так-то просто. Посольство возглавлял вельможа Килсар, который, судя по всему, у себя на родине был большим человеком. Килсар принялся возражать Ярославу, прекрасно владея русским языком.
- В Ростово-Суздальской земле, по которой пролегает волжский торговый путь, ныне князя нет. Княжеские посадники в Ростове, Ярославле и Суздале сказали нам, что им по силам обеспечивать безопасность иноземных купцов на волжском пути лишь от Твери до Костромы, - заговорил Килсар, успевший побывать в Ростове и Ярославле. - Волжский торговый путь от Костромы до устья Оки сподручнее охранять муромскому князю, так сказали нам посадники. Потому мы и бьём тебе челом, князь. Ведь от Мурома до устья Оки и впрямь ближе, нежели от Костромы и Ярославля.
- Вы что же хотите, чтобы я все лето держал войско на Волге? - сердито спросил Ярослав. - А коль половцы нагрянут из Степи иль мордва пойдёт в набег на мои земли. Как мне тогда быть?
- А как нам быть, князь? - молвил Килсар в тон Ярославу. - Ты говоришь о возможных напастях, наши же купцы терпят эти напасти уже который год. Русские купцы, торгующие в Булгарии, не жалуются на разбой: мой государь обеспечивает им безопасность на воде и на суше. Почему бы тебе, князь, не взять пример с моего повелителя?
Ярослав подавил раздражённый вздох. Будучи человеком миролюбивым, он не любил воевать и всегда опасался воинственных степных кочевников. Поэтому предпочитал держать свою дружину в Муроме на случай вражеского вторжения. Воевать же с разбойниками он и вовсе считал ниже своего достоинства.
Дабы хоть как-то уладить дело, Ярослав отослал булгарских послов к своему брату Олегу, который находился с дружиной в Чернигове, собираясь вместе с Владимиром Всеволодовичем воевать с поляками. Послы, проделав нелёгкий путь, успели застать Олега в Чернигове и изложили ему свою жалобу.
Олег написал Ярославу письмо, полное упрёков по поводу его бездеятельности, приказав в это же лето очистить Волгу от ушкуйников. Дабы успокоить и ободрить послов, Олег ознакомил с содержанием своего письма Килсара.
Поблагодарив Олега и одарив его подарками, булгарские послы незамедлительно двинулись в обратный путь к Мурому.
Случилось так, что в Чернигове в ту пору находились Ода с дочерью Хильдой. Ода собиралась навестить в Муроме Ярослава, поэтому они примкнули к посольскому каравану.
Ярослав был рад приезду матери ещё и потому, что она подыскала ему невесту в Германии: одну из дочерей маркграфа мейсенского. Ярослав хотел непременно иметь жену немку, поскольку благодаря матери немецкий язык был для него род неё русского. Однако Ода помимо радостного известия доставила сыну и послание от Олега, которое Ярослава сильно раздосадовало. Не подчиниться старшему брату он не мог, гоняться за ушкуйниками на речных просторах ему тоже не хотелось. Тогда Ярослав пустился на хитрость. Он собрал пешую рать, посадил её на ладьи и послал к Окскому устью. Сам же с конной дружиной двинулся к Волге сухим путём.
Булгарские послы, приветствуя такое начинание муромского князя, взошли на свой корабль и последовали за русскими ладьями. Килсар не догадывался, что Ярослав тайно велел своим воеводам пройти на судах по Волге до устья реки Суры, это было по пути в Волжскую Булгарию, затем любыми средствами отделаться от послов и вернуться обратно в Муром.
