Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр
Она знала, что король, кардинал и иностранные послы проводят долгие обсуждения этого союза за закрытыми дверями. Мария присутствовала на аудиенции, которую королева давала французским посланникам. Мать, как и обязывал ее статус, оказала им самый сердечный прием, но при этом Марии показалось, будто послы ушли с ощущением, что королеву устроит лишь один альянс, причем явно не с Францией.
Впрочем, мать оказалась права. Ее мнение действительно было не в счет. В мае Мария, к своему смятению, узнала, что отец ратифицировал договор, согласно которому она должна выйти замуж за короля Франциска или за герцога Орлеанского. Марии надлежало отправиться во Францию, когда ей исполнится четырнадцать лет.
– Это будет герцог Орлеанский, – вскоре после визита послов сказала мать. – Король Франциск должен обручиться с сестрой императора, вашей кузиной Элеонорой, что было одним из условий его освобождения из плена.
После этого сообщения у Марии немного отлегло от сердца, и она стойко выдержала все торжества при королевском дворе. Мать, сидевшая рядом с отцом во главе стола во время пиров и празднований, была воплощенной любезностью. Король, естественно, настоял на том, чтобы повести дочь в танце. Он велел ей надеть платье в римском стиле из малиновой с золотом тафты и такое количество украшений с драгоценными камнями, что от их блеска слепило глаза. Отцу так хотелось продемонстрировать французам все очарование дочери, что он снял с ее головы диадему, позволив локонам свободно рассыпаться по плечам, к явному восхищению присутствующих.
– Ее высочество – настоящая жемчужина этого мира! – заявили посланники.
Однако торжества внезапно завершились после известия о разграблении 6 мая Рима наемными войсками императора в ходе военной кампании в Италии. Слухи о творившихся там зверствах потрясли Марию не меньше, чем и всех остальных. И хотя мать, несомненно, утаила от дочери самые мрачные подробности, та поняла по ошеломленной реакции окружающих, насколько чудовищным было разграбление святого города. Отец тоже был в ужасе, а узнав, что папа римский стал пленником императора, воспринял это почти как личное оскорбление. Мария впервые увидела отца буквально вне себя от ярости. Но, бросив спустя какое-то время ретроспективный взгляд на те события, она поняла, что это было началом его безумия.
В то лето отец резко изменился. Он не только был постоянно чем-то озабочен, но и вел себя агрессивнее обычного. Его визиты к жене становились все более редкими, а королева становилась все более напряженной и с трудом сдерживала слезы. Что-то явно было неладно, но Мария понятия не имела, в чем дело. Придворные дамы уверяли, что у нее просто разыгралось воображение, но все это звучало не слишком убедительно. Она чувствовала: им явно известно нечто такое, чего она не знала. Когда она входила в комнату, все тотчас же замолкали. А потом она уловила произнесенное шепотом имя Анна Болейн.
Анна, одна из материнских фрейлин, была изящной, темноволосой молодой женщиной, привлекавшей внимание многих придворных кавалеров. И похоже, она фигурировала в какой-то скандальной истории.
– Почему люди говорят об Анне Болейн? – спросила Мария леди Солсбери.
– А что они говорят? – Голос воспитательницы внезапно стал резким.
– Да так, ничего особенного. Просто ее имя постоянно на слуху.
– Ну… – внезапно улыбнулась леди Солсбери. – Полагаю, потому что она вечно привлекает к себе внимание. Все дело во французских фасонах ее платьев, а также в воспитании и манерах, которые она переняла при французском дворе. Она явно выделяется из общей массы.
Это все объясняло. Мария поспешила на занятия, выкинув из головы Анну Болейн.
1528 год
Одним майским утром в комнату Марии пришла ее мать. В последнее время она постоянно была наряженной и озабоченной, впрочем, так же как и отец, и Мария беспокоилась за родителей, поскольку никто из них не выглядел счастливым. Пару раз она случайно подслушала разговор о чем-то под названием «Великое дело короля», но при виде Марии беседа тут же обрывалась, и поэтому она так и не поняла, что бы это могло быть.
Сев в кресло, мать сказала:
– Ваш отец очень обеспокоен. В Лондоне зарегистрировали случаи потливой лихорадки. Все дело в жаркой погоде.
Теперь Мария поняла, почему родители были такими озабоченными. Она вспомнила, что два года назад в стране тоже произошла вспышка потливой лихорадки. Ужасное заболевание, пугающе скоротечное, поражавшее и богатых, и бедных. Человек мог быть вполне здоров за обедом, а к ужину он уже был мертв. Мария поежилась, несмотря на жару.
– Что нам теперь делать?
– Король уже разработал план действий. На данный момент здесь, в Гринвиче, нам ничего не грозит. Но нужно держать окна закрытыми и не выходить во двор. Я знаю, что сейчас очень жарко, но мы должны себя защитить.
Мария пыталась сохранять спокойствие, но неприятные новости заронили зерно страха. Эпидемия распространялась с пугающей скоростью. В Лондоне счет погибших шел на тысячи, и отец уже не скрывал своего ужаса, поскольку безумно боялся смерти. Узнав о болезни одного или двух придворных, он отдал распоряжение о переезде в Уолтем.
– Леди Солсбери, прошу вас быть готовой как можно быстрее. Поторопитесь! – Королеве не терпелось увести дочь подальше от опасности.
Когда они наконец вышли в запруженный людьми двор, Мария с изумлением обнаружила Анну Болейн, стоявшую рядом с отцом в окружении небольшой толпы придворных. И если остальные проявляли нетерпение и явно нервничали, то Анна весело хохотала. Все это выглядело более чем странным.
Мария покосилась на мать, но та, продолжая улыбаться, направлялась туда, где ее ждали носилки. И, только достигнув цели, она остановилась и бросила взгляд в сторону мужа. Анна Болейн по-прежнему стояла рядом с ним и по-прежнему улыбалась.
Мать повернулась к Марии:
– Садитесь в носилки, дитя. Нам пора ехать.
* * *
В Уолтеме они остановились не в аббатстве, а в расположенном по соседству доме под названием Далланс. Когда они прибыли в отведенные королеве покои, та отослала Марию в холл, где ее уже ждал на урок доктор Фетерстон. Что бы ни случилось, распорядок дня должен был оставаться неизменным.
Спускаясь по лестнице, Мария посмотрела в окно и увидела в саду отца с Анной Болейн. Они оживленно беседовали. У Марии глаза полезли на лоб, когда Анна, заливисто хохоча, похлопала короля по груди.
На Марию тут же накатила волна подозрений. Неужели отец влюбился в Анну? Это из-за нее мать в последнее время постоянно в печали?
