Аржан Салбашев - Египтянин
– Не зря нынешний фараон – жизнь, здоровье, сила! был когда-то доблестным воином в войске Эхнатона. Уж он-то наведёт порядок! Наступит день, когда цари Азии будут ползать у его ног, целовать песок под его сандалиями, вымаливая пощаду за своё неповиновение!
Всё, более распаляясь, Хуфу гневно указывал рукой в направлении стоп юноши, словно поверженные враги были уже там. Оставалось лишь стереть их жалкие тела в пыль. Его кустистые брови сошлись у переносицы, пухлые губы шевелились в безмолвном ругательстве, толстый живот колыхался над белоснежным схенти. В своём гневе Хуфу походил на бога Бэса – карлика со злобным лицом, владение статуэткой которого защищало её хозяина от укусов змей и скорпионов.
Несмотря на серьёзный тон разговора, Моисея позабавила внешность Хуфу, Он не удержался от смеха. Начальник канцелярии недоумённо посмотрел на него, догадавшись о причине его веселья, смущённо улыбнулся.
– Ладно, иди, весельчак. Передай господину главному судье: сегодня вечером я навещу его, – проворчал Хуфу. – Не забудь: в саду тебя кое – кто дожидается. Девушки, что – вино: если его передержать – закиснет…
Юношу не надо было долго уговаривать. Быстрее молнии тот скрылся за порогом. Хуфу подумал, что был бы не прочь выдать свою дочь за столь завидного жениха. Он знал: племянник Потифара обладал недюжинным умом, подавал большие надежды на блестящую карьеру…
Натимут разговаривала с пожилым садовником. Увидев Моисея, она приветливо помахала ему рукой и поспешила навстречу.
– Извини – заставил себя долго ждать! Мы с твоим отцом за это время уничтожили всех врагов Египта! – поведал юноша ей причину своего веселья.
– Он не всегда был такой, – заступилась за отца Натимут. – Было время: папа командовал большим отрядом воинов. Фараон Эхнатон лично наградил его серебряным мечом за храбрость.
Немного помолчав, она с грустью в голосе добавила:
– Это после того, как мама сбежала со сборщиком податей – папа стал много пить. Да и должность свою он считает скучной и неинтересной.
– Наверное, тоскует по прежним временам, – поддержал её Моисей. – Но ничего, грядёт «пора гиены». В армии Хоремхеба для него, как опытного ветерана, найдётся достойное место.
– Я провожу тебя? – Натимут благодарно улыбнулась ему.
Разве Моисей мог быть – против.
– Послушай, почему у тебя такое странное имя – Моисей? – с неподдельным интересом повернулась девушка к нему, открывая калитку.
– О, это целая история. Когда я родился, мои родители долго не могли придумать для меня подходящее имя. Тогда они позвали на помощь соседей, отмечавших в месяц месори28 праздник «Рождение Ра – Хорахти». Не мудрствуя лукаво, они предложили назвать меня в честь этого события. А между собой близкие называют меня – Моше, – разоткровенничался Моисей.
– Странно… Моше, Шуну, – задумчиво повторила Натимут. – А твои родители точно – египтяне? И почему ты живёшь с Потифаром, а не с ними? – засыпала она его вопросами.
Моисей сообразил, что сболтнул лишнее. Уже дважды за короткий период он мог навлечь на свою голову неприятности, случись такая ситуация, например, в общении с сослуживцами. Он укорял себя за излишнюю болтливость: «Увидел красивую девушку – потерял голову. Расчирикался – влюблённый скворец. Впредь надо будет контролировать каждое своё слово и поступок». Девушке же он поведал выдуманную историю. Якобы, его родители умерли от чумы, когда ему было пять лет. До десяти лет он жил у разных родственников, пока его не забрала в Питом Эрте – двоюродная сестра матери…
За разговорами они незаметно добрались до храма Маат. Взяв с девушки слово, непременно дождаться его, Моисей убежал сообщить главному судье об исполнении поручения.
Вернувшись, он застал Натимут на прежнем месте. Мимо неё по своим делам спешили люди, а она: босоногая, стройная, по-детски улыбаясь, не сводила с него глаз! Моисею от счастья хотелось кричать на весь мир: «Натимут ждёт меня! Она любит меня!». Юноша подбежал к ней, решительно взял её за руку. Она покорно пошла рядом. Моисей испытывал восхитительный трепет от близости с египтянкой, вдыхал аромат её тела. Они направились к водохранилищу – любимое место для прогулок у горожан. Весь день влюблённые бродили под густыми кронами пальм. Говорили, смеялись, молчали. Юноша ни на миг не отпускал её руку. Боялся. Отпустит – она исчезнет. Как – наваждение. Незаметно день сменился вечером. Огромный змей Апоп безжалостно гнал солнце на запад, где готовился проглотить его, чтобы вновь исторгнуть утром на востоке. Расставаясь, влюблённые договорились встретиться на следующий день…
– Что так рано вернулся? – удивилась Эрте, принимая бурдюк с пивом. – Мы думали, ты к ночи освободишься.
– Дело одно меня тут ждёт… – уклончиво ответил Моисей.
– Знаю, какое тебя дело ждёт, – с хитринкой в глазах проворчала женщина. – Думаешь, я слепая – не вижу: у тебя девушка появилась. Последнее время совсем не видим тебя дома. С утра – на службу, поздно возвращаешься. Я даже знаю, как зовут твою подружку. На днях приходил в гости Хуфу, хвастал: один молодой человек ухаживает за его дочерью.
Моисей стоял перед ней, смущённо улыбаясь.
Женщина достала из буфета кружку, наполнила до краёв пивом из бурдюка. Сделала несколько глотков – удовлетворённо кивнула: «Хорошее пиво».
– Осия меня ждёт, Осия, – передразнила его Эрте, обтирая губы тыльной стороной ладони. – А сам каждый раз наряжается в праздничный калазирис и умащается маслами: за версту дух стоит.
– Тётушка, не ругай меня. Мне и так стыдно. Я не решался открыться перед вами, – пытался оправдаться юноша.
– Да ладно. Это твоё личное дело, – примирительно проворчала Эрте. – Но как теперь с Элишевой быть? Она знает?
– Нет, тётушка, не знает… пока, – Моисей виновато отвёл глаза.
– Ну и хорошо, что не знает. Вдруг у тебя с дочерью Хуфу не получится – вернёшься к ней.
Со двора послышались голоса – это Потифар вернулся из гостей. Не успел он переступить порог, Эрте протянула ему кружку.
– Попробуй, муженёк, деревенского пива. Кара приготовила.
Потифар сделал несколько глотков. Его довольный вид говорил сам за себя – напиток ему понравился.
– Ну-ка, мать, отлей нам в кувшин немного, мы с юношей распробуем хорошенько.
Моисей положил на скамью деревенскую одежду, отправился вслед учителю в сад. Расположились под сенью финиковой пальмы.
– Молодец, Кара, – хвалил Потифар, прищёлкивая языком. – Вот бы Эрте научить.
– Научится. Я тётушке сказал, чтобы в закваску добавляла засушенный корень мандрагоры.
– Как мне подсказывает память: это – ядовитое растение, – удивился Потифар.
– В нашей деревне многие готовят так, никто ещё не отравился, – успокоил его юноша.
– Ну и хорошо. Значит, будем жить. Расскажи, что нового в семье, как здоровье родителей?
– Все живы – здоровы и вам того – же желают.
– Спасибо.
– Мариам готовится к свадьбе. Мы с ней договорились встретиться на следующий выходной в городе: выбрать ткань для платья, украшения.
В глазах Потифара мелькнул тревожный огонёк.
– Послушай, сынок, тебе не обязательно сопровождать сестру. Вас кто – либо увидит – не избежать расспросов и подозрений.
– Сколько лет мне удавалось быть неузнанным, – уверенно заявил юноша. – А сестре не помогу – торгаши её обманут, или того хуже – ограбит кто.
– Ну, смотри сам. Ты уже не мальчик, чтобы я тебе приказывал, – пробурчал недовольно Потифар. – Ты мне скажи одно – что будет, когда мы уедем? Кто тебя на путь истинный наставит?
– Кроме тебя, учитель, некому, – с грустью в голосе отвечал Моисей.
Они сидели рядом, скрестив ноги: юноша в расцвете сил и уже не молодой мужчина с серебристой порослью на бронзовой от загара голове. Некоторое время, молча, пили пиво, думая каждый о своём. Моисей подбирал в уме слова, которые не ранили бы сердце человека, вложившего в него свою душу. Как сказать наставнику: он – уже взрослый и может жить отдельно от них? Что он уже с отцом договорился о поисках жилья.
Перед глазами Потифара стоял образ маленького Моисея. Худой подросток с большими ушами на бритой голове сначала не впечатлил Потифара. В какой – то момент он даже пожалел, что позволил втянуть себя в авантюру. Совсем не ради звонкого металла согласился он приютить у себя семитского мальчика, а дабы отвлечь Эрте, да что греха скрывать, и себя тоже, от тоски по умершему сыну. Около года понадобилось судье для того, чтобы подготовить подростка к новой жизни. И никому, даже его родителям, он не открылся: прежде чем отдать Моисея в египетскую школу, Потифар поделился своей тайной с номархом Джути. Тот, памятуя об их давней дружбе, ничего не сказал «против». Только взял с Потифара слово: случись что – номарх должен остаться в стороне, его имя не должно быть замарано. Так и рос Моисей, не подозревая, что за его судьбой следит самый влиятельный вельможа нома. Это с его молчаливого согласия и благодаря связям Потифара в чиновничьих кругах семиту Моше прочили должность судьи – одной из самой почитаемой должности в Египте…
