Аржан Салбашев - Египтянин
Мариам и Кара поставили на стол горшок с чечевичной кашей, тарелку с лепёшками, кувшин с пивом. О чём – то перешёптываясь, удалились во двор.
Прочитав короткую хвалу богам за прекрасный новый день, за пищу, за здоровье жены и детей, четырежды окропив пивом жерло печки, Шуну первым испробовал каши. Следом сыновья дружно застучали ложками.
Насытившись, Моисей до дна осушил кружку. Отметил про себя: «Родительское пиво намного крепче и вкуснее, чем городское. Надо будет узнать у матери, как она его готовит и попросить Эрте настаивать так же. Хотя…».
– Отец, учитель просил передать: они планируют переехать жить в Уасет. Эрте скучает по родственникам и хочет покинуть Питом, – вспомнил Моисей.
Шуну взял чарку, сделал несколько глотков, поставил обратно.
– Если Эрте так решила… Любишь жену – люби и её родину, – многозначительно произнёс он. – Пока они здесь, надо подыскать для тебя жилище. Особняк Потифара нам не осилить, но в квартале ремесленников, я думаю, мы сможем купить жильё.
Моисей облегчённо вздохнул. Он не предполагал, что всё так легко решиться. Налив себе пива, Моше, как это любил делать отец, сунул в кружку соломинку. Попивая освежающий напиток, он рассказал о событиях, произошедших в городе и стране. Рассказать было о чём…
Хоремхеб, правивший Египтом второй год, освоился на царском троне и всё решительней продвигал реформы, немыслимые при его предшественниках. Например: в случае жестокого обращения хозяина со своим рабом, пострадавший мог попросить убежища в храме и пожаловаться на своего господина. Если на суде жестокость хозяина подтверждалась, раб становился слугой храма и свободным человеком. Помимо изменений в судебном законодательстве, большие перемены произошли в армии. Основной упор фараон сделал на колесницы – вся тактика ведения боя теперь строилась в расчёте на них. Хоремхеб обязал номархов во всех крупных городах взять на содержание воинские части, состоящие из различных слоёв населения. Рекруты ставились на вещевое и продовольственное довольствие, им выплачивалось жалование, за это они круглый год должны были обучаться владению различными видами оружия, маршировке и бегу шеренгами и, само собой, беспрекословно подчиняться приказам начальников.
Оружейные мастерские не простаивали: от зари до заката солнца в кузнях стучали молотки – мастера ковали мечи, топоры, наконечники для стрел и копий, для колесниц и сбруй – детали из меди и бронзы. Кожевенные мастеровые тоже не сидели без дела. Для изготовления щитов выделанные шкуры быков натягивали на каркас из тростника и выставляли сушиться на солнце. После сушки подмастерье брал бронзовый меч и бил по щиту, испытывая на прочность. Из кожи изготовлялись нагрудники и наголенники, набедренные повязки.
Египетская армия с каждым днём становилась могущественней. Число набегов резко сократилось. Ходили слухи: Хоремхеб сам готовится идти войной на соседей.
Авторитет фараона был настоль велик, что многие стали забывать, что он пришёл к власти при весьма загадочных обстоятельствах. После пяти лет «невнятного» царствования Эйе и его внезапной смерти без видимых причин, жречество призвало на трон Хоремхеба. Для этого ему пришлось жениться на Мутнеджмет, сестре Нефертити, в жилах которой текла царская кровь. Поначалу номархи нескольких провинций поставили под сомнение законность прихода во власть новоиспечённого царя, но наблюдая, как его правление приносит положительные плоды, предпочли закрыть глаза на его тёмное прошлое. Моисей – непосредственный свидетель заговора против вдовы Тутанхамона Анхесенамон, и тот нашёл для себя тысячу доводов, оправдывающих его коварство. А что было говорить о тех, кто лишь строил догадки о причинах его внезапного возвышения.
…В тот памятный день, дождавшись, когда Хоремхеб покинет Питом, Моисей достал из тайника папирусный свиток, и на протяжении всего времени до сегодняшнего дня хранил в своём комоде. Каждый раз, тайком перечитывая послание Эйе номарху, Моисей испытывал трепет от того, что он хоть и косвенно, причастен к тем событиям. Попади это письмо в руки царицы – ход истории был бы совсем иной.
Юношу подмывало рассказать родным об этой истории, но всякий раз ему не хватало на то духу. Вот и сегодня…
…В полдень Моисей засобирался в город. Мать набрала в бурдюк из воловьей кожи пиво из большого пористого глиняного сосуда.
– Передай Эрте: когда будет готовить пиво, пусть добавит семена аниса и шафрана, и обязательно, запомни, обязательно – щепотку высушенного корня мандрагоры. Тогда напиток получится крепким и ароматным. Ещё передай: мы благодарны им за всё, что они для нас сделали. Пусть богини Нехбет26 и Уаджит27 помогают им во всём.
…Моисей с Мариам вышли за ограду.
– Элишева хотела с тобой повидаться. Хочешь, позову?
– Нет, не надо… – на мгновение смешался Моисей.
Он не знал, как признаться сестре, что с недавних пор встречается с египтянкой, дочерью начальника канцелярии Хуфу.
– У меня срочное дело в городе, – солгал Моисей. – Надо будет ещё переодеться, привести себя в порядок.
– Ну, хорошо, братик, будь осторожен. Не забудь: в следующий выходной я приду в город. Буду ждать тебя у храма Маат, – напомнила сестра.
– Без меня ничего не бери, тебя могут обмануть. Обязательно дождись меня, – обнял он сестру.
…С Натимут Моисей познакомился благодаря своему начальнику. Главный судья Салба послал его с поручением к начальнику канцелярии Хуфу. По делам службы юноша часто видел этого толстого господина в архивном отделе, но в имение к нему он наведывался впервые. Слуга – нубиец проводил Моисея в дом. Юноша едва не был сбит с ног девушкой лет пятнадцати, быстро сбегавшей по лестнице. За ней, грузно качая животом, спускался хозяин дома в набедренной повязке. Широкие ноздри и толстые губы на круглом лице делали его похожим на африканца, сменившего цвет кожи. Ещё издали Моисей уловил винный перегар, исходящий от начальника канцелярии.
– Осторожней, Нати! Убьёшь моего дорогого гостя, как я перед Потифаром оправдаюсь, – шутливо строгим голосом воскликнул Хуфу. – Юноша, не стой истуканом, скорей знакомься с моей дочерью, пока эта серна не умчалась на водопой. Что за моду взяла, эта молодёжь, днями напролёт пропадать на водохранилище, – бурчал он.
– Я Моисей, сын Шуну, – от волнения юноша открыл имя отца посторонним людям.
– Натимут, – смущённо потупила взор девушка.
Он и раньше видел её в городе, но так близко – впервые. Моисею в ней нравилось всё: точёная фигурка, изящные руки, высокая грудь. Из-под полупрозрачной юбки в складку выглядывали стройные ножки. Богиня, сошедшая с небес. Трудно было представить: толстый господин, стоящий рядом – её отец. Может – и не отец вовсе? Когда девушка подняла на него свои миндалевидные карие глаза, подведённые зелёной сурьмой, понял – он нравится этой красавице. У юноши громко застучало сердце в груди. Так громко, что казалось – хозяева тоже слышат этот стук. Судорожно вздохнув, он поперхнулся и закашлялся, не в силах остановиться.
– Нати, моя девочка, принеси гостю кружку вина. Не видишь, юноше надо промочить горло, – похлопал Хуфу ладонью по его спине…
– Спасибо, господин Хуфу, – отпив крепкое вино, сиплым голосом поблагодарил Моисей. – Это от красоты вашей дочери я чуть не подавился слюной, – попытался он скрыть свою неловкость за шуткой.
Все дружно рассмеялись. Потом Натимут оставила их, пообещав отцу дождаться гостя в саду…
– Ну, расскажи, писец Моисей, что тебя привело в мой дом? – весело спросил Хуфу.
Юноша на мгновение задумался и, стараясь, слово в слово передать данное ему поручение, выпалил:
– Досточтимый господин главный судья Салба просит тебя, господин Хуфу, заменить его на завтрашнем судебном заседании. Прибыл гонец из Меннефера с приказом от фараона – жизнь, здоровье, сила! сопроводить господина Джути в столицу на срочное совещание. Господин главный судья последние два дня будет занят приготовлениями в дальнее путешествие.
– Интересно, что могло случиться в столице такого, чтобы отрывать людей от дела? – делано строго пробурчал Хуфу, скрывая за маской недовольства радость от возможности дополнительно заработать. – Может быть фараон, да святится имя его, хочет начать военную кампанию? Давно пора надрать задницы «этим наглецам».
Кого он подразумевал под – «этими наглецами», было понятно без объяснения. Цари Ближнего Востока перестали платить дань Египту, наложенную на них во время успешных походов покойного Эхнатона. Прошло десять лет со дня его кончины, а царей, достойных его славы – ещё не было на престоле. Все надежды возлагались на Хоремхеба. В подтверждение догадки Моисея Хуфу добавил:
