Кайли Фицпатрик - Девятый камень
Дверь в дом миссис Коречной была выкрашена в изумрудно-зеленый цвет, и на ней имелся блестящий молоток, но, прежде чем Сара прикоснулась к холодному металлу, дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина, которая вполне могла быть сестрой мистера Парсиммонса.
— Добрый день, мисс. У вас что-то для госпожи? Насколько я понимаю, из газеты?
Сару еще ни разу в жизни не называли «мисс», и она удивилась этому, поскольку привыкла считать, что для всех окружающих она мальчик на побегушках и ученик наборщика. Она не думала о том, что будет, когда она уже больше не сможет скрывать правду. Она знала, что рано или поздно тело ее выдаст. Но пока у нее еще не начались месячные, и она была худой и маленькой даже для своего возраста, совсем как Эллен. Папа часто повторял, что из них получились бы роскошные девушки, если бы они росли на особом воздухе Ирландии, но, разумеется, это было до голода. Впрочем, она не верила в его россказни, а кроме того, заметила, что Ирландия становилась тем прекраснее, чем меньше виски оставалось в бутылке.
— Я возьму посылку, мисс. Можете не сомневаться, госпожа получит ее, как только вернется домой.
Сара чуть приподняла подбородок, чтобы рассмотреть женщину из-под кепки, глубоко натянутой на голову. Она ее озадачила, потому что, хотя и выглядела угловатой и резкой, да и одета была в простое коричневое платье без оборок и воланов, все-таки казалась доброй.
— Вы горничная?
— Боже праведный! Я не горничная, детка. У миссис Коречной нет горничной, потому что она в состоянии сама за собой ухаживать.
Женщина протянула руку, чтобы взять посылку, но Сара не хотела ее отдавать. Она ужасно расстроилась, что ей не удастся встретиться с самой миссис Коречной.
— Я должна отдать посылку миссис Коречной в руки, — пробормотала она первое, что пришло ей в голову.
Но вместо того, чтобы сказать ей, чтобы не говорила глупостей и отдала посылку, мистер Парсиммонс в женском обличье улыбнулся.
— Хорошо, ты найдешь миссис Коречную в Кенсингтоне. Зайди в дом, я дам тебе адрес.
Прихожая показалась Саре огромной для комнаты, единственная цель которой служить входом в дом, больше подвала, где размещалась вся их семья, когда их было пятеро. На полу лежал линолеум с рисунком, а на стене висела громадная картина. Девочка шагнула к ней, пока встретившая ее женщина отошла к красивому столу из красного дерева.
— Это работа хозяина.
Женщина подошла обратно к ней так тихо, что Сара даже вздрогнула, услышав ее голос, и невольно посмотрела ей на ноги, чтобы проверить, не босиком ли она. Нет, на ногах были прочные ботинки со шнуровкой.
На картине была изображена женщина в платье из ткани, какой Сара никогда в жизни не видела, серебристой, точно паутина, освещенная солнцем. Венок из белых цветов контрастировал с волосами цвета воронова крыла, ниспадавшими на плечи. У женщины были темные миндалевидные глаза, сливочно-белая кожа и очень красиво очерченный рот. Сара решила, что она похожа на миссис Коречную.
— Даму зовут Венера, — сообщили ей Бесшумные Ботинки. — Картина называется «Венера Ватерлоо».
— Художник ведь умер, не так ли?
— Его сразила легочная лихорадка зимой. Разумеется, только его тело. До Кенсингтона далеко, а тебе, думаю, нужно поскорее вернуться на работу. Так что придется найти тебе экипаж.
— Экипаж? Мне? Нет, что вы!
Саре стало смешно — она ни разу в жизни не ездила ни в каком экипаже: и ей представлялось, что это невиданная роскошь. Но женщина уже вышла на улицу и заговорила с темнокожим возницей потрепанного двухколесного экипажа. Она достала из кармана пару монет и отдала ему, а затем позвала Сару, улыбнулась и поправила ее плащ. Сара забралась в повозку, а Бесшумные Ботинки скрылись в доме, закрыв за собой изумрудную дверь.
Экипаж, который доставил Сару из Ватерлоо в Кенсингтон, пах маслом для волос и кожей, а через щели в деревянном полу внутрь пробирался сырой воздух. Сверху Стрэнд казался карнавальной картинкой, расцвеченной яркими, сменяющими друг друга кринолинами и зонтиками, хотя был только май и солнце совсем не еще не палило. Шарманщик со своей взъерошенной обезьянкой донимал группу священников, солнечные лучи отражались от витрин магазинов. Просто чудесный день, решила Сара, да еще если ехать в экипаже по Стрэнду. Вот будет здорово рассказать об этом Эллен и Холи-Джо. Когда они проезжали мимо ворот Букингемского дворца, Сара села поудобнее и стала размышлять о том, что имели в виду Бесшумные Ботинки, когда сказали, что мистер Коречный умер лишь «телом». Умер — это умер, если только ты не веришь в рай, а она не была уверена, что верит в него, хотя ей нравилось думать, что мама, папа и малыш попали именно туда.
Наконец они приехали на место, где было меньше ворот и стен, а расстилались поля и виднелись рощицы фруктовых деревьев. Дом, на который показал возница, зарос шиповником и вьюнками, а у ворот стояли обшарпанные статуи зверей. Саре показалось, что большими передними дверями никто не пользуется, поэтому она прошла под усыпанными цветами ветками к двум высоким стеклянным дверям, выходящим, точно окна, в сад.
Она увидела миссис Коречную, сидевшую за столом в пустой большой комнате, если не считать какого-то предмета, похожего на кровать, но со спинкой только в изголовье. Лили, казалось, была погружена в письмо, которое писала, и Сара не стала стучать, чтобы ей не мешать. Миссис Коречная не слышала ее и не оторвалась от своего занятия, и у Сары появилось несколько мгновений, чтобы ее хорошенько рассмотреть. Она была в зеленом платье из индийского хлопка. Мама говорила, что это очень хорошая ткань, и любила с ней работать. Узкие рукава украшала изящная, точно лебединое крыло, вышивка — белые цветы, похожие на те, что Сара видела в волосах Венеры на картине. Письмо, видимо, ужасно расстроило миссис Коречную; она не плакала, но то и дело вздыхала и проводила левой рукой по лбу. У стен стояло такое количество картин без рам, что их было не сосчитать, а на полу у стола Сара заметила большую шляпную коробку голубого цвета. Когда девочка снова взглянула на Лили, она обнаружила, что та с улыбкой смотрит на нее.
— Добрый день, Сара.
Лили Коречная промокнула написанный текст, аккуратно сложила тонкую бумагу и убрала в шляпную коробку.
Вечером Сара рассказала Эллен и Холи-Джо про то, как побывала в «студии Франца», как ее называла Лили. Миссис Коречная говорила о вещах, о которых никто до сих пор не разговаривал с Сарой: об образовании, живописи, о греках, поклонявшихся нескольким богам, причем некоторые из них были женщинами. Сара ей сказала, что и с одним-то богом хватает проблем, и Лили весело рассмеялась. Еще Сара узнала, что Венера как раз и является одной из греческих богинь, Бесшумные Ботинки зовут миссис Веспер, а мистер Веспер умер от брюшного тифа.
Холи-Джо и Эллен целый день собирали тряпье, а потом продавали обрывки кружев для манжет и серебряные пуговицы старьевщику у лестницы Уайтхолла. Они заработали всего несколько медяков, но Эллен радовалась, что может хоть немножко помочь сестре. Теперь приятели играли в камешки и цветные стекла на полу. Джо был таким же доверчивым, как и Эллен, и это беспокоило Сару, но он нюхом чуял опасность и был сильным, хотя драться не умел. Сару снова передернуло, когда она вспомнила рассказ инспектора Ларка об убийстве, совершенном у пристани Темпл. Возможно, завтра ей удастся узнать больше.
— А где книжка, которую ты нашел на Флит-стрит, Джо?
Холи-Джо расплылся в улыбке и засунул свою большую руку в карман куртки.
— Это книга с картинками, — сказал он, и на его лице расцвела такая широкая улыбка, что Сара не могла на него сердиться, хотя и не знала, как книга к нему попала.
Он не делал ничего плохого, просто брал то, что ему нравилось; и у него это прекрасно получалось. Порой Сара спрашивала себя, владел ли он своими умениями, еще когда был проповедником, до того как ему на голову упал ночной горшок. Холи-Джо протянул ей книгу; она оказалась маленькой, в твердой обложке и такой же грязной и желтой, как зубы мистера Парсиммонса.
— Что там написано? Ты можешь ее прочитать?
У Эллен глаза сияли не меньше, чем у самого Холи-Джо.
Сара открыла книгу и увидела ломкий титульный лист с пятнами в тех местах, где на него попали капли дождя.
— «Русалочка. Ханс Кристиан Андерсен», — прочитала она.
Эллен захлопала в ладоши.
— Это я! Я русалочка, правда, Джо?
Холи-Джо тоже захлопал в ладоши, они подобрались поближе к Саре, их лица одинаково светились ожиданием. Сара выпрямилась и открыла книгу двумя руками. В животе у нее возникло диковинное ощущение, как в тот раз, когда она в поисках папы неожиданно оказалась ночью в незнакомой части города. Она сделала глубокий вдох и откашлялась, совсем как делал Септимус Хардинг, собираясь прочитать что-нибудь очень важное.
