Луис Ривера - Легионер. Книга 1
Не скажу, что от этих слов я повеселел. Неужели он все-таки решил не связываться со мной? Что ж, от такого человека всего можно ожидать. Если он так ненавидит римлян… Что ему деньги? Куда больше удовольствия он получит, если увидит, как меня выставят на продажу на невольничьем рынке где-нибудь в Египте. То-то он порадуется.
Пока не стемнело, я сидел, обхватив колени руками, и пытался придумать, как мне избежать рабства. Ничего путного в голову не приходило. Если б я хотя бы знал, куда нас отправят… Да и сколько вообще пленников сидит сейчас в соседних ямах-камерах? А сколько охранников? Есть ли у них псы? Лая вроде бы не слышно, но это ни о чем не говорит. Когда нас увезут отсюда?
Вопросов было хоть отбавляй. И ни одного ответа Даже предположения… Я никогда не сталкивался с разбойниками-работорговцами и знать не знал, что и как у них принято делать. В одном я был уверен: люди это хваткие, опытные и готовые на все. Так что шутки шутить в случае чего не будут. Если только заподозрят, что я собираюсь бежать, сразу наденут колодки. А то и просто убьют. Убыток невелик…
Когда на небе зажглись первые звезды, мне на плечо опустилась рука фракийца. Кажется, к тому моменту я уже задремал. Это прикосновение напугало меня так, что я чуть не до решетки подпрыгнул.
— Да тише ты! — Он зажал мне рот ладонью. Она была покрыта мозолями настолько, что казалась выструганной из дерева.
Я замер. В камере стало тихо. Было слышно, как сипло дышит старик-калека, как где-то далеко в стороне кричит козодой и позвякивает оружие надсмотрщика, несшего охрану.
— Ты убивал когда-нибудь? — почти неслышно, одними губами, прошептал фракиец.
Я покачал головой. Но сможешь, если придется?
Я кивнул.
— Слушай меня. Завтра нас выведут из камер, чтобы отвезти к морю. Наверняка здесь поблизости есть порт. Когда нас везли сюда, мне удалось кое-что увидеть… Эта вилла стоит в стороне от главной дороги. Нам нужно уйти в лес. Это недалеко. Миля, не больше… За лесом дорога поворачивает… Впрочем, это пока неважно. Завтра нам сюда спустят веревку, чтобы мы по очереди выбрались. Первым полезешь ты. Не давай связать себя, скажи, что хочешь помочь вытащить этого паршивого старика… Хотя они и сами тебя заставят, кому охота трогать эту гниль. Веревку тяни изо всех сил. Так, будто от этого твоя жизнь зависит. Да оно так и будет. Дергай, что есть мочи, понял? Перед тем как дергать, отвлеки охранника Чтобы хоть на секунду в другую сторону глянул… Это уж сам придумай…
— Подожди, — так же тихо ответил я. — Ты ведь должен быть готов. Ну, когда я за веревку потяну. Давай я скажу, что в небе два орла дерутся… Как только ты про орлов услышишь — сразу прыгай. Вроде сигнала это будет.
— Соображаешь. Ну ладно, давай говори про орлов. Но только уж тяни как следует.
— А что потом?
— А потом уж как выйдет. Держись рядом со мной и прикрывай мне спину. Да не отставай, коли жизнь дорога.
— Ты сумеешь прорваться?
— На все воля богов. Но я был одним из первых среди гладиаторов Вара. Да и во всей Капуе не многонайдется тех, кто на равных скрестит со мной мечи. Эти собаки, — он показал головой наверх, туда, откуда слышались тяжелые шаги надсмотрщика, — еще не знают, что за рыба угодила в их сеть.
— Как же они смогли схватить тебя?
— Да пьян я был в стельку. Напился на постоялом дворе и уснул А хозяин, шельма, с ними заодно. Так что проснулся я уже у них в повозке. Эх, хорошо бы к нему наведаться… Ну да ладно, об этом потом потолкуем. Ты все запомнил?
— Да.
— Ну, смотри, приятель. Если завтра струсишь или еще что… Тебе первому голову сверну.
— Не струшу, — твердо ответил я. — Слушай внимательно, и как только я скажу про орлов — прыгай, я тебя вытащу. И за спину не беспокойся. Никто к тебе сзади не подойдет, пока я жив…
Да, так вот высокопарно я и сказал Прямо как ритор какой. Больше мы ни о чем не говорили. Каждый остался наедине со своими мыслями. О чем думал фракиец, я не знаю. Сам же я раз за разом прокручивал в голове то, что мне предстояло сделать. И чем дольше я об этом размышлял, тем хуже мне казался план фракийца. Однако ничего лучше придумать я не смог. Оставалось надеяться на силу Скиласа и благоволение богов.
Глава 4
Едва небо над нашими головами посерело, временная тюрьма ожила. Я услышал голоса надсмотрщиков, бряцание оружия, звон цепей и скрип поднимаемых решеток. Сердце забилось часто-часто и гулко, как боевой барабан перед атакой. Я посмотрел на фракийца. Тот сидел прикрыв глаза и, казалось, дремал. Все мышцы его громадного тела были расслаблены, лицо спокойно. Я даже подумал, не надо ли его разбудить. Но в этот момент он приоткрыл один глаз и едва слышно произнес:
— Тяни что есть силы.
Я кивнул, облизал вмиг пересохшие губы и принялся молиться. Я просил у своих предков, чтобы они дали мне сил и храбрости сделать то, что я должен был сделать через несколько минут. Я молился так горячо, что не заметил, как решетка над нашей головой откинулась и в яму опустился конец толстой веревки. Грубый окрик заставил меня вернуться в этот мир:
— Эй, хватит спать, пошевеливайтесь! А не то пойдете на корм моим псам…
Я встал, ухватился за конец веревки и бросил взгляд на фракийца. Тот едва заметно кивнул.
И я, подтягиваясь на руках и упираясь ногами в каменную стену ямы, начал карабкаться наверх, туда, где меня ожидала либо смерть, либо свобода. Первое мне казалось более вероятным…
Дальше все было как во сне. Позже я не раз впадал в это состояние. Кажется, что ты спишь и видишь как бы со стороны то, что происходит с твоим двойником. Так было, когда я первый раз шел в атаку на копья бревков. Так было, когда вражеский дротик пробил мой доспех и вонзился на два пальца в грудь, а я лежал на земле, опрокинутый ударом, и не мог понять, что же на самом деле произошло: вроде бы только что бежал вперед, и вдруг вижу голубое небо и ноги моих товарищей, а совсем рядом с лицом — примятая трава… Так было, когда меня взяли в плен — единственного выжившего из центурии, окровавленного и ничего не понимающего, орущего сорванным голосом: «Сбить щиты! Сбить щиты!» Да всего и не упомнишь. Часто такое бывало — ты спишь наяву, а просыпаешься, когда все уже кончено. Тому, кто ни разу подобного не испытал, не понять этого ощущения. Оно и пугает, и притягивает… Во всяком случае, завораживает.
Оказавшись наверху, я огляделся, пытаясь хоть на мгновение оттянуть развязку. Если вы спросите меня, что же я увидел, вряд ли я отвечу вам. Это были просто какие-то движущиеся тусклые пятна на сером фоне. Что-то смутное, блеклое, издающее разные звуки… Как сквозь толщу воды до меня доносились голоса, стук молотков по железу, чей-то плач, лай псов.
— Что смотришь? Давай туда, — кто-то толкнул меня в спину.
С огромным трудом я заставил себя сбросить оцепенение. Уж не знаю, сколько на это сил ушло, но я смог посмотреть на говорящего. Это был низенький, но очень плотный мужчина в темно-синей тунике и плаще. На боку у него висел короткий широкий меч. Короче, чем меч легионеров, но шире. Я представил, как его лезвие с хрустом вонзится мне в спину, если я допущу малейшую оплошность. Эта мысль окончательно привела меня вчувство.
— Там старик… — прохрипел я. — Весь гниет. Я хотел помочь его вытащить…
— Ах, да, — поморщился надсмотрщик. Его грязное, изуродованное шрамами лицо стало похоже на сушеный финик. — Ну, давай, тащи его.
Прежде чем бросить веревку обратно в яму, я еще раз осмотрелся. Теперь я смог разглядеть приземистое здание из светло-коричневого камня, стоящее чуть поодаль, аллею кипарисов, несколько повозок, поставленных одна за другой, с десяток вооруженных людей самого омерзительного вида и раза в два больше пленников, которых тычками тупых концов копий подгоняли к повозкам. Некоторые пленники были в цепях, у кого-то просто связаны руки. На троих я увидел колодки. Два крупных, больше похожих на волков, пса грозно рычали, не спуская глаз с нескольких женщин, сидевших на земле чуть в стороне от повозок.
Один разбойник дышал мне в затылок, еще один, чуть повыше и поуже в плечах, в двух шагах от нас. Под серым плащом я разглядел кожаный нагрудник с нашитыми кое-как бронзовыми бляшками. Смотрел он в другую сторону, но я был уверен, что ему не понадобится и пары секунд, чтобы оказаться рядом. От остальных меня отделяло шагов десять. Немного, очень немного… Почти что ничего. Правда, ни дротиков, ни тем более луков при них не было, все были вооружены либо такими же, как у толстяка, мечами, больше похожими на кинжалы, либо длинными копьями, метать которые несподручно.
Прибавить к этому собак. Прибавить к этому одного человека верхом на коне. Прибавить к этому почти чистое поле со всех сторон, с небольшими островками рощиц. И что мы получим? Такие задачи грек не учил меня решать. Это не «Сколько получится, если от квинкункса отнять унцию?». Это куда сложнее…
