Женщина в Древней Руси - Александр Петрович Торопцев
Сначала подали голос представители шляхетства во главе с князем А.М. Черкасским, пытаясь сочинить свою форму правления государством. Анна покорно выслушала челобитную и разрешила выборным от шляхетства удалиться для ответственного дела. Затем оставшиеся с императрицей гвардейские офицеры зашумели, составили челобитную во главе с фельдмаршалом И.И. Трубецким, и гвардейский офицер, князь А.Д. Кантемир, зачитал документ, в котором была изложена просьба к императрице оставить прежний способ правления. Радостная Анна надорвала список с сочиненными верховниками «пунктами», прошло еще трое суток. 28 февраля императрица приняла у подданных новую присягу, и все вернулось на круги своя. В стране было восстановлено самодержавие, русская армия в лице офицеров гвардии, то есть высших офицеров, одержала блистательную победу, Анна, абсолютно не готовая к выполнению монарших обязанностей, распределила их между Остерманом (внешняя политика), Феофаном Прокоповичем (церковь), Миних и Ласи (военное дело), Остерманом, а затем Бироном (внутренняя политика) и так далее.
В государственном аппарате ключевые посты заняли иностранцы, в чем историки-русолюбы упрекают императрицу совершенно напрасно! Немецкое десятилетнее правление было не таким уж и плохим, как может показаться неискушенному читателю. Да, «бироновщина» на десять лет оттеснила русскую знать от главных постов. Но тем самым она помогла этой же самой русской знати, во-первых, не окрепнуть в очередной раз до такой степени, чтобы вновь осуществить попытку изменить государственный строй в России. Благое дело, ничего не скажешь!
Да, Бирон организовал гонения, ссылки, пытки, казни врагов единодержавия и лично Анны Ивановны (естественно, не без ее молчаливого согласия), но совершенно ясно, что эту грязную работу (необходимую в той ситуации!) российские «бироны» делали бы грубее и ожесточеннее иноземцев, что в конечном итоге ухудшало бы положение не только внутри страны, но и во дворе императрицы. Чужестранцы приняли огонь на себя, спасли российскую знать от позора. Разве это плохо, когда есть возможность сваливать вину на чужих?! Хорошо.
С другой стороны, победы русской армии во главе с иноземцами Минихом и Ласси (прекрасных полководцев, честно служивших России!) можно было «присвоить» себе, то есть героизму российских солдат, что и делала Анна Ивановна при всяком удобном случае. А отдельные промахи этих полководцев, естественно, относились только на их счет. Опять хорошо для русского народа и для росссийской императрицы!
Не-ет! Не правы те, кто обвиняет ее в том, что она приблизила немцев к себе и поставила их на вершину пирамиды власти. Не так страшны иностранцы, как их малюют. Если, естественно, есть хороший догляд за ними.
Анна Ивановна, правда, поглядывать за ними не собиралась. Она с первых же дней царствования занялась утехами. Еще бы ей этим не заниматься! Двадцать лет она была на роли герцгоствующей золушки, испытывая крайнюю нужду во всем, страдая от этой нужды и в страданиях неутешных полнея год за годом. Митава для Анны Ивановны была хуже ссылки сибирской. Воцарившись на всероссийском престоле, дочь Ивана Алексеевича решила наверстать упущенное и делала это по-женски яростно, бесшабашно, как богатейшая наследница.
Дочь Ивана Алексеевича? Некоторые дотошные исследователи, любители покопаться в интимных делах, выражают искреннее сомнение в том что «высокая ростом и смуглая, с прелестными руками и величественной фигурой, полная, но не отяжеленная, нельзя сказать, что красивая, но приятная» (герцог Лирия), «любезная, оживленная, хорошо сложенная» (Берхольц) Анна Ивановна была дочерью Ивана Алексеевича, «хилого, глупого, полугосударя-получеловека» (Валишевский), считая ее отцом Василия Юшкова, дворянина, здорового малого, которого не без задней мысли назначили спальником к жене царя. Как относиться людям серьезным (или, например, чистоплотным в делах семьи и брака) к подобного рода сомнениям и высказываниям, сказать трудно.
Наверстывая упущенное в Митаве, Анна Ивановна тратила громадные деньги на всевозможные празднества, балы, роскошные увеселительные мероприятия, и в этом она была очень похожа на Петра I.
Иностранцы, участники или зрители тех праздничных представлений с восхищением описывали их, дивясь размаху и богатствам русского двора. Но и ежедневная, будничная жизнь требовала значительных материальных средств.
Много фрейлин, сказочниц, сплетниц, гадальщиц, шутов, шутих, диковинных зверей, уродцев, карликов постоянно находилось при дворце, в каждом углу которого были заряженные ружья – императрица очень любила пострелять по птицам прямо из окон. В ее конюшне было 379 лошадей…
О роскошной жизни российских царей и императоров знали и знают многие любители русской старины. Действительно, почти все Романовы получали вместе с престолом громадное наследство – богатейшую страну с ее бездонными кладовыми, которые позволяли государству иметь в качестве балласта таких императриц, каковыми являлись все женщины на российском престоле.
«В Москве она вставала между семью и восемью часами и проводила часа два в рассматривании нарядов и драгоценностей. В девять часов начинался прием министров и секретарей. Она подписывала бумаги, большей частью не читая их, и отправлялась в манеж Бирона, где у нее было помещение. Она осматривала лошадей, давала аудиенции, стреляла в цель. В двенадцать возвращалась во дворец, обедала с Биронами, не снимая утреннего костюма… После обеда она ложилась отдыхать рядом с фаворитом, – госпожа Бирон с детьми при этом скромно удалялась. Проснувшись, она открывала дверь в смежную комнату, где ее фрейлины занимались рукоделием:
– Ну, девки, пойте!»[30]
Бирона, а значит, и госпожу Бирон с детьми, она отблагодарила по-царски.
В 1737 году после смерти последнего курляндского герцога из династии Кетлеров она добилась у польского короля и австрийского императора признания Бирона герцогом курляндским. Это была прекрасная дипломатическая победа Анны, любовницы Бирона. Но она на этом не остановилась.
В 1740 году племянница Анны Ивановны принцесса мекленбурская Анна Леопольдовна, жена герцога Брауншвейг-Люнебургского Антона-Ульриха, родила сына Ивана, наследника российского престола. Любовница Бирона сделала все, чтобы ненавистный многим россиянам иноземный фаворит был официально признан регентом Ивана VI Антоновича. 16 октября ей преподнесли манифест, она подписала его, двухмесячный мальчик под регентством курляндского герцога был провозглашен императором Всероссийским, а на следующий день Анна Ивановна, до конца исполнив свой долг верной любовницы, скончалась.
Да, быть может, в этом и было ее предназначение: влюбиться в Бирона, восседать на троне, иной раз подписывая государственной важности бумаги, стрелять из окон дворца по птичкам, кататься на лошадях, ждать наследника, обязательно не по линии ненавистного ей Петра, подписать манифест и…
И то немало для женщины сомнительного, по мнению некоторых неблагожелателей, происхождения, о котором, следует помнить, «верховники», сторонники Голицына, даже не упомянули, обзывая дочерей Петра I незаконнорожденными, да еще
