На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин
Зрители шумно приветствовали танцовщицу, но голоса смолкли, едва в круг вошла Ае, женщина из племени рабэ.
Она робко приблизилась к середине круга, ее небольшое тело трепетало от ожидания беды, в каждом жесте выражалось отчаяние. Ае рассказывала о невзгодах, выпавших женщинам-рабэ и ей самой. Она страшилась своих соплеменников, страшилась мужчин, зверей, голода, жажды, она в отчаянии отбивалась от зла, но зло было сильнее ее, и она сникла, покорно распростерлась на земле, подобно тяжелораненой птице.
Этот танец отчаяния вызвал у зрителей глубокое сочувствие к Ае. По их рядам пронеслось легкое волнение: кто-то должен был ей помочь.
Это сделала Риа. Она подала ей руку, она подружилась с Ае. Зрители удовлетворенно приветствовали поступок Риа. Невзгоды, выпавшие Ае, рассеялись, горькое прошлое отступило от маленькой женщины, в ее жестах больше не было отчаяния и боли. Она выпрямилась, стала выше ростом, и все увидели, что она по-своему привлекательна, даже красива.
Туин присоединилась к ним под шумное ликование зрителей. Она принесла к праздничным кострам Рослых Людей дыхание гор с их вечной новизной и контрастностью, бурными потоками и величавыми снежными вершинами.
Женщины из трех племен говорили на языке дружбы, одинаково понятном всем. Они повествовали о своих заботах, об ожидании мужей, когда те на охоте, о своей радости, когда мужья дома, а дети здоровы и веселы.
К их танцу присоединились остальные женщины — вокруг центрального костра заструился ручей полуобнаженных женских тел, слился в кольцо, а вокруг этого живого кольца потек ручей мускулистых мужских тел. Два кольца и костер посредине образовали огромный цветок, в рисунке которого заключался глубокий смысл: под надежной защитой воинов расцветают дружба и любовь, а они не дадут угаснуть огню человечности…
Гулкие удары в барабан прервали ночь танцев. Старейшины объявили отдых.
Остальные дни принадлежали юношам и девушкам, вступающим в брак. Праздник достиг своей зрелости.
Молодые люди предстали перед племенем — их было больше, чем ланнов, вместе взятых. Племя, имеющее столько молодежи, могло не бояться за завтрашний день!
Смотр юношей начался с осмотра их оружия, после чего следовали другие экзамены. Они волновали всех: если экзаменаторы-старейшины забракуют молодого человека, позор падет и на его сородичей, поэтому роды тщательно готовили своих юношей и девушек к испытаниям на зрелость и допускали к ним только тех, в ком были уверены сами. Роды решительно преграждали робким и слабым путь к публичному смотру, чтобы не навлечь позора на всю общину.
Обычно через год-два юноши-неудачники тоже становились воинами и отцами. Но случалось, что юноша, отчаявшийся сдать экзамен на зрелость, покидал свое племя и уходил в одно из дружественных, а то и вовсе малознакомых Рослым Людям племен и там, вступив в брак, со временем превращался в могучего воина, в вождя своих новых соплеменников.
Юноши должны были поразить копьем цель, пронести друг друга на плечах по тысяче шагов, пробежать, не отставая от сверстников, десять тысяч шагов, с хода подняться на береговой утес, высящийся над водой на три копья, прыгнуть с него в озеро, проплыть более тысячи шагов до одного из островов и вплавь вернуться назад. Только сильные, смелые, хорошо натренированные молодые люди могли выдержать такой экзамен.
Вместе с другими юношами перед старейшинами предстал и Эри, хотя в долине курага он уже выдержал испытания на зрелость. Курага были строгими экзаменаторами, и старейшины, доверяя им, освобождали его от повторного экзамена. Но Эри понимал, что для него лучше было экзаменоваться еще раз, чтобы никому не дать повод усомниться в его способностях, особенно Инг.
Все юноши были признаны воинами, достойными вступить в брак. Экзамены завершились неожиданным образом. Чтобы выявить среди молодых воинов самых сильных и смелых, старейшины приготовили им сюрприз.
По знаку первого старейшины дети, женщины и гости отошли за линию вооруженных воинов, а на юношей, выдержавших экзамены на зрелость, погонщики пустили разъяренного тура. Накануне праздников охотники загнали в западню трех быков, специально предназначенных для того, чтобы испытать силу и мужество молодых воинов.
Все было теперь как на охоте, где ошибка человека в борьбе со зверем могла повлечь за собой увечье или смерть.
Видя устремившегося на них быка, юноши рассредоточились, образовав дугу, внутрь которой они заманивали зверя. Ни один не дрогнул — все действовали, как их учили опытные воины. Еще несколько мгновений, и десятки дротиков полетят в зверя — сквозь такой барьер не пробиться и могучему туру!
Но старейшины тут же предупредили: дротиками не атаковать!
Молодые люди откинули дротики и взялись за палицы. И опять никто не дрогнул: юноши были достойны своих отцов.
А старейшины уже подняли над головой скрещенные руки: «Палицами не атаковать! Брать зверя голыми руками!» Они требовали, чтобы юноши сразились со зверем тем оружием, какое им дала природа.
Племя замерло: предстоял страшный поединок — не танцевальный, аподлинный, в котором не исключалась смерть человека, и даже не одного, потому что, убив первого и почувствовав запах крови, зверь с еще большей яростью бросится на других.
Наступило трудное испытание не только для юношей, но и для опытных воинов. Если никто из молодых не осмелится на поединок с туром, вызов зверя должен будет принять бывалый воин. Так издавна было заведено у Рослых Людей. Если старейшина давал воинам задание, которое было им не по силам, он обязан был на глазах у всего племени выполнить его сам. Так диктовал закон справедливости. У воина слово не расходится с делом: если он требует подвига от других, значит, он сам должен быть способен на такой подвиг.
Молодые воины заколебались: хватит ли у них силы голыми руками победить такого зверя?
Видя их нерешительность, вперед шагнули Ирги, Гал и еще с десяток воинов, готовых к единоборству с туром. Однако растерянность молодых воинов длилась недолго. Ильс, сын Ирги, откинул палицу и, безоружный, шагнул навстречу зверю. И Эри, сын Гала, откинул палицу и тоже шагнул вперед. Они первые изъявили готовность помериться силой с туром!
Вслед за ними и остальные юноши, кроме Данга, главного соперника Эри в борьбе за Инг, приняли условия старейшин, но им было приказано вооружиться. Один Данг будто не слышал распоряжений старейшин. Он стоял свободно и смело, положив руки на палицу, и в глазах у него не было ни тени страха. Он отказывался голыми руками сразиться с туром, но он и не
