Конн Иггульден - Гибель царей
Брут громко расхохотался и тут же поморщился — начали ощущаться полученные синяки.
— Он вызвал меня только для того, чтобы вернуть друзьям потерянные деньги. Похоже, что в конце концов у меня появится второй шанс.
— Если хочешь, я могу устроить этот шанс на завтра. Шансы будут прекрасные. Если выиграешь, в лагере не останется ни одной монеты.
— Договаривайся. Я хочу задать трепку этому Домицию. Ты хитрый старик! Как ты догадался, что я проиграю?
Вздохнув, Кабера наклонился к Бруту, словно собираясь поведать тайну:
— Я знал, потому что ты — идиот. Никто не может побить лучшего бойца в легионе, если провести перед встречей с ним еще три поединка.
Брут фыркнул.
— В следующий раз ставки будет делать Рений, — объявил он.
— В таком случае, прежде чем он начнет, я заберу свою долю.
ГЛАВА 36
Юлий считал, что в Африке и Греции ему довелось увидеть крупные порты, но Аримин являлся центром хлебной торговли всей страны, и доки были заполнены множеством кораблей, загружающихся зерном или производящих его выгрузку. В городе даже имелся центральный форум и храмы для солдат, которые могли принести в них жертвы и помолиться за успешное возвращение с начинающейся войны. Это был маленький Рим, построенный на границе огромной долины По. Все, что везли с севера в Рим, проходило сначала через Аримин.
Красс и Помпей реквизировали частный дом, фасадом выходивший на форум, и именно туда направлялся Юлий, расспрашивая горожан о дороге. В целях безопасности его сопровождали десять солдат Перворожденного, но жители, похоже, были поглощены торговыми делами и не интересовались политикой. Трудно даже было сказать, доставляет ли им беспокойство огромное войско, расположившееся вокруг города.
Корабли и караваны с зерном прибывали и уходили без перебоев, торговля велась непрерывно, потому что сама угроза войны создавала условия для роста цен на рынках.
В сопровождении солдат Цезарь легко шел сквозь толпу и слышал, как торговцы бьют по рукам и заключают сделки, почти не обращая внимания на шагающих мимо легионеров. Они чувствуют себя в безопасности; наверное, как подумал Юлий, это правильно. С двумя легионами, встретившими римлян у города, численность армии, направленной против восставших рабов, достигла сорока тысяч опытных солдат. Трудно было представить себе противника, с которым она не смогла бы справиться, несмотря на потрясение от резни, которую мятежники Спартака устроили в Мутине.
Нужный дом Цезарь нашел по часовым, охраняющим двери. Улыбнувшись, Юлий подумал, как типично для Красса занять столь богатый особняк. Он любил окружать себя красивыми вещами. Наверняка владелец дома недосчитается пары изящных безделушек, когда армия уйдет и он вернется в дом… Цезарь вспомнил слова Мария: Крассу можно доверить что угодно, кроме произведений искусства.
В дом Юлия проводил один из стражников. Он оказался в комнате, украшенной мраморной статуей обнаженной девушки. По распоряжению Красса и Помпея у подножия статуи установили два кресла, а перед ними полукольцом расставили стулья.
Шестеро из восьми легатов уже прибыли, когда явились еще двое, Юлий уселся на стул, в ожидании сложив руки на коленях. Последним пришел Лепид, которому в Греции он передавал тело Митридата. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь, но лицо Лепида было все таким же вежливым и равнодушным, когда он рассеянно кивнул Юлию и принялся чистить ногти на правой руке.
Помпей наклонился вперед так, что задние ножки его стула оторвались от пола.
— С этого дня я желаю видеть вас каждый вечер после развода постов. Вместо четырех лагерей приказываю устраивать два, по четыре легиона в каждом — они будут менее уязвимы. Вам следует находиться достаточно близко к командному пункту, чтобы за два часа до полуночи являться с докладами.
Заинтересованные легаты принялись негромко переговариваться, обсуждая услышанное. Помпей продолжил:
— Судя по последним донесениям, армия взбунтовавшихся рабов с максимально возможной скоростью движется на север. Мы с Крассом считаем: существует опасность, что они достигнут Альп и уйдут в Галлию. Если мятежников не настичь, они исчезнут. Галлия велика, и у нас там почти нет влияния. Нельзя позволить им уйти безнаказанно, иначе в следующем году восстанут все рабы в землях Рима. Тогда нас ждут страшные разрушения и гибель множества людей…
Он помолчал, ожидая комментариев, но военачальники сидели, молча глядя на него. Один или двое посматривали на Красса, словно ожидая, что скажет командующий, назначенный сенатом, однако тот спокойно сидел в своем кресле и только кивал в такт словам Помпея.
— Приказываю двигаться на запад по равнинной дороге, пока я не отдам распоряжения повернуть на север. Это самый длинный путь, но мы пройдем его быстрее, чем двигаясь по бездорожью. Я хочу, чтобы армия сделала тридцать миль в первый день, на второй — двадцать, потом опять тридцать, и так далее.
— И как долго? — вмешался Лепид.
Помпей замер, и в наступившей тишине все почувствовали, что он раздражен.
— Не менее пятисот миль на запад и затем какое-то расстояние на север — его мы оценить пока не можем, ибо не знаем точно, где находится противник. Конечно, все будет зависеть от того, насколько близко рабы подойдут к горам. Полагаю…
— Это невозможно, — равнодушно заметил Лепид.
Помпей снова сделал паузу, затем встал и посмотрел на легата сверху вниз.
— Предупреждаю тебя о том, что случится, Лепид. Если твой легион не выдержит темпа, которым пойдут войска под моим командованием, я лишу тебя звания легата и назначу человека, который заставит солдат идти быстрее.
От негодования Лепид заговорил — быстро и невнятно.
Юлий размышлял — понимает ли этот человек, насколько близко он подошел к утрате контроля над легионом. Кроме нескольких сенаторов, за ним никто не стоит. Рассматривая Лепида вблизи, Цезарь подозревал, что на самом деле он об этом прекрасно знает. Несомненно, Катон перемолвился с ним парой слов на Марсовом поле, подстрекая устроить какую-нибудь подлость попозже.
— Мои воины уже прошли быстрым маршем три сотни миль, Помпей. И могут сделать это снова, но мне требуется две недели, чтобы солдаты отдохнули и потом проходили не более двадцати-двадцати пяти миль в день. Иначе мы начнем терять людей.
— Значит, будем терять! — бросил Помпей. — С каждым днем нашей задержки в Аримине Спартак будет все ближе к горам и свободе в Галлии. Я останусь здесь только для заготовки провизии и не задержусь ни на день больше. Если несколько дюжин солдат растянут сухожилия или захромают, это не страшно. Пусть захромают даже несколько сотен, если требуется настичь мятежников, а не наблюдать, как они, обагрив руки римской кровью, уходят от возмездия. В Мутине убито девять тысяч человек!
Помпей повысил голос до крика и склонился над Лепидом, который посмотрел на него с ледяным спокойствием.
— Кто здесь командует? — спокойно спросил Лепид. — Мне дали понять, что моим начальником сенат поставил Красса. Я не признаю никаких «заместителей командующего». Разве это законно?
Остальные легаты не хуже Юлия понимали, какую игру затеял Лепид. Они наблюдали за перепалкой, ожидая исхода, как коты, спрятавшие когти.
Красс поднялся со своего места и встал рядом с Помпеем.
— Голос Помпея — мой голос, легат, и он же — голос сената. Что бы ты ни услышал, тебе следует повиноваться, а не спорить с командующим.
Лицо Помпея окаменело от гнева.
— Теперь послушай, что скажу я, Лепид. Я лишу тебя звания, как только ты совершишь первую же ошибку. Еще раз оспоришь мой приказ, и я прикажу убить тебя и бросить на дороге. Все понятно?
— Абсолютно, — удовлетворенно ответил Лепид.
Юлия интересовало, чего он хотел добиться этой перепалкой. Неужели легат рассчитывает подкопаться под Красса? Цезарь знал, что не сможет служить под началом подобного человека, сколь бы изворотлив и хитер он ни был. Помпей сделал опасное заявление. Если воины Лепида также преданы ему, как Юлию — солдаты Перворожденного, то Помпей сильно рискует. На его месте Цезарь приказал бы убить Лепида немедленно, а его легион с позором отослать обратно в Рим. Лучше потерять людей, чем идти в бой рядом с солдатами, которые могут совершить предательство.
— Мы выступаем через четыре дня, на рассвете, — объявил Помпей. — Я уже послал лазутчиков — они будут встречать нас по мере продвижения главных сил. Разработку тактики ведения боевых действий отложим до получения точных сведений о противнике. Все свободны. Трибун Цезарь, если можешь, задержись. Я хотел бы переговорить с тобой.
Лепид поднялся вместе с остальными легатами и, выходя из помещения, заговорил с двумя из них. Перед тем, как их голоса смолкли, Юлий услышал, как он рассмеялся какой-то остроте, и заметил, что Помпей напрягся, сдерживая раздражение.
