Николай Павленко - Петр Первый
Для русских купцов пошлина понижалась втрое, если они ввозили или вывозили товары на собственных судах.
Результаты применения нового тарифа сказались довольно быстро. В 1726 году, то есть через год после смерти Петра, вывоз товаров в два раза превышал ввоз.
Итак, значение Петербурга было многогранным. Это прежде всего столица империи и резиденция царя. Петербург, кроме того, крупнейший торговый порт страны, обслуживавший огромную периферию. Развивавшееся мануфактурное производство постепенно придавало городу промышленный облик.
Петербург — средоточие градостроительных новшеств, город монументальных сооружений светского назначения. В столице империи были открыты первые в России научно-просветительные учреждения, здесь же действовало первое в стране высшее специальное учебное заведение — Морская академия. В Петербурге была создана и Академия наук, являвшаяся тоже детищем Петра.
Мысль об организации академии Петр, как о том свидетельствуют документы, вынашивал довольно долго. В те времена, как, впрочем, и сейчас, слово «академия» имело два значения: под академией подразумевалось и высшее учебное заведение, и научно-исследовательское учреждение. Прожектеры, русские и иностранные, в записках царю многократно предлагали организовать в России академии. Автор одного из таких проектов, встречавшийся нам ранее Федор Салтыков, еще в 1714 году рекомендовал организовать академии в каждой губернии. Академии в представлении прожектера должны были стать учебными заведениями для дворянских и купеческих детей в возрасте от 8 до 23 лет. Салтыков рассчитывал набрать в эти академии 18 тысяч студентов. Петр, читая такого рода почту, имел обыкновение ставить крестики против предложений, к которым он проявлял интерес. Против пункта об академиях царь поставил крестик, что свидетельствует о том, что он счел предложение достойным внимания.
На донесении другого прожектера Петр в июне 1718 года написал: «Зделать академию. А ныне приискать из русских, кто учен и к тому склонность имеет. Также начать переводить книги: юриспруденции и протчии к тому. Сие учинить сего году начала». Однако ни в 1718 году, ни в ближайшие годы выполнить это намерение Петру не удалось. Создание Академии наук затянулось отчасти в связи с тем, что Петр был занят более неотложными делами, отчасти вследствие трудностей привлечения для работы в ней иностранных ученых. Царь настаивал, чтобы в Петербургскую академию наук были приглашены не ученые вообще, а крупнейшие ученые Европы, а те не отваживались ехать в далекую северную страну.
22 января 1724 года состоялось памятное для истории Академии наук заседание Сената. На нем присутствовали Петр и главнейшие вельможи: адмирал Апраксин, канцлер Головкин, князь Меншиков, генерал-прокурор Ягужинский и др. После четырехчасового обсуждения было принято два важных решения. По поводу одного из них в книге протоколов Сената под 22 января читаем следующую запись: «На Академию на первое время занять Шафировский двор», то есть дом опального Шафирова, находившийся на набережной, где-то между нынешней Дворцовой площадью и Летним садом. На этом же заседании Петр утвердил составленный по его заданию проект основания Академии наук, внеся в него несколько исправлений и дополнений. Проект отразил взгляды царя на задачи Академии. В проекте сказано: «невозможно, чтоб здесь следовать в протчих государствах принятому образу». Тем самым было высказано отрицательное отношение к практике организации подобных учреждений в западноевропейских государствах. Своеобразие Петербургской академии состояло в том, что она призвана была объединить три учреждения, действовавшие в странах Западной Европы самостоятельно и независимо друг от друга, а именно — университет, под которым подразумевалось «собрание ученых людей», обязанных обучать юношей юриспруденции, медицине и философии; гимназию, готовившую учеников для прохождения курса в университете; собственно академию, то есть «собрание ученых и искусных людей».
На содержание Академии наук Петр ассигновал значительную по тем временам сумму — около 25 тысяч рублей в год. Академикам он обещал выдавать «довольное жалование».
В течение 1724-го и большей части следующего года велись переговоры с иностранными учеными о приглашении их на службу в Петербургскую академию наук. Ее открытие произошло уже после смерти Петра — в августе 1725 года, когда состоялась первая конференция академиков.
В конце 1718 года верхи столичного общества были извещены о введении еще одного новшества — ассамблей. Петр сам составил правила организации ассамблей и поведения на них гостей, установил очередность их созыва. Ассамблея, разъяснял царь, слово французское, оно значит некоторое число людей, собравшихся вместе или для своего увеселения, или для рассуждения и разговоров дружеских.
На ассамблеи приглашалось избранное общество, вместе с женами и детьми туда должны были являться высшие офицеры, вельможи, чиновники, корабельные мастера, знатные купцы, ученые. Начинались они в четыре-пять часов и продолжались до десяти вечера. Хозяева — устроители балов — освобождались от обязанности встречать и провожать гостей. Они должны были предоставить в их распоряжение помещение, сладости, табак и трубки, напитки для утоления жажды и столы для игры в шашки и шахматы. Кстати, Петр любил шахматы, играл в них превосходно.
По замыслу царя, на ассамблеях должна была устанавливаться непринужденная обстановка, им он придавал значение школы светского воспиталия. Каждый из гостей мог распоряжаться своей особой и временем в соответствии со своими вкусами и привязанностями: одних увлекали танцы, и они кружились, исполняя польский и англез, другие, склонясь над шахматным столиком, сосредоточенно размышляли об очередном ходе, третьи вели оживленную беседу, делились новостями, четвертые, наконец, могли выступать в роли слушателей или зрителей.
Однако то, ради чего учреждались ассамблеи, — непринужденность в общении, неподдельное веселье — было достигнуто далеко не сразу. На первых балах петровского времени царила удручающая скука, скованность, над гостями тяготела угроза вызвать чем-либо раздражение царя. Танцевали словно отбывали неприятнейшую повинность — с каменными от напряжения лицами и плохо повиновавшимися ногами. Беседы тоже не клеились — после кратковременного обмена новостями устанавливались тягостные паузы. Современник свидетельствовал: «Дамы всегда сидят отдельно от мужчин, так что с ними не только нельзя разговаривать, но не удается почти сказать и слова; когда не танцуют — все сидят, как немые, и только смотрят друг на друга».
Царь часто присутствовал на ассамблеях, иногда он устраивал сам приемы в Летнем саду либо в своей загородной резиденции — Петергофе. Правилам этикета Петр обучал придворных с таким же усердием, как офицеров военному артикулу. Он составил инструкцию, которой должны были следовать приглашенные в Петергоф. Она примечательна как свидетельство того, какие элементарные правила поведения должен был Петр внушать своим придворным. Один из пунктов гласил: «Кому дана будет карта с нумером постели, то тут спать имеет, не перенося постели, ниже другому дать, или от другой постели что дать». Или: «Не разувся, с сапогами или башмаками, не ложиться на постели».
Балы открывали новую форму общения людей. Они полностью не заменили пирушек, но все же потеснили их. Главное значение ассамблей состояло в том, что их введение положило конец затворнической жизни столичных женщин. Из терема, закрытого для посторонних глаз, они вышли в свет.
Ассамблеи являлись не единственным местом, где верхи петербургского общества учились умению расточать улыбки, быть предупредительными. Светскими манерами дворянские дети, кроме того, овладевали в учебных заведениях. Широкой популярностью среди столичного населения пользовалось наставление для молодых людей под маловразумительным названием «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению». При Петре оно печаталось трижды. Автор этого произведения извлек из заграничных сочинений на эту тему все, что считал полезным русскому читателю.
«Юности честное зерцало» излагало правила поведения молодых людей в семье, в гостях, в общественных местах и на службе. Оно обучало юношей скромности, трудолюбию и послушанию, учтивости и благоразумию. На страницах сочинения можно прочесть следующие советы: «отца и матерь в великой чести содержать», или: «у родителей речей перебивать не надлежит и ниже прекословить». Если отец позовет сына, то прилично было откликаться так: «чего изволите, государь, батюшка», или «что мне прикажете, государь». Невежливыми почитались следующие ответы на зов родителя: «что, чего, што, как ты говоришь, чего хочешь». В обобщенном виде почтительное отношение к родителям выражалось словами: «В доме ничего своим именем не повелевать, но именем отца или матери».
