Джеймс Клавелл - Тай-Пэн
– Сюрпризный секрет. Я скажу тебе очень скоро. Но пока секрет.
– Я подумаю об этом. А теперь – спать.
Мэй-мэй довольно расслабилась, уверенная, что через несколько дней она отправится в Макао и что существует много способов, с помощью которых женщина может добиться своего в споре с мужчиной – хорошим или плохим, умным или глупым, сильным или слабым. Мое бальное платье будет наилучшейшим, самым наилучшейшим из всех, думала она в радостном возбуждении. Мой Тай-Пэн будет гордиться мной. Очень сильно гордиться. Он будет гордиться мной так, что женится на мне и сделает своей Тай-тай – Верховной госпожой.
И ее последняя мысль, перед тем как она погрузилась в сладкий сон, была о ребенке, зреющем в ее чреве. Ему всего несколько недель. Мой ребенок будет мальчиком, пообещала она себе. Сыном, которым он будет гордиться. Два изумительных сюрпризных секрета для него, которыми он будет гордиться.
– Не знаю, Варгаш, – просительно произнес Струан. – Тебе лучше справиться об этом у Робба. Он понимает в цифрах лучше меня.
Они находились в личном кабинете Струана, на столе лежал раскрытый гроссбух. В широко распахнутые окна врывался гул Кантона, тучи мух носились по комнате. Стоял теплый весенний день, и по сравнению с зимой заметно усилилась вонь.
– Дзин-куа очень торопит нас с окончательным заказом, сеньор, и…
– Это я знаю. Но до тех пор, пока он не передаст нам свой окончательный заказ на опиум, мы не можем назвать ему точную цифру. Мы даем лучшую цену за чай и лучшую за опиум, так в чем же задержка?
– Не знаю, сеньор, – ответил Варгаш. Он не спросил, хотя ему очень хотелось, почему «Благородный Дом» платит Дзин-куа за чай на десять процентов больше остальных торговцев и продает ему отборный индийский опиум из Падвы на десять процентов ниже текущей рыночной цены.
– А, к дьяволу все это! – воскликнул Струан, наливая себе чаю. Он жалел, что отпустил Мэй-мэй в Макао. Он послал с ней А Сам, а также отрядил им в охрану Маусса и нескольких матросов. Она должна была вернуться вчера, и до сих пор еще не появилась. Конечно, ничего тревожного в этом не было: время пути от Макао до кантонского поселения никогда нельзя было рассчитать точно. Как и любой переезд по морю вообще. Когда ты целиком зависишь от воли ветра, подумал он с сарказмом. Если бы она была на этом ночном горшке с трубой, все было бы иначе. Пароходы могут ходить по расписанию, им дела нет до ветров и отливов, черт бы их побрал.
– Да? – Он резко обернулся на стук в дверь.
– Извините, мистер Струан, – сказал Горацио, входя в кабинет. – Его превосходительство хотел бы видеть вас у себя.
– Что-нибудь стряслось?
– Видимо, его превосходительство лично сообщит вам обо всем, сэр. Он в своих апартаментах.
Струан захлопнул гроссбух.
– Мы утрясем все это с Роббом сразу же, как только вернемся, Варгаш. Вы будете на балу?
– Я бы лишился покоя на следующие десять лет, сеньор, если бы моя супруга, мой сын и моя старшая дочь не были там.
– Вы собираетесь привезти их из Макао?
– Нет, сеньор. Их препровождают в Гонконг друзья. Я же отправлюсь туда прямо отсюда.
– Как только вернется Маусс, дайте мне знать. – Струан вышел, Горацио зашагал рядом с ним.
– Не знаю, как мне благодарить вас, мистер Струан, за подарок для Мэри.
– Что?
– Бальное платье, сэр.
– А-а. Вы уже видели, что там у нее вышло?
– О нет, сэр. Она отплыла в Макао на следующий день после распродажи. Вчера я получил от нее письмо. Она шлет вам свои наилучшие пожелания. – Горацио знал, что с таким подарком у Мэри появился очень хороший шанс выиграть приз. Если бы только не Шевон. Вот бы Шевон заболела! Ничего серьезного, конечно, просто, чтобы ее не было там в этот день. Тогда Мэри достанется тысяча гиней. Какие удивительные вещи они смогут позволить себе, имея такие деньги! Съездить домой на лето. Жить, окружив себя роскошью и великолепием. О Господи, сделай так, чтобы она выиграла этот приз! Я рад, что ее нет на Гонконге, пока я здесь, подумал он. В Макао она недоступна для Глессинга. Проклятый Глессинг. Интересно, он действительно намерен просить ее руки? Каков нахал! Он и Кулум… а, Кулум… бедняга Кулум.
Горацио отстал на шаг от Струана, когда они начали подниматься по лестнице, поэтому ему не нужно было скрывать свое беспокойство. Бедный, храбрый Кулум. Он вспомнил, каким странным показался ему юноша на другой день после аукциона. Он и Мэри тогда долго искали Кулума и нашли его на борту «Отдыхающего Облака». Кулум пригласил их остаться на ужин, и всякий раз, когда они пытались завести речь о Тай-Пэне в надежде примирить их, Кулум уводил разговор в сторону. Затем, в конце концов, он сказал им:
– Давайте забудем о моем отце, хорошо? Я забыл.
– Ты не должен, Кулум, – расстроилась Мэри. – Он удивительный человек.
– Мы теперь враги, Мэри, нравится вам это или нет. Я не думаю, что его отношение ко мне переменится, а до тех пор не изменюсь и я.
Бедный, храбрый Кулум, думал Горацио. Я знаю, что это такое – ненавидеть своего отца.
– Тай-Пэн, – заговорил он, когда они вышли на площадку перед дверью, – Мэри и я ужасно сожалеем о том, как все получилось с холмом. Но еще больше нас расстраивает то, что произошло между вами и Кулумом. Кулум, видите ли, стал нашим близким другом, и…
– Благодарю вас за заботу, Горацио, но попрошу вас впредь не касаться этой темы.
Горацио и Струан молча пересекли площадку и вошли в приемную Лонгстаффа. Комната была большая и роскошная. Лепной потолок украшала роскошная люстра в центре, под нею стоял огромный стол, отсвечивающий полированной поверхностью. Во главе стола сидел Лонгстафф, справа от него расположился адмирал, слева – генерал, лорд Рутледж-Корнхилл.
– Добрый день, джентльмены.
– Очень хорошо, что вы присоединились к нам, Дирк, – приветливо встретил его Лонгстафф. – Присаживайтесь, любезный друг. Я счел, что ваше мнение может оказаться полезным.
– Что случилось, ваше превосходительство?
– Ну… э… я также попросил мистера Брока составить нам компанию. Дело может подождать до его прихода, тогда мне не придется повторяться, ну? Шерри?
– Благодарю вас.
Дверь открылась, и в комнату вошел Брок. Взгляд у него стал еще более настороженным, когда он увидел за столом Струана и офицеров в великолепных мундирах.
– Я вам понадобился, ваше превосходительство?
– Да. Пожалуйста, садитесь…
Брок кивнул Струану.
– Привет, Дирк. Добрый день, джентльмены, – добавил он, зная, что взбесит этим генерала. Он с угрюмым удовольствием принял в ответ их холодные кивки.
– Я пригласил вас обоих, – начал Лонгстафф, – потому что… э… помимо того факта, что вы являетесь признанными лидерами торговцев, ну?.. э… ваш совет может оказаться весьма ценным. Похоже, чго на Гонконге обосновалась группа анархистов.
– Что?! – взорвался генерал.
– Вот те на! – воскликнул Брок, удивленный не меньше его.
– Вы только вообразите себе… самые настоящие анархисты, черт бы их побрал! Следует полагать, что даже среди язычников на нашем острове уже есть эти дьяволы. Да-да, если мы не будем смотреть в оба, Гонконг превратится в настоящий рассадник этой заразы. Только этого нам, черт возьми, не хватало, ну?
– А что за анархисты? – спросил Струан. Анархисты означали беспорядки. Беспорядки мешали торговле.
– Эти, как их… э… что там было за слово, Горацио? Танг? Тунг?
– Тонг, сэр.
– Да, так вот, этот тонг уже действует под самым нашим носом. Ужасно.
– Действует каким образом? – спросил Струан, начиная проявлять нетерпение.
– Возможно, вам лучше рассказать все сначала, сэр, – заметил адмирал.
– Прекрасная мысль. На сегодняшнюю встречу наместник Чинь-со прибыл в полном расстройстве. Он сообщил мне, что китайским властям только что стало известно, будто эти анархисты – это тайное общество – устроили свой штаб в Тай Пинь Шане – этом отвратительном бельме на нашем глазу. У этих анархистов много, очень много разных имен, и они… Горацио, расскажите-ка лучше вы.
– Чинь-со заявил, что это группа революционеров-фанатиков, поклявшихся свергнуть императора, – начал Горацио. Он передал его превосходительству около полусотни названий, под которыми в разное время и в разных местах проходило это общество: Красная Партия, Красное Братство, Общество Земли и Неба, Триады и так далее, часть названий даже невозможно перевести на английский. Некоторые зовут его просто «Хун Мун» или «Хун Тонг», «тонг» как раз и означает «тайное братство». – Он остановился, чтобы собраться с мыслями. – В любом случае, эти люди являются анархистами самого злобного толка. Воры, пираты, бунтовщики. Вот уже несколько столетий власти пытаются покончить с ними, но безуспешно. В Южном Китае, предположительно, около миллиона членов братства. Они организованы в ложи, и их церемонии посвящения отличаются особым варварством. Они разжигают восстания под любым предлогом и живут за счет страха, внушаемого ими своим же братьям. Они требуют со всех деньги за «покровительство». Каждая проститутка, купец, крестьянин, землевладелец, кули – все без исключения должны платить им мзду. Если кто-то отказывается платить, следует быстрая расправа: смерть или увечье. Каждый член братства платит взносы – весьма похоже на тред-юнионы. Где бы ни возникало недовольство, тонг раздувает его искорку в пожар восстания. Это фанатики. Они насилуют, пытают, они распространяются подобно чуме.
