Хамза Есенжанов - Яик – светлая река
– Мм… А что такое дружина? – спросил старик.
– Люди, – ответил кто-то из толпы. – Понял? Ежели, к примеру, тебе, дед, дать оружие, то ты будешь дружинник. Ну как, запишешься?
Старик пошамкал в раздумье и спросил:
– А с кем воевать-то?
– С буржуями! – ответил Парамонов. – Понятно, старина?
Толпа зашумела, послышались возгласы одобрения:
– Отбили коней, молодцы.
– Фургоны не отдали.
Из толпы вышел Савенко. Оглядел всех и сказал:
– А если глубже заглянуть в дело? Неладно мы поступили, сельчане. Как бы расплачиваться не пришлось.
– Мм, – зашамкал старик.
– Не наводи-ка ты тень на плетень, Савенко, – ответил Довженко.
– Я и не навожу. Все думают так. Мы простые крестьяне. Не казаки и не киргизы. И мы никого не трогаем. Верно я говорю, дед Елисей? Это дело еще надо обмозговать. – Он прокашлялся и поглядел на Кисляка: – А ты, Кисляк, за главного в селе. Ты будешь отвечать за село. А ты знаешь, как казак рубит шашкой? Первой слетит твоя башка. А за ней и другие головы найдут вечный покой в кустах Теренсая.
Кисляк молчал.
Старик Елисей тяжело вздохнул и опустил голову.
Парамонов беспокойно оглянулся на Довженко и Абдрахмана.
– Панику сеешь, – ответил Довженко. – Кроме хлеба, коней и фургонов Белов еще людей требовал. Сколько он велел собрать? – обратился Довженко к Кисляку.
– Всех трудоспособных, – ответил Кисляк.
– Вот видишь. Выходит, по-твоему, мы должны пойти рыть окопы для казаков? Им скоро конец. Сзади у них Чапай, с Самары идет Четвертая армия. Казаки не знают, куда спрятаться. А мы пойдем рыть себе могилы? Чепуху ты говоришь, Савенко. Сам трусишь и других пугаешь.
– Тебя, Довженко, мы весной избрали председателем, – повысил голос Савенко. – Если ты крепок, почему не удержал правление в своих руках? Почему сбежал и спрятался от казаков? Хитрый. Сам скрываешься в сторонке, спасаешь свою голову, а голову Кисляка подставляешь под казачью саблю. Или твоя жизнь дороже других? Знаем, чем кончится твоя хитрость: селу – пожар, людям – пули.
Несколько человек вполголоса поддержали Савенко.
– Если в деревню придет казачья сотня, – уныло сказал кто-то, – от нас перья полетят.
– Не дай господи.
– И малого и старого – всех перерубят.
– Сельчане! – крикнул Довженко. – Поймите, что мы – сила. Если все вместе встанем, то и казаки с нами ничего не смогут сделать.
– Это все пустые слова.
– Ведь народ поднялся на борьбу, Савенко.
– Твоя борьба – всех под пули, самому в кусты!
– Ты действуешь как провокатор, Савенко.
– Ты сам провокатор.
Парамонов вытянул шею и замахал руками.
– Стойте! – закричал он. – По-твоему, не следует бороться?
– Иди к своим заводским, агитируй их, – зло ответил Савенко. – А мы живем здесь. Казачий атаман с нас спросит, нас и расстреляет. А ты в бегах. Тебя он не словит.
Сельчане уважали грамотного и бойкого на язык Савенко и прислушивались к нему.
– Давай-ка лучше не будем спорить, а посоветуемся, – обратился к нему Абдрахман. – Мы и думаем о том, чтобы вооруженной силой встретить карателей, если они сюда сунутся. Так что зря не пугай. Или ты, может быть, жалеешь, что мы отбили коней, хлеб и фургоны, что не дали угнать людей? Хочешь, чтобы весь этот народ был голый и голодный?
– А ты, киргиз, молчи, – грубо оборвал его Савенко. – Киргизы хотят выселить всех русских и жить тут сами. А нам не нужно киргизского правительства. Понятно?
– Понятно, – подступил к нему Белан, сжав кулаки. – Это контра. Я его понял полностью.
– Дурак безграмотный, – спокойно ответил Савенко. – Ты за три года выучил только два слова: революция да контрреволюция, и то не до конца.
– Ах ты… Я сейчас тебя зарублю…
Ивана едва удержали сильные руки товарищей.
– Не горячись, Иван, – сказал Парамонов. – Все слышали, что ему никакая власть не нужна. Только ложь все это. Он хочет стравить Парамонова и Кисляка, Белана и Айтиева. Царь или толстопузый бай даст ему свободу? Пусть ждет. А у нас один путь – с оружием в руках поддержать Советы. Всем известно, сколько деревень передушил Белов. Ему с хорунжим одна дорога. А солдат отпустим, они обмануты, пусть идут к себе домой и не воюют с народом.
Все одобрительно закивали.
Савенко выбрался из толпы и пошел прочь.
– А этот получит благодарность атамана! – крикнул ему вслед Белан.
Глава вторая
1По дороге от Анхаты на Теректы ехали трое. Байес и Хажимукан – в телеге. Хаким сидел верхом.
Когда уже вдали показался поселок, пронесся шумный, но непродолжительный дождь. Мягкая дорожная пыль сразу стала похожа на шершавое решето.
Когда в воздухе засверкали быстрые струйки, Хаким снял свою мерлушковую шапку и расстегнул ворот рубахи, подставив дождю грудь.
От приятной влаги стало легко дышать, с пахнущим водой ветром, казалось, унеслась прочь усталость.
Хаким с наслаждением дышал всей грудью. Знойный воздух степного полдня, будто испуганный шумом и блеском дождевых струй, поспешно уползал куда-то в степь.
– Посмотрите, Байеке, как высохла земля, – сказал Хажимукан своему спутнику. – Такой дождь ее не насытит, только прибьет ненадолго пыль. Если бы вон та повернула сюда, – показал он на огромную сизую тучу, тяжело клубившуюся вдали.
– Эта сюда не повернет, – ответил Байес. – У нее свой путь. Это речная тучка. Она пойдет вдоль Яика, над лесом, над лугами, а в степь ее не заманишь.
Хаким, ехавший верхом, осмотрел небо. Его поразили слова Байеса – «речная тучка».
Действительно, там, где протекал Яик, плыли дождевые тучи, а над степью простерлось чистое белесо-голубое небо.
«Говорит так, будто оставил на туче свою метку, – усмехнулся Хаким. – А ведь верно. Тонко подмечено. Степные облака от горячего степного воздуха поднимаются ввысь и рассеиваются как пух, никогда не собираясь в одном месте. А холодная вода Яика, леса и рощи тянут их к себе. Вот почему тучи льнут к сырым болотистым местам. Чего только он не знает!»
– Посмотри-ка, – воскликнул Хажимукан, – льет над самим Яиком, будто в нем мало воды.
В самом деле – от тучи потянулась вниз дымчатая неровная бахрома.
– По-моему, – продолжал Хажимукан, – хохлы сеют так много хлеба потому, что у них на восточной стороне земля хорошая и дожди обильные. Посмотри, какая возле села пшеница – колос к колосу.
– Не только потому, что земля хорошая, – ответил Байес. – Есть и другая причина… – Он не договорил. Путники подъехали к окраине села. – Хорошо, если Карпыч дома. Как бы не уехал куда.
Деревня находилась в двадцати пяти верстах от Уральска. Здесь жили русские и украинцы.
Навстречу им вышел сам Петр Карпыч Фроловский, средних лет мужчина, богатырского сложения, с черной окладистой бородой.
– Здравствуйте, Байеке, как здоровье, как жена, дети? – спросил по-казахски Фроловский, распахивая ворота.
– Хорошо. Все живы, здоровы. А как вы? Жаркие дни наступили. И дождь стороной прошел.
– Ваша правда, Байеке. Выгорают посевы.
– Как дела, Карпыч, б городе все спокойно? – спросил Хаким.
– Спокойно? – переспросил Фроловский. – Какое там спокойствие…
Хаким почувствовал в словах Петра Карпыча какую-то затаенную горечь.
Байес и Хажимукан распрягли лошадей, отвели их под навес в тень. Хозяин пригласил гостей посидеть на скамейке возле дома.
Хажимукан достал из кармана насыбай. Насыпал на ладонь щепотку табаку, понюхал его и несколько раз чихнул.
Хаким в это время умывался. Шумно отфыркиваясь, он лил себе на шею и на голову воду из чайника.
Хажимукан сунул обратно в карман сверток с табаком и взял из рук Хакима чайник.
Фроловский, ковыряя хворостиной землю возле скамейки, говорил:
– Пшеница хорошо поднялась. Дали бы только убрать ее вовремя, обмолотить и засыпать в закрома. Вот та сторона, – показал он по направлению на Уральск, – хуже засухи для нас.
Хажимукан никогда раньше не встречал этого человека, не знал ничего о нем и про себя решил: «Наверное, из богатых крестьян. А как радушно он встретил Байеке, – видно, они друзья».
Хаким же по-своему охарактеризовал Фроловского: «Степенный и самостоятельный человек. А глаза – видать, умен. И речь ведет складную. Неспроста Абеке сказал: «Будете искать меня – зайдете к нему. Он покажет».
Хозяин не стал больше докучать гостям своими расспросами, он и сам не рассказывал ничего.
Байес, видимо почувствовав неловкость от продолжительного молчания, познакомил Фроловского со своими спутниками:
– Это Хажимукан – рыбак из нашего аула. Вы ведь знаете, что у нас много рыбы. И вот все беднейшие наши рыбаки объединились в артель. Артелью как раз и руководит Хажимукан. Мы с ним повстречались по дороге сюда, он тоже направлялся в вашу сторону за солью. А у этого джигита, – показал он на Хакима, – к тебе дело есть. Сам я, как и прежде, езжу всюду и собираю шкурки. Мы решили остановиться у вас.
