Саймон Скэрроу - Добыча золотого орла
– Это наш!
По спине Катона пробежала ледяная струйка. А вдруг это Максимий? Или Феликс? Появление любого из них для него опаснее вражеского меча. Но в следующий миг он сердито сказал себе, что подобные страхи беспочвенны и стыдно давать им волю. Кем окажется этот человек, он на самом деле знал задолго до того, как тот перевалил гребень холма и, пошатываясь, направился вниз, к валу.
– Командир! – крикнул с холма дозорный. – Это Непот!
Туллий огляделся в поисках Катона:
– Центурион Катон, ко мне!
Спустившись с вала, они двинулись навстречу легионеру, одолевавшему последний участок склона холма.
– Докладывай! – нетерпеливо потребовал Туллий, едва Непот оказался перед ним. – Что случилось в крепости?
Запыхавшийся Непот облизнул пересохшие губы и бросил быстрый взгляд на Катона.
– Рассказывай все, – велел тот.
– Поселяне, командир, они все разорили… лагерь подожгли. Я вышел из палатки на шум… посмотреть, что происходит. Меня заметили… пустились в погоню. Я хотел вернуться обратно в штабную палатку… но кое-кто из них попал туда раньше меня.
Туллий бросил на Катона испуганный взгляд и снова повернулся к легионеру.
– Что с Максимием? С Феликсом?
Непот, тяжело дыша, опустил голову.
– Что с ними? – Туллий схватил его за руку. – Отвечай!
– Они погибли, командир. Я ничего не мог предпринять для их спасения. Меня преследовали туземцы. Мне пришлось бежать.
Добавить ему явно было нечего. Туллий отпустил его руку и бросил взгляд в сторону нависавшего над долиной столба дыма.
– Бедолаги.
– Так точно, командир, – кивнул Катон. – Но откуда нам было знать, что поселяне атакуют крепость?
– Нам ни в коем случае не следовало их там оставлять.
– Командир, мы не могли этого предположить. И в первую очередь нам приходилось думать об отражении угрозы со стороны Каратака, – произнес Катон спокойно, но с заметным нажимом. – Винить тут некого. Превратности войны. Сейчас, командир, с этим уже ничего не поделаешь.
Некоторое время центурион Туллий молча смотрел на него, а потом подтвердил:
– Да. Ничего не поделаешь.
– А сейчас, командир, – продолжил Катон, – противник готовит новую атаку. Нам нужно вернуться на стены… Непот!
– Я, командир!
– Возьми снаряжение кого-нибудь вышедшего из строя и бегом ко мне. Я буду на валу.
– Есть, командир.
Туллий проследил взглядом за тем, как боец подбежал к одному из мертвых тел, чтобы взять себе меч, шлем и щит, и со вздохом промолвил:
– Хочется верить, что он говорит правду.
– Конечно, правду, командир. После всего того, что проделывал в последнее время Максимий с местными жителями, я был бы весьма удивлен, если бы они не воспользовались первой же возможностью совершить отмщение. А разве ты на их месте поступил бы иначе? Да хоть кто угодно?
Туллий вперил в Катона испытующий взгляд и, помолчав, спросил:
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
Катон поднял брови.
– Боюсь, я не совсем понимаю, командир.
– Что ты…
Но задать вопрос центурион Туллий не успел, поскольку с частокола донесся крик.
– Враг наступает!
Глава 40
На сей раз противник проявлял большую осторожность. Каратак сумел обуздать порывы своих воинов, и голова колонны, двинувшейся по узкой дороге, состояла из бриттов, имевших щиты. Вопреки своему обычаю нестись в атаку сломя голову они подступали к воротам медленно, стараясь по возможности сохранять строй, причем многие держали щиты над головами. Получалось пока довольно неуклюже, но это было явным продолжением той тенденции, которая ранее проявилась при попытке Каратака форсировать Тамесис.
«Да уж, – подумал Катон, – если варвары и дальше будут с той же настойчивостью перенимать римские приемы ведения войны, руки Рима окажутся здесь связанными не на один год».
Септим покосился на центуриона и проворчал:
– Ишь чему выучились. Впору формировать из них вспомогательную когорту.
– Иметь союзников всяко лучше, чем врагов, – пробормотал в ответ Катон.
Он бросил взгляд дальше, за стену щитов, и увидел Каратака, руководившего штурмом с дороги, вне досягаемости камней, выпущенных из пращи, или метательных копий. Вражеский вождь стоял на колеснице, в то время как оруженосец менял грубую повязку на его плече. Когда первая шеренга вражеской колонны находилась уже не более чем в пятидесяти шагах от укреплений, Каратак поднес ладонь ко рту и выкрикнул команду остановиться. Воины выполнили приказ, подтянулись и развернулись во всю ширину дороги, до самых краев болота, щитоносцы выдвинулись вперед, заняв позицию, и все замерло.
Каратак повернулся к группе воинов, теснившихся возле колесницы, и махнул рукой, указывая вперед по дороге. Катон видел, что ни мечей, ни щитов у них не было, лишь тяжелые заплечные мешки, переброшенные на грудь, да в руках что-то гибкое, как будто они держали за хвосты змей.
– Пращники… – Он резко втянул воздух и крикнул своим солдатам: – Приготовьтесь к обстрелу из пращей! Поднять щиты!
По всей длине частокола бойцы пригибались за щитами, готовясь к тому, что на них обрушится град метательных снарядов, более смертоносных, чем стрелы, и которые в отличие от римских метательных копий всегда имелись практически в неограниченном количестве. Катон, готовый нырнуть вниз, как только враг начнет обстрел, всматривался поверх края щита. Пращники выбежали перед прикрытым щитами строем пехоты, развернулись, распределившись так, чтобы, не мешая друг другу, раскручивать длинные кожаные ремни с мешочками для зарядов, и завертели ими над головами. С их стороны донеслось зловещее гудение, предвещавшее смертоносный залп.
– Сейчас! – крикнул Септим. – Пригнись!
Гудение достигло высшей точки, потом сменилось резким, наполнившим воздух свистом, а следом по частоколу замолотили камни. Один со звоном угодил прямо в металлическую выпуклость в центре щита Катона, с силой отдавшись в его руке. «Удачный выстрел», – с улыбкой подумал центурион, и для него это так и было, раз заряд угодил в щит. Но в следующее мгновение повезло пращнику: заряд, влетевший в просвет между кольями наскоро установленного частокола, угодил в легионера, стоявшего рядом с Катоном, перебив ему кость. Боец вскрикнул, упал, схватился за лодыжку и завыл от нестерпимой боли.
Катон обернулся к своему оптиону:
– Септим! Убери его с вала.
Прикрываясь щитом, оптион подобрался к бойцу, схватил за предплечье и потащил вниз, к основанию вала, куда стаскивали всех раненых. Заниматься их ранами, пока когорта подвергалась атаке, было некому, и люди лежали под послеполуденным солнцем, предоставленные сами себе. Некоторые кричали, но большинство крепились, вынося боль молча. Те, кому это было под силу, перевязывали собственные раны, а потом помогали еще больше пострадавшим товарищам. Септим положил своего раненого с краю и помчался обратно на позицию у частокола.
Обстрел продолжался беспрерывно, и все больше снарядов находило на стене цель, медленно, но неуклонно собирая урожай убитых и раненых, хотя молотили по обрамлявшим вершину вала широким щитам.
«Но время на стороне римлян», – пытался успокоить себя Катон, укрывшись за щитом и стискивая зубы всякий раз, когда в этот щит попадал очередной камень. Чем дольше Каратак будет вести обстрел, тем ближе подойдет Веспасиан, чтобы захлопнуть ловушку. А раз так, то Третьей когорте не стоит подвергаться большей опасности, чем это необходимо.
– Не высовываться! – крикнул Катон своим бойцам, а сам, покинув позицию, пробрался вдоль частокола туда, где укрывался своим щитом Туллий.
– Командир, – окликнул его Катон. Туллий оглянулся. – Командир, почему бы нам не отвести бойцов с линии обстрела на задний склон?
Туллий покачал головой.
– Они могут этим воспользоваться. И вообще пусть враг не думает, будто мы уклоняемся от битвы.
– Так ведь это не битва, командир, – Катон указал рукой вниз, где у подножия вала прибавлялось раненых. – Мы лишь понапрасну теряем хороших солдат.
– Об этом судить мне, центурион, – рявкнул на него Туллий. – Марш на позицию.
Катон хотел было возразить, но глаза Туллия сверкали так, что стало ясно: слушать он не станет. Старый командир явно насытился по горло советами Катона, и давить на него сейчас было опасно. «Есть, командир», – ответил Катон и отправился обратно к своим бойцам, в безропотном молчании стоявшим под смертоносным градом, который, не ослабевая, продолжал молотить по частоколу и защищавшим его легионерам. Многие ли из них уцелеют к тому времени, когда над болотами сгустятся сумерки? К тому времени, когда, надо полагать, подоспеет легат.
– Движение на дороге! – крикнул Септим, и Катон рискнул выглянуть из-за краешка щита. Позади пращников мимо колесницы Каратака двигалась плотная колонна, многие воины несли охапки хвороста или грубо сколоченные лестницы.
