Ли Ги Ен - Земля
Немного погодя, успокоившись, Куак Ба Ви сказал:
— Если мы с вами станем настоящими патриотами, если в каждой деревне все больше будет подлинных патриотов, день полной независимости Кореи наступит скоро.
— Да, конечно, так! — поднимая голову, отозвалась Сун Ок. Только сейчас она поняла мысль мужа.
— Ради этого я не пожалею своей жизни! Подумать только, до освобождения Кореи таких, как я, и за людей не. читали. А теперь мы такие же люди, как все! Но американские и японские прихлебатели и сейчас вставляют нам палки в колеса! Эх, окажись я там, своими руками передушил бы этих гадов!
— Ну, убьете десяток, другой, разве от этого что-нибудь изменится? — внимательно глядя на мужа, проговорила Сун Ок.
— Да, этим делу не поможешь. Это так, к слову пришлось. Мне хотелось сказать, что мы должны быть верны родине. Это для Ко Бен Сана и ему подобных главное — собственный карман.
Куак Ба Ви был сильно возбужден.
— Я вас понимаю, — сказала Сун Ок. Голос у нее слегка дрожал. Последние слова Куак Ба Ви глубоко взволновали ее. Кому, как не ей и Куак Ба Ви быть подлинными патриотами! Ведь это они и им подобные были лишены в годы японского владычества всяких человеческих прав, больше всех страдали! Тем пламенней и самоотверженней будут они теперь служить своей освобожденной родине!
Слова Куак Ба Ви запали в самое сердце Сун Ок.
— Мы вот, — продолжал Куак Ба Ви, — получили землю, стали хозяевами жизни!.. А у наших братьев на Юге земли нет; им приходится арендовать ее… И притесняют их еще больше, чем при японцах! Вспомните-ка, сколько обид, сколько унижений перенесли мы из-за земли! Из-за нее ваш отец раньше времени сошел в могилу… А я потерял семью и бездомным бобылем скитался по белу свету… Тяжело нам было… А на Юге доля крестьян сейчас еще горше!.. Кто только ни измывается над ними: и свои помещики, и американцы! Не жизнь — ад кромешный!..
Сейчас, женушка, судьба всей Кореи зависит от того, как решится вопрос с землей… Если и на Юге провести земельную реформу, то наши братья заживут свободно и счастливо!.. Но там хозяйничают американцы… И нет у нас большего врага, чем они! Мы должны, не щадя сил, бороться за то, чтобы войска чужеземцев были выведены с родной земли… Все выведены — до последнего американского солдата!.. А пока они там будут, Корея останется разрубленной надвое. И не видать нам национальной независимости, как своих ушей!.. Американцы ведь о чем мечтают? Чтоб хоть половину страны оторвать у нас и превратить в свою колонию!
Американцы все время похваляются: они, мол, за свободу, за демократию! Враки все это. Почему же они для Кореи-то не хотят демократии и свободы?.. Да потому, что на деле им другое надо: прибрать к рукам нашу страну. Однако у хозяина они не спросились. А наш народ никогда не согласится отдать Корею чужеземцам!.. Не для того Советская Армия освободила нас, чтобы мы прыгнули в пасть американской акуле!.. Ха!.. Ишь, чего захотели! Землю у нас отнять! Да ведь в каждом комке земли — пот, кровь, прах наших предков! Нет, мы не отдадим ее микугномам[71]. В семье, конечно, не без урода… Ли Сын Ман и вся его свора сами американцам продались и родиной торгуют! Да только о народе они, видать, забыли… А народ — за мир, за свободу! И народ победит!.. Наша Корея будет единой, независимой и свободной! И все крестьяне получат землю…
Вот ради этого-то мы и должны верно и беззаветно служить родине и самоотверженно трудиться на полях!
Куак Ба Ви говорил все громче, он размахивал в воздухе огромными кулачищами; глаза его горели… Сун Ок сидела молча.
— Знаете, женушка, что американцы придумали?.. Они, говорят, издали приказ о принудительных поставках ранних культур! По деревням рыскают банды полицейских и террористов; они отбирают у крестьян, которые и так живут впроголодь, пшеницу, ячмень. Все подчищают — до последнего зернышка! На Юге теперь в ходу «круговая пощечина»!
— «Круговая пощечина»? — с волнением переспросила Сун Ок. — Это еще что такое?
— Ох, чего только эти микугномы не выдумают! Они завели в деревнях такой порядок: ежели кто не выполняет поставок, то крестьянин, который уже выполнил их, должен дать ему пощечину! Откажешься — тогда тебе самому влетит! И крестьяне из тех, что послабей характером, бьют с перепугу не только своих односельчан, но и родных отцов, братьев! Вот до чего там дошло! Вот как там над людьми измываются!.. Американцы думают запугать нас своими зверствами и снова закабалить. Да только не выйдет! Мы тесно сплотимся вокруг нашего любимого Ким Ир Сена и отстоим национальную независимость Кореи! Отстоим!
Твердая решимость звучала в словах Куак Ба Ви. Сун Ок со слезами на глазах взглянула на мужа.
— Неужели правда то, что вы рассказываете?
— Да, это правда… Микугномы нас, корейцев, считают за дикарей! Помню, когда меня выпустили из тюрьмы Седаймун, в город как раз приехала американская экспедиция… Американцы прямо на улицах расшвыривали монеты; и когда дети бросались подбирать их, — щелкали фотоаппаратами!
— Как они смеют!..
Сун Ок не договорила: слезы возмущения и гнева налили ее глаза. Свежи были в ее душе воспоминания о трагической участи, которую испытала в прошлом ее семья и семьи других корейских бедняков. А сколько корейцев и сейчас еще нищенствуют, голодают, томятся в полицейских застенках Южной Кореи! Сколько людей безжалостно растоптано сапогами американской военщины! Снова и снова повторяла про себя Сун Ок слова мужа: «Мы должны быть верны родине. Это для Ко Бен Сана и ему подобных главное — собственный карман…»
Увидев слезы на лице жены, Куак Ба Ви с недоумением спросил:
— Что это с вами, Сун Ок? Вы плачете? Или вам не по душе мои речи?..
— Нет… Я не поэтому…
— Так почему же?
В словах мужа Сун Ок почувствовала скрытый упрек.
— Да так… Я… Мне за себя стыдно стало, — сказала Сун Ок, вытирая слезы.
После того как Сун Ок пыталась покончить с собой, она словно переродилась! Но то старое, что она хотела утопить вместе с собой в Большом пруде, еще не утеряло власти над нею. Только сейчас ей стало ясно: все, что она делала до сих пор, она делала не сознательно, а по инерции. Чтобы действовать, ей требовался толчок извне. Она неожиданно открыла в себе с годами укоренившуюся любовь к уюту.
Сун Ок горячо, искренне любила Куак Ба Ви. Он был человеком чистой, прекрасной души, доброго, отзывчивого сердца; хороший хозяин, трудолюбивый хлебороб… Но Сун Ок смущали манеры, внешность Куак Ба Ви; ей не нравилось, что он слишком грубоват, неуклюж, прост, и она старалась приучить его к аккуратности, чистоте, даже к «тонкому обращению»!..
Каждый раз, когда Куак Ба Ви приходил с работы, Сун Ок заставляла его тщательно умываться, заботилась о том, чтобы он был опрятно, нарядно одет. На нем и сейчас — новая, чистая рубашка.
И добро было бы, если бы она делала все это, думая только о Куак Ба Ви… Нет, немалую роль тут играла привычка, мещанские правила и нормы поведения: так нужно, так положено…
Какими мелкими, ничтожными показались ей ее стремления перед теми великими задачами, которые стояли сейчас перед каждым честным корейцем!
И ей стало стыдно за себя…
Конечно, и крестьянин, работающий в поле, и горняк, добывающий из недр земли уголь и руду, и рабочий, стоящий у станка, — все они должны стремиться в быту к чистоте и порядку. Но, разобравшись в своих поступках и чувствах, Сун Ок поняла, что руководила ею не только тяга к чистоте и опрятности, но и показное чувство «приличия», желание выставить себя в лучшем свете.
— Простите меня… Простите… Больше этого не будет!..
Голос у Сун Ок дрогнул, и она упала к ногам Куак Ба Ви.
— Да что с вами?.. — в недоумении спросил Куак Ба Ви, наклонясь над Сун Ок и пытаясь поднять ее с земли. — Разве я упрекнул вас в чем-нибудь?
— Нет, нет!.. Я о многом, о многом должна вам рассказать! А вы простите меня…
В эти памятные для обоих минуты Сун Ок нашла себя, свое место в жизни.
Как деревья и травы, промытые грозой, становятся чище, свежее, так после пронесшейся грозы стало яснее, светлее на душе у нее.
* * *Они принялись подкапывать картошку. Куак Ба Ви, сунув руку под картофельный куст, нащупывал пальцами крупные круглые клубни… Там, где клубни были особенно велики, на поверхности земли появились трещины.
— А картошка-то, видать, удалась! Смотрите, какая огромная: с ваш кулак! — с восхищением восклицала Сун Ок. Она еле успевала укладывать в корзину увесистые картофелины, которые выбирал Куак Ба Ви.
— Да, там, где земля хорошо удобрена, картошка уродилась на славу!
— В будущем году еще лучше удобрим поле!
Под некоторыми кустами Куак Ба Ви находил по четыре-пять крупных картофелин. И каждый раз, когда он извлекал их из земли, оба радовались так, как будто им попадались золотые камни.
