От Руси к России - Александр Петрович Торопцев
Тут Иван III Васильевич разволновался не на шутку. Наших бьют! Разве это мыслимо?! Надо что-то делать. И очень срочно. Пока на поединках не полегли все русские богатыри. Времени на обдумывание ситуации у великого князя, к сожалению, не было. А то бы он открыл в каком-нибудь монастыре школу военного искусства, дал бы приказ русским богатырям в совершенстве овладеть всеми хитростями и подлостями искусства военного единоборства, но… в этот раз он так сказал: не нужны нам судные поединки между русскими и чужеземцами, без них разберемся, кто прав, а кто виноват. И баста. Хороший пример монаршего патриотизма продемонстрировал Иван Васильевич.
Василий III Иванович (1479–1533)
Иван III Васильевич в конце жизни «заблудился в двух соснах», да так и не выбрался из этой непролазной чащи, оставил сыновьям одну из важнейших задач для любого государства: задачу передачи власти. Умирая, он призвал к себе внука Дмитрия и, как написано в труде Герберштейна, сказал: «Я согрешил перед Богом и пред тобою, заключив тебя и лишив законного наследия. Прости мне сию жестокость. Ты свободен, иди и пользуйся своим правом!».
Сейчас, спустя почти пять столетий, проверить достоверность этого разговора трудно, но поверить в его реальность – еще труднее! Иван III, если болезнь не лишила самодержца всея Руси здравого смысла, должен был знать, что сын Василий, который являлся соправителем отца в последние три года, имел во дворце много преданных слуг, готовых исполнить любой приказ сына Софии. Разве справедливо поступил дед, признавший свой грех и отправивший внука «пользоваться своим правом», не объявив об этом во всеуслышание?!
Дмитрий, совсем еще юный и кроткий, простил деду его грех, нежно простился с умирающим и… оказался в руках слуг своего дяди, который повелел препроводить племянника (законного престолонаследника с точки зрения той схемы передачи власти, о которой мечтал еще митрополит Алексий!) в темницу. Если поверить в правдивость описанной чужеземцем сцены, то Василий III Иванович предстает пред потомками как обыкновенный узурпатор власти. Историки, называя «царствование Василия продолжением Иванова» и описывая в подробностях успехи и неудачи правления этого самодержца, как-то вскользь, словно бы с неохотой, повествуют о тех событиях в судьбе сына Софии Палеолог, которые так или иначе связаны с упомянутой выше не решенной Иваном III задачей.
Все верно! Громкие победы, заслуженная слава Василия III Ивановича глубоко историчны по своей сути. «…Мало в истории примеров, когда бы царствование государя могло назваться продолжением предшествовавшего в такой степени, как это. Василий Иванович шел во всем пути, указанном его родителем, доканчивал то, на чем остановился предшественник, и продолжал то, что было начато последним»[91]. С этим спорить трудно.
Василий Иванович «посадил в железа племянника своего, великого князя Дмитрия Ивановича, и в палату тесну посадил»[92]. В какой именно темнице сидел сын Ивана Молодого, в точности неизвестно, это дает право некоторым историкам считать, что Дмитрий Иванович провел последние годы жизни под домашним арестом. Так или иначе, законный, венчанный на царство прямой наследник Ивана III был Василием III надежно нейтрализован. Так надежно, что Дмитрий (то ли он смирился со своей участью?) никак и ничем себя не проявил в последний период жизни, сыграв тем самым положительную роль в истории государства Российского, избежавшего возможной кровопролитной борьбы за престол в очень ответственный для страны момент.
Брат Дмитрий
В 1506 году великому князю сообщили о том, что пленный царевич Куйдакул хочет принять православную веру. Приятная весть обрадовала Василия. Пленника вызвали из Ростова в Москву, привели к самодержцу. Василий в присутствии священнослужителей побеседовал с Куйдакулом и остался довольным: приятный в общении молодой человек, искренний в своем желании принять крещение, незлой на вид, не упрямый, спокойный. Как раз то, что и нужно было великому князю для осуществления задуманного им дела.
Однажды утром вышел Куйдакул в окружении всего великокняжеского двора на берег Москвы-реки и в торжественной обстановке принял крещение по православному обряду, стал Петром, а еще через месяц казанский царевич породнился с Василием III, женившись на его сестре, Евдокии. Повезло несчастному пленнику. Пришелся он не то чтобы ко двору, а ко времени: великий князь всея Руси решил сбросить Магмет-Аминя, проводившего антимосковскую политику, с казанского престола.
Вскоре крупное войско во главе с Дмитрием, братом Василия, отправилось в Казань. В конце мая русские полки вышли к цели, но потерпели обидное поражение от Магмет-Аминя. Василий узнал о первой осечке, послал на Казань князя Василия Холмского, предупредив брата, чтобы тот не проявлял инициативы, не лез в драку, неумелый. Дмитрий принял совет к сведению, но, неискушенный в военном деле, решил отличиться. Магмет-Аминь предоставил ему прекрасную возможность отыграться за первое поражение. Казанский хан, уверенный, что русские, крепко побитые, бегут, не оглядываясь, в Москву, вышел с князьями и со свитой на Арский луг, где люд готовился к открытию знаменитой ярмарки.
Дмитрий поднял своих воинов, и они внезапно атаковали Магмет-Аминя. Переполох у казанцев был полный. Почти не сопротивляясь, они ринулись, давя друг друга, к крепости. У брата великого князя появилась великолепная возможность ворваться в Казань на плечах противника. Дмитрий не сделал ни того, ни другого. Не военным он был человеком, беспечным. Он увидел на Арском лугу богатые шатры, а на лотках напитки и разные яства, услышал голоса своих воинов и военачальников: «Пора отдохнуть, князь! Да и добыча здесь великая!», и дал слабину, разрешил русским повоевать с купцами, прибывшими на Казанскую ярмарку. Этот бой закончился славной победой Дмитрия. Его воины набросились на купцов, ограбили их, устроили шумный пир до глубокой ночи. Утром пиршество возобновилось. Пили все: князья и воины, сам Дмитрий и стража. Много пили. Устали пить. А тут и Магмет-Аминь за дело взялся. Долго он смотрел со стен крепости, как старательно орудуют на лугу русские, жаль ему было богатств, но не спешил он, дал как следует насладиться радостью беспечной жизни воинам Дмитрия и, когда они совсем потеряли бдительность, налетел на них смертельным ураганом.
Полегло русских в той резне множество. Остатки войска позорно бежали с поля боя, хотя сил еще было достаточно, чтобы организовать достойный отпор врагу.
Василий не мог сурово наказать воевод за этот провал, потому что главным полководцем в том походе был его брат. С
