Питер Дарман - Парфянин. Книга 1. Ярость орла
Именно в такой весенний день с легким западным ветерком я отправился во главе каравана из пятидесяти двух- и четырехколесных повозок на юг, на встречу с кораблями, которые должны были доставить оружие и снаряжение для нашей конницы. На каждой повозке сидел возница и охранник, тогда как четыре телеги, в которых мы везли серебро, имели по четыре охранника, вооруженных копьями и щитами. Они шагали по бокам повозок. Это было сделано для защиты от галлов, равно как и от римлян, поскольку я подозревал, что у Крикса вполне могла зародиться мысль украсть серебро – просто чтобы досадить мне. Но по мере продвижения на юг параллельно береговой линии мы не встретили и не заметили никаких признаков жизни, так что единственной моей заботой оставалось лишь то, взял ли я с собой достаточно повозок. Впрочем, это не имело значения; все, что не могло быть увезено в первый раз, можно было оставить под охраной на берегу и забрать на следующий день. Нергал и Буребиста хотели сопровождать меня, но их присутствие на учениях было гораздо важнее. В любом случае им здесь было совершенно нечего делать. Предыдущие обмены товарами прошли без каких-либо инцидентов, и в соответствии с договоренностью я должен был явиться на место встречи без оружия, хотя я всегда имел при себе свой меч-спату и велел всем, кто меня сопровождал, также взять мечи. Было бы глупо пускаться в путь вообще без оружия. Но вот луков мы не взяли, а также щитов и доспехов.
Была уже середина дня, когда на горизонте наконец показались корабли, всего двенадцать, все одномачтовые суда, направляемые веслами, поскольку ветер почти стих. Это оказались иные корабли, отличные от тех, на которых нам прежде доставляли железо и бронзу, но это не имело значения. Море было спокойное, как пруд, и через час корабли подошли к берегу. И даже вылезли на берег, и их обитые железом тараны на носу прорезали глубокие борозды в мягком песке. Я подошел ближе, а команды в это время спускали паруса, а гребцы опустили весла в воду. С носа каждого корабля спустили сходни. Я рассмотрел высокомерное худое лицо евнуха, он стоял на носу одного из судов и махал мне рукой, подзывая к себе.
– Принц Пакор! – прокричал он своим тонким голосом. – Ты привез серебро?
– Привез! Но сначала я хотел бы увидеть товар.
– Конечно, конечно. Пожалуйста, поднимайся на борт! – он указал своей бледной и тощей ручонкой на сходни. Я поднялся на палубу. Корабль был прочный, с широкими бортами, а в середине палубы размещался какой-то груз, прикрытый большим полотнищем и закрепленный веревками. На корме возвышалась надстройка с каютой, ее дверь была закрыта. Евнух приказал матросам снять полотно, и под ним обнаружились ящики с кольчугами. Я достал одну кольчугу и расправил ее. Она оказалась длиной до пояса и без рукавов и состояла из чередующихся рядов склепанных и цельных колец, которые были соединены без заклепок. На плечах кольчуга была двухслойная, один слой колец покрывал другой, давая защиту верхней части тела. Я, конечно, мог ошибиться, но решил, что она весит фунтов пятьдесят, может, немного меньше. Я вынул еще одну кольчугу, и она оказалась точно такой же и тоже высокого качества.
– Все в порядке? – осведомился евнух.
– Когда все пересчитаем, тогда все будет в порядке, – ответил я и махнул рукой своим людям на берегу, чтобы те поднялись на корабли и начали проверку и подсчет привезенных товаров. Повозки с серебром вывели на берег, к самому урезу воды. Евнух скатился по сходням и потребовал, чтобы все ящики были открыты, один за другим. Я кивнул в знак согласия, и его узкие глазки вспыхнули от удовольствия, когда он принялся поглаживать слитки серебра, тщательно пересчитывая их раз за разом. Двое моих людей поднялись на борт и начали осматривать кольчуги. Евнух снова поднялся на палубу и проскочил мимо нас, направляясь на корму. Я вдруг заметил, что мы с двумя моими воинами остались на палубе в одиночестве, и инстинкт сразу же подсказал мне, что тут что-то не так. У меня даже волосы на затылке встали дыбом, и я велел своим людям прекратить подсчет. Евнух уже куда-то исчез. Мне показалось, что время замедлило свой ход, и тут дверь кормовой надстройки распахнулась и оттуда выскочили римские легионеры с короткими мечами в руках. Они были без шлемов и без щитов, но все в кольчугах. На нас же были одни туники и штаны, и вооружены мы были лишь одними мечами. Римляне бросились на нас, и я крикнул своим парням убираться прочь с корабля. Но они не успели. Один остановился и попытался отразить нападение, но был зарублен, проткнут и сбит с ног сразу тремя легионерами. Второй попытался бежать, но споткнулся о полотно и упал. И его тут же проткнули мечом в спину. Я выхватил меч, сбежал по сходням и спрыгнул на песок. И обернулся как раз вовремя, чтобы встретить первого римлянина, догнавшего меня. Сделал ложный выпад влево, дал ему по инерции проскочить вперед, и он напоролся на мой подставленный клинок, который проткнул ему кольчугу и вонзился в грудь. Я выдернул меч и обрушил его на следующего римлянина, заскочившего мне за спину, и распорол ему лицо острием своей спаты. С кораблей тем временем спрыгивали все новые легионеры, окружая моих людей на берегу и разя их мечами. Нас резали на месте, одного за другим. Времени построиться в боевой порядок не осталось, римляне так и кишели вокруг. Через несколько секунд меня тоже окружили трое легионеров, угрожающе выставивших свои мечи.
– Оставьте его мне! – раздался громкий выкрик из-за спины одного из них, и он отступил вбок, освободив проход Титу Сексту, командиру гарнизона Фурии. Он бросился на меня, сжимая в руке меч. Его бледное лицо сейчас покраснело от ярости, глаза горели ненавистью. Он атаковал меня, нанес рубящий удар, целясь своим гладиусом мне в голову. Я отбил клинок и обошел его сбоку, но он развернулся и снова оказался ко мне лицом. И сделал колющий выпад, целясь мне в живот. Я отпрыгнул в сторону, но он тут же нанес секущий боковой удар и рассек мне левую руку. Следом он обрушил на меня новый рубящий удар сверху. Я поднырнул под клинок и всадил ему меч в правое бедро. Он вскрикнул от боли и снова пошел в бешеную атаку, невзирая на рану, нанося удар за ударом и целясь мне в голову и в шею. Я ухитрялся парировать его выпады, но при этом мне приходилось отступать. А он все рассекал воздух горизонтальными ударами справа и слева, действовал очень умело и быстро, и мне было трудно от них отбиваться. Я снова отступил назад, споткнулся, потерял равновесие и выронил меч. Через мгновение Тит Секст уже стоял надо мной, готовый вонзить свой клинок мне в грудь. По лицу его скользнуло выражение глубокого удовлетворения, даже радости. И тут его сразила стрела.
Наконечник пробил кольчужную рубаху и проткнул грудные мышцы слева. Через пару секунд вокруг древка стрелы образовалось большое красное пятно. Он кашлянул и выронил меч. Опустил голову и с выражением крайнего удивления уставился на рану, из которой текла кровь, унося его жизнь. Потом он упал спиной на песок. Я выхватил из правого голенища кинжал и с силой всадил его в левую ногу легионера, оказавшегося позади Тита. Он вскрикнул и упал, а я выдернул кинжал из его ноги и вонзил в пах возникшего слева от меня легионера, который, открыв рот, смотрел на мертвого командира, валяющегося перед ним на земле. Он не издал ни звука, когда клинок вошел ему между ног, но его лицо исказилось от смертельной боли, а я подхватил с земли свой меч и, не выдергивая кинжала из его гениталий, вонзил клинок ему в живот. И повернулся лицом к последнему оставшемуся в живых противнику, но у того уже остекленели глаза, и он рухнул лицом вниз на песок со стрелой в спине. А на берег уже вылетели всадники, стреляя с седла из луков и рубя легионеров и матросов. Ко мне подскакал Нергал, следом за ним Галлия. Он посмотрел на мою руку, залитую кровью.
– Ты ранен, принц?
– Ничего страшного. Заживет. Смотрите, чтоб никто из них не ушел! – приказал я.
Он отдал честь и отъехал раздавать распоряжения командирам сотен. Он, должно быть, привел сюда весь свой драгон, поскольку берег внезапно оказался весь запружен всадниками. Галлия спешилась и сняла шлем, и ее светлые волосы, заплетенные в косы, рассыпались по плечам. На ее лице застыло выражение мрачной решимости.
– Отличный выстрел, – сказал я, подходя к мертвому римлянину и вытаскивая окровавленный кинжал из его паха. Всего в нескольких шагах от него лежал Тит Секст, его грудь была залита кровью, но он еще дышал. Я встал над ним. В его глазах по-прежнему пылала ненависть.
– А это, моя дорогая, Тит Секст, командир гарнизона Фурии, – сообщил я Галлии. – Человек, который нарушил условия нашего торгового соглашения. Что мне с ним сделать?
Галлия подошла ближе, держа в руке лук. Меч болтался у нее на бедре.
– Убей его.
Резня вокруг, кажется, прекратилась, люди Нергала окружили оставшихся в живых легионеров, сбили их в кучу и поставили под охрану. Несколько матросов выпрыгнули на берег и попытались столкнуть свои корабли обратно в море, но их перебили стрелами, а их товарищи сдались. Одни сходили с кораблей, подняв руки, другие, сгорбившись, сидели группами на песке. Мои люди полезли на борт всех двенадцати судов и тщательно их обыскали, но лишь на одном корабле, том, на который я поднимался, оказались какие-то товары. На остальных же лежали лишь груды мешковины, наваленные кучами и прикрытые полотном, чтобы изображать громоздкие ящики. Когда посланные мной воины взошли на борт, чтобы осмотреть доставленные товары, их тут же убили. Вот вам и честное слово римлян!
