Сыновья Беки - Боков Ахмед Хамиевич
Не зная, как ее успокоить, Хусен сел рядом с матерью, подперев голову руками. Какое-то время оба молчали. Наконец Кайпа покачала головой, глубоко вздохнула и встала.
– Лампу, что ли, зажечь. Не предписал же этот бог сидеть нам, как в пещере, в темноте.
Хусен в душе уже сердился на мать. И чего она все сетует на сыновей? Лошаденка у них хоть и плохонькая, но есть, овец десяток имеют, крыша над головой не протекает, и землю обещали бесплатную… Чего ей еще? Хусен было заговорил об этом вслух, но Кайпа опередила его.
– Когда уезжаешь? – спросила.
– Рано утром.
Мать так и застыла с лампой в руках.
– Так ты бы уж и не приезжал, – сказала наконец она. – И почему это все легло на наши плечи? На войну идти моим сыновьям, кумыков защищать – опять же им, новую власть – тоже…
– Подумай, что ты говоришь, нани! Столько мечтали о свободе, о земле. Так как же нам не защищать новую власть, не охранять ее? Не сидеть же возле печки, когда ей грозит опасность.
– А почему другие сидят? Сын Соси, например? Элмарза с Товмарзой? Да хочешь, я тебе десяток, а то и больше таких назову?
– Я их и сам всех знаю. Это те, кому новая власть – что бельмо в глазу.
– А чего хорошего сделала тебе да твоему Исмаалу эта новая власть? Только и того, что, забыв о доме, вы скитаетесь черт знает где, когда те, другие, сидят дома и, словно муравьи, копошатся в своем хозяйстве. И правду говорят, что добыли быки – съели лошади. Испокон веков так было, так и у нас получается…
Хусен, и без того встревоженный тем, что творится в доме Соси, от этих материнских сетований совсем вышел из себя. Чтобы не сорваться, он вскочил и забегал по комнате. Кайпа, почувствовав неладное, тотчас замолчала, будто кто рукой закрыл ей рот.
Вдруг вбежал Султан. У него был такой вид, словно он нес радостную весть.
– Она говорит, что знает! – выкрикнул он с порога.
Вздрогнув, будто у самого его уха кто-то выстрелил, Хусен повернулся к Султану. Скосив глаза в сторону матери, он приложил палец к губам. Но мальчик не приметил в сумраке его жеста, да хоть бы и приметил, было бы уже поздно.
– Кто говорит? – спросила Кайпа.
– Да один человек, – попытался отвертеться Хусен, но Султан выпалил:
– Эсет!
– О чем она знает?
– Что Хусен приехал.
Кайпа больше не задавала вопросов. Хусен махнул рукой и, ничего не говоря, сел. Положив в кастрюлю кусок курдюка и несколько кусков мяса, Кайпа тоже опустилась на корточки перед печкой, подперла кулаками подбородок и примолкла. Султан стоял, не зная что делать: говорить дальше или нет.
То, о чем Кайпа раньше только догадывалась, теперь стало для нее явью. Вот, значит, почему Эсет так и норовила под разными предлогами забежать к ним. И все справлялась о Хасане и Хусене. Хасан-то, положим, ее не очень интересовал, но о нем она говорила к слову, чтобы отвести глаза. Уж кто-кто, а Кайпа знала, что волнует девушку. Только сейчас Кайпе не до невесты, да и кто же отдаст им Эсет. Все знают, что Кабират и Соси прочат дочку за другого, за богатого.
– Они барана зарезали, – сказал наконец Султан.
Кайпа пропустила это мимо ушей. Соси часто резал баранов. Когда мальчик добавил, что к соседям, мол, гости приехали на арбе, Кайпа и это оценила по-своему.
– А ты думал как! Люди разъезжают, гуляют, и нт им никакого дела до войны и до властей. В наш двор небось никто не приедет…
Хусен не сдержался.
– Незачем им к нам ехать, слышишь! Они явились туда за девушкой!
– Никак сватать приехали! – встрепенулась Кайпа.
– Сватать! Иначе зачем было приезжать с баранами?!
– А Эсет сидит и плачет, – сказал Султан.
– Теперь понимаешь, кто и зачем приехал?!
– Чего ты кричишь? – осадила его Кайпа.
Она прекрасно понимала, что происходит с Хусеном, и поэтому через миг сказала уже спокойнее:
– Держи себя в руках, сын мой.
Сдержанность – дело хорошее. Но Хусену сейчас не до нее. Спокойствие может стоить ему Эсет. Мало того, что ее выдадут за другого, откроется то, что хранилось в тайне, и тогда Эсет будет опозорена перед всем народом, жизнь ее будет загублена. Можно ли в таком положении быть сдержанным?… А что, если Эсет согласна пойти за другого? Хусен чуть не вскрикнул от этой мысли. Но нет. Как она может быть согласна? Тогда ведь все раскроется. Это же равносильно самоубийству!.. Надо во что бы то ни стало сейчас же увидеться с Эсет. Любой ценой попытаться поговорить с ней, узнать, что она думает. Стукнув кулаками по коленям, Хусен вскочил с места и быстро вышел из комнаты. Кайпа окликнула его.
– Ты куда?
– Посмотрю коня.
– Нани, какой конь! – воскликнул Султан.
Кайпа было поднялась, чтобы глянуть, но узнав, что конь Исмаала, глубоко вздохнула и снова опустилась на свое место. Невелика радость разглядывать чужого коня.
Хусен позвал Султана.
– Иди-ка снова к Соси, – прошептал он на ухо мальчику. – Скажи Эсет, чтобы вышла к забору, вон к тому сараю. Тихонько скажешь. Да поменьше болтай, а то, что тебе ни поручишь, всему селу становится известным.
Султан, не проронив ни слова, направился к дому Соси.
Хусен недолго ждал Эсет. Едва завидев Султана, она выскочила во двор. Мальчик шепнул ей просьбу брата и, словно бы за тем и пришел, смешался с играющими у дома детьми. Но Тархан, приметив его, строго спросил, зачем пришел, дернул за ухо и прогнал.
– Куда ты? – прокричала Кабират вслед дочери.
Султан застыл на месте. Голос Кабират услышал и Хусен, и оттого сердце его чуть не выскочило из груди: "Вдруг остановит, не выпустит Эсет? Что тогда?»
Эсет не откликнулась на зов матери.
– Куда ты делась, эй? – это уже кричал Соси. Он звал жену.
– Здесь я! – ответила Кабират.
– Зайди-ка в дом!
Кабират не знала, как ей быть: то ли идти за дочерью, которая зачем-то скрылась в темном огороде, то ли вернуться на зов Соси. Раздумья ее прервал Соси. Ему не терпелось посоветоваться с женой, как сделать, чтобы второго барана не резать.
– Я кому говорю, иди сюда! – крикнул он снова, и Кабират направилась в сторону лавки.
– Не будь жадным хоть на этот раз, единственную дочь выдаешь, – рассердилась она, когда тот сказал ей, в чем дело.
– Ш-ш, тише разговаривай, – протянул к ней руки Соси. – Мне не жалко, я просто думаю, что одного барана вполне хватит. Ведь есть и всякая другая еда.
– А если не хватит?
– Тогда придумаем что-нибудь.
– И за этим ты меня звал? – сердито бросила Кабират, направляясь к выходу.
– А ты, может, думала, что я любезничать с тобой собираюсь? – Соси хватанул жену за бок.
– Перестань! – Кабират тихонько отстранила его руку. Но Соси не унимался. Он облапил Кабират и потянул ее к себе. – Ты не с ума ли сошел, старый? Ишь чего захотел.
– А ты разве ничего не хочешь? – прижимая ее все крепче, шептал Соси.
– Вададай, совсем спятил! Отпусти меня. – Кабират рванулась и выскользнула из его объятий.
– Ну ладно, ладно, – примирительно сказал Соси. – На-ка вот, отнеси домой сахар. – Соси протянул жене мешок с сахаром. В нем было около пуда.
– Зачем? Они же привезли сахар.
– Тот я забрал сюда.
– Для чего?
– Он лучше – крупнее и тверже. Ингуши такой любят. Продам поскорее да подороже.
– Небось это те крошки, что в углу лежали. Возьми такой сахар себе.
– Не кричи! – замахнулся на нее Соси. – И что же, что крошки? Сахар ведь все равно колоть надо. Какая разница?
Кабират, не говоря больше ни слова, вышла. Соси, кляня отца, ее и всех предков, понуро поплелся за ней, прихватив мешок. Войдя в дом, Кабират тотчас подошла к двери маленькой комнатки.
А Эсет в это время изливала Хусену свое горе. Рассказала, что жених сегодня же придет к ним в дом и сегодня или в ближайший понедельник собирается забрать ее к себе.
Хусен слушал ее молча и мысленно уже строил план, что он предпримет. «Нельзя терять ни минуты, – думал он, – надо спасать Эсет, увезти ее. Она моя и никому другому принадлежать не может».
