Александр Антонов - Велиная княгиня. Анна Романовна
- Удивляюсь русам, сами подставили хвост. И наступим на него, и шкуру сдерем, а? Повеселимся, а?
Однако в стане Владимира не думали, что печенегам удастся повеселиться. За прошедшие дни Владимирова рать хорошо укрепила свой лагерь. По лицу был поставлен частокол, нацеленный на грудь коня. Добрыня отвел по тысяче воинов на фланги, спрятал их в куртинах и по реке, в зарослях ивняка, чтобы ненароком печенеги не вышли россиянам за спину. Верил он, что печенегам не разгуляться в западне, хотя их и было больше на две-три тысячи. С этим надо было считаться. В любом случае простора для нападения у них не будет, а потом уж как Бог повелит: быть или не быть победе.
Наступило утро тревожного дня. В том и другом стане никто уже не спал, и все с нетерпением ждали начала боя двух богатырей. Русичи ещё не ведали, кого выставят печенеги, но знали, что есть среди них могучие усманы. Не ведали и печенеги, какую птицу выпустят россияне. Им был знаком Добрыня-богатырь, да стар уже, не выдвинут его на схватку. Что-то слышали они и о Ратмире, который был до того ловок, что выходил один на четырнадцать врагов. «Не его ли выставят русские?» - гадали печенеги и радовались, что против их усмана Ратмиру делать нечего.
Поле боя, где сойдутся богатыри, уже было расчищено. Ратники Владимира встали стеной перед печенегами. Все были вооружены, в кольчугах, со щитами в руках. За спинами воинов первого ряда стояли лучники, а за их спинами находились «ежи» кольев, которые легко было сдвинуть в грозную преграду. И печенеги стояли по границе очерченного поля плотной стеной. Луки, стрелы, копья, мечи - всё было наготове.
На открытое место вышел воевода Добрыня, остановился против Кучума.
- Именем великого князя всея Руси Владимира говорю тебе, каган Кучум: поединок должен быть честным. Не мажь своего богатыря жиром, и пусть твои воины уберут стрелы. Видишь, мы стоим только со щитами, но мечи в ножнах.
Князь Кучум поднял руку и опустил: печенеги спрятали луки и стрелы.
- Теперь выпускай своего богатыря, - предложил Добрыня.
Кучум подумал: «Почему я всё время покоряюсь его воле? Да будет это в последний раз», - и повелел своим воинам:
- Откройте путь Усмару!
Стало тихо, и в этой тишине послышался топот печенежского богатыря. Он появился под взрыв возгласов своих воинов. Был он могуч и страшен. Открытая грудь, плечи, руки - всё заросло черной шерстью, как у барана. Свирепое лицо украшала серая щетина. Он шел вразвалку, широко расставляя толстые, будто бревна, ноги. Вышел Усмар на круг, топнул по земле одной ногой, другой, словно пробуя её на прочность, набычил голову в ожидании русского богатыря и вдруг увидел своего малорослого противника с простодушной улыбкой на круглом румяном лице, в длинной холщевой рубахе. Засмеялся Усмар, как ржут жеребцы, и чрево у него заколыхалось.
А пока он смеялся, Ян скоро подошел к нему, схватил поперек груди, сцепил руки за спиной и стал давить. Усмар тоже обхватил Яна вместе с руками. И начали они бороться, пытаясь оторвать друг друга от земли и бросить. В какой-то миг воинам той и другой стороны показалось, что Усмар оторвет Яна от вытоптанной травы и бросит оземь. Но это лишь показалось. Никто не увидел того, с чего всё началось гибельно для печенега. Он вдруг почувствовал, что задыхается, будто две скалы зажали его и сдвигаются. Усмар зарычал по-звериному, но на большее его не хватило: оборвалось дыхание. Да был он поднят в воздух, как должно по правилам борьбы, и с силой брошен на землю. Тут и дух испустил.
Печенегов обуял ужас. Никогда никто из них подобного не видел. К Яну подбежали два его брата, принесли палицу, отдали богатырю. Он вскинул её над головой и двинулся на степняков. В сей же миг за Яном ринулась, Владимирова дружина, засверкали мечи, вознесся к небу боевой клич, и началась сеча.
Но печенеги только огрызнулись да в панике, давя друг друга, пустились бежать к реке. Там их и стали бить, как стаю волков в загоне. В это же время справа и слева ударили по печенегам засадные дружины. Вся печенежская орда потеряла способность защищаться, и никому не было спасения. Лишь меньше половины печенегов успели перебраться через реку и умчать в степь. Но и русская рать поднялась на коней и пустилась преследовать удирающего врага, рубить, колоть его, пока не сбросила в Сулу - порубежную реку.
К полудню побоище завершилось полной победой русской рати. Из степи потянулись конные сотни русичей, которые гнали пленных печенегов, табуны коней, катили сотни вражеских кибиток.
Князь Владимир сам не участвовал в сече. Он стоял на высоком берегу Трубежа и наблюдал за бегством врага, за тем, как умело бьют его русские ратники. Когда близ него собрались воеводы, вернувшиеся с поля брани, князь в порыве радости воскликнул:
- Быть здесь граду вольному Переяславлю! Сие место доблесть русскую должно хранить, ибо здесь перенял славу печенежского усмана русский богатырь.
Потом князь, осмотревшись и не увидев, кого искал, спросил Добрыню:
- Где батька Глеб, где Ян и прочие сыны?
- Домой, князь-батюшка, отправились. Взяли по паре коней печенежских, кибитки и двинулись…
- Догнать! Вернуть! - повелел князь.
Прошло немало времени, пока гридни догнали Глеба и его сыновей. Князь Владимир уже вернулся к шатру, выпил кубок меду с воеводами, когда Усмошвецы появились у княжеского шатра. Владимир вышел к ним, позвал Глеба:
- Подойди ко мне.
- Чего тебе надобно, князь-батюшка? - спросил смелый Глеб. - Мы свой зарок исполнили, домой спешим, жатва близко.
- Дай я тебя расцелую, упрямый старик, - сказал Владимир. Он шагнул к Глебу, обнял его, склонился и трижды поцеловал. - Это за Яна. И его обниму, - добавил князь, шагнул к Яну и поцеловал его в лоб. - Спасибо, что вы, Кожемяки, есть на Руси.
- Это тебе спасибо за ласку, князь-батюшка, - умилился Глеб и заявил: - Ну, мы пошли.
- Да погоди, упрямец! Вот при воеводах говорю: жалую я тебя от имени всей Руси саном боярским и Яна тоже. И быть ему при мне отныне! А тебе с сынами вотчину дарю в той местности, где обитаешь. Теперь иди к Добрыне, знак мой княжеский выдаст.
Склонил по-птичьему набок голову Глеб, за ухом почесал да сдернул с головы шапку, на землю бросил, притопнул:
- Э-э, куда ни шло! Бери моих сынов в дружину, князь-батюшка, а я при них буду кулеш варить, бабки-то у меня в селении нема. Бобыль я!
- Гоже. Вижу, из тебя знатный кашевар выйдет, - засмеялся Владимир.
Поладил великий князь с новоиспеченным боярином, дерзким Глебом-отцом, принял его в своё окружение. И близкие к князю люди его приняли, потому как никто в эту пору ещё не чванился родовитостью. Знал князь, что нужны ему такие богатыри, как Ян Кожемяка, как его братья, смелые воины, ибо ведал Владимир, что завершившаяся сеча с печенегами не последняя на Руси.
Глава двадцать шестая. АННА И ХРАМ
Пока великий князь Владимир ходил с ратью воевать против печенегов, великая княгиня Анна, потеряв сон и покой, вместе с греческими зодчими и камнеточцами завершала отделку первого каменного собора в Киеве. Она торопила мастеров, чтобы ко дню возвращения князя Владимира из похода отслужить в новом храме торжественную литургию. Уже совсем немного нужно было приложить усилий - закончить украшение храма фресками, - ив нем можно будет вести службу. Иконописцы работали даже по ночам, при свечах и светильниках. Анна с Гликерией не отходили от них, заботились о том, чтобы у мастеров всё было под руками.
Храм возводили в честь Матери Божьей Богородицы Марии. С первых дней, как заложили храм и поднимали стены, княгиня Анна и дня не оставляла без внимания работных людей и распоряжалась с пользой для дела. Она хорошо знала, каким должен быть храм в стольном граде, потому как в Константинополе многажды любовалась величественным творением зодчих - собором Святой Софии. Она видела в Софии вершину зодческого мастерства, вершину труда мастеров каменного дела и скульпторов. Этого же добивалась Анна и при возведении собора в Киеве. По её воле храм богато разукрашивался фресками, мозаиками, резным мрамором.
Греческие мастера ценили слово византийской царевны, оттачивали художественные украшения храма до безупречности и добились своего. Таким совершенным творением и оказался собор Богоматери к тому времени, когда великий князь вернулся из похода на печенегов. На радостях Владимир принародно расцеловал Анну и с молодецким задором воскликнул:
- Какое чудо сотворили твои мастера, Анна! Всевышний одарит их блаженством, а я одарю златом!
- Спасибо за доброе слово, государь. Мы рады, что угодили тебе, - ответила Анна.
Князь позвал своего духовного отца Григория и спросил его:
- Святой отец, кому отдать в руки сей боголепный храм? Кто умножит его красу благостным служением и вознесет в народе его величие?
