Татьяна Копыленко - Херсонес. Владимир. Русь. Единство
Анна, в отличие от своей матери, несмотря на свою удивительную красоту и образованность, не стремилась к возвышению, к единовластию. Она любила свою родину и была готова выполнить ради нее свой долг.
Порфирородные принцессы выходили замуж за самых наидостойнейших христианских государей. А таковых, по мнению василевсов Византии, было очень немного.
Византийский двор считал себя первым среди правящих христианских дворов, и – это признавалось всеми правящими христианскими дворами. Ведь Византийский двор был прямым наследником великих традиций Греции и Римской империи. Роскошь и величие Константинополя, церемониал императорского двора, традиции культуры и искусства были образцами для подражания.
К Анне сватались завидные женихи, но братья не спешили отдавать ее руку. Возможно, она вообще никогда не выйдет замуж – чтобы не уронить чести Византийской империи.
Византия так высока… Почти – божественна… Так кто же может быть достойным смешать свою кровь с кровью порфирородной византийской принцессы?
А уж если Анна и выйдет замуж, то Византия должна получить за это очень, очень, очень серьезную компенсацию.
Кроме того, сердце Анны было свободно, ни один жених его не тронул…
К тому же, после свободы и многих возможностей, которыми обладали византийские принцессы, быть просто красивым украшением короны – пусть даже сильного и достойного государства, ей не хотелось… Лучше остаться в любимой Византии. Да, именно этого она и хочет.
Темнело. Легкие шаги послышались у нее за спиной, и в покоях стало светлее. Анна подумала, что это служанка зажгла светильники.
– Благодарю, ты можешь идти, – не поворачиваясь, отпустила она служанку.
– Я только что вошел, позволь остаться ненадолго, – прозвучал у нее за спиной мягкий мужской голос.
Анна повернулась. Мужчина, произнесший эти слова, показался ей очень знакомым. Высокий, благородной наружности, с теплым взглядом мудрых глаз, в длинных ниспадающих одеждах, с яблоневым посохом в руке.
Но это… Этого не может быть…
– Ты не ошиблась. Я – апостол Андрей, – ответил он на ее невысказанный вопрос.
Анна подошла к нему, преклонила колени.
– Благослови меня, святой апостол.
– Благословляю во имя Господа.
Андрей осенил девушку крестным знамением, поднял с колен и усадил в удобное кресло. Его появление потрясло принцессу, Анна была словно во сне и не сразу пришла в себя. Апостол подошел к столу, налил в кубок немного красного вина и подал его принцессе. Анна сделала пару глотков, ее щеки порозовели, она стала ровнее дышать.
– Я пришел к тебе, Анна, спросить, как ты живешь? Ты счастлива?
Анна смутилась. Ее редко спрашивали о том, как она живет, каковы ее желания. Чаще венценосные братья не обращали на нее внимания. Да, она жила в роскоши, много времени уделяла чтению, интересовалась науками, помогала нуждающимся. Но – счастливой себя она не чувствовала. Утонченная культура Византии давала много пищи для ума. Но ведь у Анны еще было сердце – а вот о нем никто не вспоминал…
– Благодарю тебя, святой апостол, я счастлива, – голос Анны был тих, но тверд.
– Порфирородные принцессы… Ни на мгновение не забыть о том, что ты – порфирородная принцесса… А о том, что ты – живой человек, ты хотя бы иногда вспоминаешь? – Голос апостола был тихим, но Анне казалось, что он проникает в самую ее душу.
– Да… Но ведь есть интересы государства… Честь…
– Интересы государства… Но в чем они? Накоплении богатств? В роскоши? Укреплении власти правителей?
– В мире, любви, процветании страны…
– А теперь подумай, так ли сейчас происходит в Византии… В чем же здесь честь? Нет, не этого я хотел для народа, когда принес сюда Слово Божье и основал Церковь Господню…
– Но что я могу? – Анна действительно не знала, что она может сделать.
– Ты можешь нести любовь, добро, мир… Ты можешь стать счастливой… А теперь – спи…
Русская земля, Киев, 987 год по РХ
Владимир читал послание византийских царей. Он молчал, не спеша перечитывал строчку за строчкой, ни словом, ни жестом, не выдавая своих чувств.
Благороднейшая Византия умоляет о помощи «варварскую», «тавро-скифскую» страну, как называли просвещенные христианские государи его любимую Русь. Владимир знал об этом. Но это не мешало им всем искать выгоды от отношений с Русской землей, или вот – защиты и помощи просить.
Князь также молча отложил письмо.
Перед ним стоял высокородный, важный византиец, в роскошных, изысканных одеждах, побледневший, с выступившими от напряжения каплями пота на лбу – он терялся в догадках, не понимая, почему великий князь русский так долго молчит.
– Что думаешь, Владимир?
Князь поднял голову – он уже привык к тому, что апостол Андрей приходил незаметно и… вовремя.
– Да вот, царям византийским помощь нужна, войско просят. Напомнили мне государи о давнем договоре: еще князь Игорь заключил его с Византией, и по договору тому, должны мы помогать друг другу. Видно, совсем дела у них плохи, раз обратились они ко мне. Ведь нас они считают дикими «варварами»… – в голосе Владимира прозвучала горечь.
– Поможешь?
– Помогу, что же не помочь… Люди защиты просят. Но вот правители византийские относятся к нам, русичам, как к варварам. Хоть они просят помощи у нас, но делают это надменно, не как у равных. А как переменить это отношение к Руси, я пока не знаю.
Мне пришлось по душе то, что ты мне показал, Андрей. Вера и Бог пришлись по душе мне и моим побратимам. Я крещусь, и Русь примет крещение, а значит – мне будут нужны священники греческие. Мне полюбилось то, что Бог принял смерть за людей… И этого Бога и веру я приму, это решено – но не как проситель, а только как равный.
– Смотри, князь…
* * *Синее море тихо плескалось…
Солнце сверкало золотом в высоком голубом небе…
Владимир сидел на камне, лежащем на берегу моря почти у самой кромки воды…
Молодая, изящная женщина в длинном, легком, развеваемом ветром платье, медленно шла к нему по желтому песку, оставляя после себя на песке тонкую цепочку маленьких, легких следов…
Та самая задумчивая, голубоглазая красавица, что он видел в храме…
Владимир почувствовал, что его сердце согрелось, и последние тревоги, так тяготившие его в последнее время, растаяли от ее улыбки, словно последние льдинки в теплый вешний день…
Она улыбалась ему…
Улыбалась светло, нежно…
Вот она подошла, князь заглянул ей в глаза, их руки сплелись…
Он почувствовал, что в ней он обретет…
…Друга…
…Помощницу…
…Любовь…
Его сердце встрепенулось и больно ударило в ребра.
Любовь?
Владимир улыбнулся ей в ответ счастливой улыбкой.
Да.
Любовь.
– А-а-а-а-а-нн-а-а-а-а-а-а!.. – принес из-за моря ветер…
Девушка нехотя повернулась на этот зов к горизонту и… исчезла…
Без нее берег сразу показался Владимиру пустым, море – холодным, солнце – тусклым.
Не может быть, чтобы она исчезла навсегда!
Князь принял решение…
* * *В далекой Византии порфирородная Анна очнулась от забытья в своих роскошных, но пустых покоях…
Ее сердце трепетало в груди, как испуганный соловей…
Предчувствие приближающегося поворота судьбы вернулось.
Что за мужчина пригрезился ей?
Кто он?
Он не был похож ни на одного знакомого ей человека: приятной и мужественной наружности, с прямым, открытым взглядом синих глаз, широкоплечий, светловолосый…
Как причудливо менялось выражение его лица, когда он смотрел на нее! Задумчивость, узнавание, удивление, радость, надежда, умиротворение, нежность, любовь…
Любовь?
Да.
Разве она может думать о любви?
Она – порфирородная принцесса Византийской империи…
У нее есть свои обязанности…
Но, может быть, она может что-то еще?
Этот незнакомец тронул ее сердце, но Анна знала, что ее братья не отдадут ее замуж, не просчитав всех выгод от этого брака – тем более, за человека не христианской веры. Да и сама она никогда не выйдет за нехристианина! А он точно не христианин…
Принцессу объял ужас – она даже не могла не то, что представить, а даже подумать о том, чтобы выйти за язычника, варвара… Нет, это невозможно. Уж лучше смерть…
* * *А в Киеве великий князь русский Владимир Красное Солнышко принял решение и ясно посмотрел в глаза Андрею.
– Дам я войско.
Князь повернулся к послу византийскому, продолжавшему неподвижно стоять перед ним в напряженном ожидании.
– Передай, что я помогу, пошлю на помощь царям византийским шесть тысяч воинов. Но пусть они отдадут замуж за меня сестру свою Анну….
Путь-дорога
Скоро только сказка сказывается, а вот дело не скоро делается…
Ехали Руслан, Ратмир, Рогдай и Фарлаф через горы высокие, через реки широкие, леса дремучие…
Видели они на своем пути многие разрушения, оставленные Змеем Горынычем: сожженные поля, разрушенные деревни, растерзанных людей…
