Элизабет Фримантл - Гамбит Королевы
– Вам тоже понадобится муж, не только вашей падчерице.
Катерина рассеянно провела слоном по губам. Фигурка гладкая, как масло.
– Может быть, когда-нибудь и я снова выйду замуж.
– Я мог бы сделать вас королевой, – прошептал король, брызжа слюной.
– Вы только дразните, ваше величество. – Катерина беззаботно расхохоталась, хотя это далось ей с трудом.
– Может быть, – проворчал в ответ король. – А может быть, и нет.
Он хочет сыновей. Весь мир знает о том, как страстно он мечтает о сыновьях. Анна Бассет родит ему целый выводок. Или девица Талбот, или Перси, или еще какая-нибудь Говард – нет, только не Говард; у него уже было две королевы из семейства Говард, и обе закончили жизнь на плахе. Ему нужны сыновья, а у Катерины в двух браках не было никого, если не считать мертвого ребенка, о котором она не никому не рассказывала. И вдруг странная мысль поразила ее: ей хочется ребенка от Сеймура, красавца Сеймура, мужчины в расцвете лет. Большой грех, когда у такого красивого мужчины нет потомков. Катерина поругала себя за такую нелепую мысль. Но мысль не хотела уходить, она упорствовала, зрела в ней, и ей пришлось призвать всю свою силу воли, чтобы не смотреть на Сеймура, сосредоточиться на игре и забавлять короля.
Катерина выиграла. Группка зрителей испуганно подалась назад, предчувствуя громкий взрыв, когда она воскликнула:
– Шах и мат!
– Вот что нам в вас так нравится, Катерина Парр, – со смехом произнес король. Придворные успокоились. – Вы не потакаете нам, нарочно проигрывая, как все остальные, которые думают, будто нам нравится всегда побеждать. – Он взял ее за руку. – Вы честны, – продолжил он, притягивая ее к себе, гладя по щеке своими восковыми пальцами. Придворные не сводили с них глаз; Катерина заметила, как лукаво улыбается ее брат. Король приложил руку к губам и, прижав влажные губы к ее уху, прошептал: – Позже посетите нас тет-а-тет.
Катерина не сразу нашла нужные слова.
– Ваше величество, ваше приглашение – большая честь для меня, – сказала она. – Я польщена тем, что вы предпочли провести время со мной. Но ведь мой муж совсем недавно скончался, и я…
Он прижал палец к ее губам со словами:
– Молчите! Вы – образец верной жены, что нас восхищает. Мы дадим вам время, чтобы оплакать мужа.
Затем он подозвал одного из своих придворных, и тот помог ему встать. Опираясь на него, король с трудом заковылял к двери. За ним последовала вся свита.
Молодой придворный нечаянно задел ногу. Король замахнулся и влепил ему звонкую пощечину; все испуганно умолкли.
– Прочь с глаз моих, идиот! Хочешь, чтобы тебе отрезали ногу за неуклюжесть? – взревел король, и несчастный испуганный юноша тут же исчез. Его место занял другой; все продолжалось как прежде. Как будто ничего не случилось.
Катерина поискала глазами сестру. Атмосфера совершенно изменилась. Теперь все окружили ее, говорят ей комплименты, перешептываются у нее за спиной. Только Анна Бассет и ее мать отвернулись. Катерина подошла к сестре, перед ней почтительно расступились.
– Анна, мне нужно уйти отсюда, – сказала она.
– Леди Мария уже ушла почивать, никто не станет возражать, если ты сейчас уйдешь, – ответила сестра. – Кроме того, – она толкнула Катерину в бок, – похоже, сейчас ты в фаворе: что ты ни сделаешь, все хорошо.
– Сестрица, это не шутки. За такого рода милость нужно платить.
– Ты права, – согласилась Анна, внезапно посерьезнев. Обе вспомнили всех несчастных королев.
– Он всего лишь флиртовал. Он ведь король… Наверное, считает себя обязанным… он не серьезно…
Катерина пробормотала:
– Лучше мне хотя бы временно держаться подальше от двора.
Сестрица Анна кивнула:
– Я провожу тебя.
Почти стемнело; редкие снежинки кружились в свете факелов под аркадами. Утренняя слякоть успела замерзнуть; конюхи осторожно ступают по скользким булыжникам. Прибывает большая партия гостей; они шумно спешиваются. Судя по целой армии пажей и слуг, выбежавших навстречу вновь приехавшим, прибыли какие-то важные персоны. Катерина заметила Анну Стэнхоуп с глазами навыкате и тонкими губами. Они знакомы с детства. Стэнхоуп всегда была высокомерной и самодовольной; в юности она иногда занималась вместе с Марией и Катериной. Сейчас она проплыла мимо, задрав нос. На ходу она задела Анну плечом, словно не заметив ее, сделала вид, что не знает сестер Парр.
– Есть вещи, которые никогда не меняются, – фыркнула Катерина.
– Она стала совершенно невыносима после того, как вышла за Эдуарда Сеймура и стала графиней Гертфордской, – объяснила Анна. – А ходит-то как… можно подумать, будто она – королева.
– В ее жилах течет кровь Эдуарда Третьего, – напомнила Катерина, закатив глаза.
– Как будто мы не знаем, – вздохнула Анна. – Можно подумать, она позволит кому-то об этом забыть!
Паж принес Катерине и Мег их меховые накидки; они поспешно оделись и прощались с сестрицей Анной. Та взбежала по каменным ступеням, возвращаясь во дворец. Катерине будет не хватать легкости и близости, которая всегда объединяла их с Анной. Возвращение в Чартер-хаус вовсе не радовало ее, хотя ей не терпелось поскорее уехать из Уайтхолла.
Присев на скамью в нише, они ждали, пока им приведут лошадей. У Мег был утомленный вид. Катерина закрыла глаза, прислонившись затылком к холодному камню. Она вспоминала, как мучился Латимер, представляла, как сейчас, должно быть, тяжело его дочери. Хвала небесам, после ужасных событий в Снейпе Дот заботилась о Мег как родная сестра. Тайна тяжким бременем нависла над Катериной. Теперь у нее появилась еще одна тайна – обстоятельства смерти Латимера непрестанно жалят ее, как гарпии. Но Богу известно все. Для него измена есть измена, а убийство есть убийство, какими бы ни были побудительные мотивы. Во всяком случае, так ее всегда учили. Хотя о будущем Катерина старалась не думать, душа ее представлялась ей черной, обугленной и скорчившейся.
– Миледи Латимер! – Чей-то голос выводит ее из раздумий.
Открыв глаза, она увидела Сеймура и невольно вздрогнула.
– Маргарет, – обратился он к Мег, улыбаясь с видом человека, который всегда получает что хочет. – Будьте так добры, передайте мои извинения вашему дядюшке. Мы с ним условились встретиться в большом зале, а мне нужно обсудить с леди Латимер одно дело до того, как вы уедете.
– Дело? – переспросила Катерина, как только Мег скрылась за дверями. – Если вы намерены попросить руки Маргарет… – начала она, но он ее перебил:
– Вовсе нет. Нет… хотя она славная девушка… к тому же в ее жилах течет кровь Плантагенетов. – Он немного волнуется, что удивило Катерину, ибо она почувствовала себя так же, оставшись с ним наедине. Он подошел к ней, пожалуй, слишком близко – ближе, чем позволяют приличия. Как гармонично его лицо! У него решительный подбородок, высокие скулы, высокий лоб с хохолком волос посередине, как лук, который призывает посмотреть на него.
– Ах! – воскликнула Катерина. От него исходил мускусный мужской запах; он снова посмотрел на нее своими ярко-синими глазами, и она почувствовала, что внутри у нее все тает; ей бы убежать, но его глаза ее просто парализовали.
– Нет, дело у меня другое. – Он протянул к ней руку; на его ладони что-то лежало. – Кажется, ваша?
Катерина опустила глаза и увидела жемчужину.
– По-моему, нет. – Она машинально потянулась рукой к маминому крестику и нащупала зазубренные концы сломанной цепочки, которая держала центральную жемчужину.
Как жемчужина очутилась у Сеймура? Она была ошеломлена, он словно показал ей фокус, как Уилл Соммерс, который вытащил из-за уха Мег медную монетку. Она некоторое время смотрела на жемчужину, злясь на Сеймура, как будто он нарочно выломал ее.
– Как она у вас оказалась? – Голос у нее был сдавленный, сердитый, она злилась на себя за то, что тоном выдала свое настроение. Ей показалось, что его глаза видят ее насквозь.
Он зашептал, и его шепот в тишине показался очень громким:
– Я видел, как она выпала из вашего кулона в длинной галерее, и попытался привлечь ваше внимание. Потом я снова увидел вас, в покоях леди Марии, но король… – Он умолкает.
– Король, – повторяла Катерина. Она почти забыла о том, как король флиртовал с ней!
– Я так рад, что нашел вас, прежде чем вы уехали! – Его лицо расплылось в широкой, притягательной улыбке, обнажившей острые звериные зубы. Глаза его сощурились и вдруг перестали быть угрожающими; они стали яркими, манящими.
Она не ответила на улыбку, но и жемчужину не взяла; жемчужина по-прежнему лежала у него на ладони. А Катерина не может отделаться от чувства, что ее провели.
Сеймур уселся рядом с ней на каменную скамью и сказал:
– Возьмите.
Катерина взяла жемчужину с его ладони.
– Или вот что, еще лучше. – Его словно только что осенило. – Отдайте мне ожерелье, я отправлю его к своему ювелиру и прикажу починить его.
