Алан Саваж - Восемь знамен
Для делегации была приготовлена гостиница.
— Я не знал, что эти люди вполне цивилизованны, — заметил Лок, наблюдая, как девушка красиво разделала жареного цыпленка и, приправив соусом, завернула мясо в маленькие вкусные блины.
— Даже при том, что имеют совершенно нецивилизованные привычки, — вставил Паркс
Джеймс фыркнул в стакан с рисовой водкой.
— Любой народ, который умеет делать такой удивительный крепдешин, не может не быть цивилизованным, — отметил капитан Лемарше, француз.
На следующее утро прибыла маньчжурская делегация. Вельможи, вежливо улыбаясь и держа руки в длинных рукавах шелковых халатов, сопровождали свою речь бесчисленными поклонами. Их глава, приехавший отдельно от всех час спустя, был представлен как И Хуань принц Цюнь, один из младших братьев императора. Он выглядел сонным, вяло махнул рукой, давая всем знак садиться, и тут же закрыл глаза.
— Мой хозяин хочет знать, каково ваше оправдание своего вторжения в нашу страну, — сказал человек, сидящий рядом с принцем.
Паркс перевел Локу и Лемарше, затем ответил:
— Выполнение договора, подписанного вами с лордом Элджином в 1858 году, который вы сейчас нарушаете.
— Это был несправедливый договор.
— Тем не менее он подписан вами, — напомнил Паркс. — Но мы здесь, чтобы вести переговоры по новому соглашению.
Маньчжуры оживились:
— Быть может, новый договор окажется приемлемым.
— Я бы на их месте не рассчитывал на это, — пробормотал Паркс по-английски, а затем зачитал предлагаемые условия. Джеймс следил за лицами маньчжуров, когда Паркс перечислял требования британского правительства: контрибуции — гораздо большие, чем раньше, увеличение числа открытых портов, включая Уху и Ханькоу, вверх по Янцзы, при этом полностью игнорировалось существование тайпинов, не шло речи и о переговорах с «небесным королем»; если маньчжуры откажутся сотрудничать, наказание ряда наместников и чиновников, чьи действия считались оскорбительными, передача территории Гоулун на континенте напротив Гонконга, свобода передвижения британцев и французов внутри Китая. Завершало перечень ультимативное требование открыть в самом Пекине британское и французское посольства.
По мере оглашения документа лица маньчжуров все больше и больше вытягивались, и только принц Цюнь не реагировал вовсе, точно уснул. Однако он вовсе не спал, так как, когда Паркс закончил говорить и маньчжурские представители уставились на него в ужасе, принц неожиданно открыл глаза.
— Вы выдвинули многочисленные и разнообразные требования, — заметил он. — Их необходимо изучить. Мой брат, император, проинформирует вас о своем решении, как только оно будет принято. До тех пор, как полагает мой брат, дальнейшее вторжение вашей армии на его территории прекратится.
— При условии, что ответ императора не заставит себя ждать слишком долго, — предупредил его Паркс. — Наши армии останутся на своих нынешних позициях в течение тридцати дней. На тридцать первый день, начиная с сегодняшнего, наступление возобновится.
— Тридцати дней, — эхом ответил принц. Он подал знак своим охранникам. Они помогли ему подняться на ноги, сесть в паланкин, вынесенный затем во двор. Остальные участники остались ждать жасминовый чай.
— Я думаю, все прошло очень хорошо, — подвел итог Лок. — Однако по вашему виду, Баррингтон, не скажешь, что вы удовлетворены.
— Я размышлял, какой была бы реакция лорда Палмерстона, если китайская делегация приехала бы в Лондон, требуя уступить остров Вит, выплатить крупную контрибуцию и обеспечить право свободной торговли в наших крупнейших портах.
— Это, Баррингтон, зависело бы от того, удалось китайцам разгромить Британскую армию и Королевский флот или нет, — ответил Лок.
В приподнятом настроении делегация союзников на следующее утро отправилась в обратный путь.
— Судя по результатам переговоров, — заметил Лок, — эти ребята не горят желанием услышать британские пушки у стен Пекина.
Их вновь сопровождал следующий на расстоянии отряд всадников, на этот раз бойцов Зеленых знамен, и было их больше, чем знаменных два дня назад.
— Мне кажется, чем скорее мы вернемся к своим, тем лучше, — тихо предупредил Джеймс Паркса.
Паркс взглянул на маячивших в отдалении всадников:
— Мне они кажутся вполне миролюбивыми.
— Это ополченцы.
— И это имеет какое-то значение?
— Если сейчас что-нибудь произойдет, Цины только выиграют или заявят о своей непричастности и накажут виновных, в зависимости от того, что сочтут предпочтительнее.
— О, прекратите. Вряд ли они возобновят войну, только что попросив о перемирии для изучения ультиматума императором.
— У меня нет сомнений, что принц Цюнь обладает всеми необходимыми полномочиями, — объяснил ему Джеймс, — и решение, которое мы ожидаем получить, уже принято.
— Ну что ж, поживем — увидим. Я, во всяком случае, не собираюсь пасовать перед кучкой бандитов.
Джеймс вздохнул. Хотя Паркс прожил всю свою жизнь в Китае, он так и не подметил той особенности, что китайцы не упускали случая прибегнуть к откровенной силе при малейшей возможности. А тем временем делегация продолжала свой путь почти шагом и как обычно остановилась на привал.
К ужасу Джеймса, не был выставлен даже пикет. Солдаты-индусы расположились есть свое национальное блюдо чапаты с кэрри в некотором удалении от белых людей.
— Любопытные ребята, — заметил капитан Лемарше, махнув рукой в сторону воинов Зеленых знамен, которые держались заметно ближе.
— Похоже, они заинтересовались нашими привычками, — предположил Лок.
Однако китайские солдаты начали перестраиваться в боевой порядок. Джеймс вскочил на ноги, забыв о еде. Паркс тоже поднялся, тогда как остальные лишь удивленно озирались вокруг.
Но было уже поздно. По сигналу командира часть воинов Зеленых знамен выдвинулась вперед, преграждая путь, другие зашли с тыла. Слева оставалась река, справа — открытая местность. И там тоже ожидали всадники.
— Лейтенант Браун, — подал команду Джеймс, — прикажите своим людям занять круговую оборону и изготовиться к стрельбе.
— Капитан Лемарше здесь старший по званию, — возразил Лок, — А вы даже не военный, Баррингтон.
— Ради Бога! — взмолился Баррингтон.
Однако Зеленые знамена уже пошли в атаку. Солдаты, так и не получившие распоряжений от своего офицера, не успели принять хоть какое-то подобие боевого порядка и были окружены. Джеймс выхватил свой револьвер и выстрелил, сразив одного из нападавших, но тут же, сбитый набегавшей лошадью, покатился по земле. Затем его избили и, подняв на ноги, связали руки, а конец веревки прикрепили к седлу одного на всадников. Такое же обращение ждало остальных участников экспедиции. Сквозь затуманенное сознание Джеймс слышал, как протестует Лок, но вскоре тот смолк, так как даже дышать стало трудно из-за облаков пыли, выбивающихся из-под копыт лошадей. Они возвращались в Дунчжоу.
В городе их встретила беснующаяся толпа местных жителей, улюлюкающих и размахивающих палками. Здесь пленникам дали воды и позволили немного отдохнуть перед тем, как отправиться дальше. Европейцы до сих пор не могли прийти в себя от случившегося.
Осознание всего произошедшего пришло уже в камере, очень маленькой и наполовину находящейся под землей, с единственным зарешеченным окном, гладящим на вытоптанную площадку. Им опять дали воды, а затем оставили в покое. Двадцать четыре человека затолкали в помещение, предназначенное не более чем для десятка заключенных.
— Негодяи, — возмущался Лок. — Когда генерал Грант узнает об этом…
— Вы надеетесь, что он когда-нибудь узнает? — спросил Лемарше.
При пленении ему рассекли лицо, и он истекал кровью. В конце концов кровь удалось остановить, но капитан сильно ослаб, а шрам оставался ему на всю жизнь.
— Каково ваше мнение, господин Паркс?
— Генерал сразу поймет: с нами что-то случилось, когда обнаружится, что мы не вернулись. К тому же, как я себе представляю, маньчжуры выдвинут какие-то встречные требования. Посчитает ли генерал Грант себя вправе удовлетворить их… — Он пожал плечами.
— В таком случае нам придется остаться в этом аду очень надолго, — предположил Лок.
— Ну что ж, сэр, мы должны выдержать все испытания, как подобает истинным англичанам, — сказал Паркс и тут же добавил: — И французам, разумеется.
«Он не упомянул истинных индусов», — подумал Джеймс; глядя на драгунов, явно обескураженных своим теперешним положением, в которое их ввергли офицеры, не сумевшие вовремя отдать соответствующие команды.
Пленники провели в камере уже несколько часов, когда дверь широко распахнулась и на пороге появился чиновник. За его спиной строем стояли солдаты.
