Валентин Пикуль - Пером и шпагой

Однако министерство встревожили даже не долги (какой дворянин не был должен тогда?). Дерзкий тон, в каком де Еон разговаривал с помпадурами и помпадуршами, – вот чего не прощал абсолютизм. Не надо забывать, что наш герой жил в XVIII веке, когда подчиненные были только униженными сикофантами перед престолами своих начальников, и Прален решил пресечь дерзости.

– Граф Герши, – приказал Прален новому послу, – отправляясь в Лондон, захватите и отзывные грамоты на де Еона. Мы подержим его в Бастилии на луковой похлебке.

Людовик отзывные грамоты подтвердил. Но (всегда верный своей двойственной политике) король сумел опередить появление Герши с отзывом де Еона письмом к самому де Еону. Это письмо, несколько странное, сохранилось в архивах Франции лишь в копии… Вот оно – это письмо:

«Версаль, 4 октября 1763 года.

Вы служили мне так же верно в женском платье, как и в том, которое носите теперь. Наденьте снова этот костюм и удалитесь в лондонское Сити. Предупреждаю Вас, что я, король, сегодня подписал, но только своим штампом – а не рукою! – Вашу отставку. Но я, король, приказываю Вам остаться в Англии со всеми бумагами, чтобы ждать дальнейших приказаний. В своей резиденции Вы в опасности, а здесь (т. е. во Франции) Вы найдете сильных врагов себе.

Вскоре и граф Герши появился в Лондоне, с коллекцией часов и распутной женой. Остановился посол в доме приятеля, лорда Голланда. Кавалер де Еон тотчас явился к дипломату, и Герши сразу вручил ему свиток отзывных грамот:

– Прочтите – и завтра же, на утреннем приеме, вы обязаны предъявить грамоты королю Англии, чтобы тут же покинуть Лондон.

Де Еон неожиданно свистнул.

– И не свистите! По возвращении в Париж вам ко двору Версаля уже не являться… Вы человек опасный.

Де Еон в злости сорвал печати, развернул грамоты:

– Я вижу только штамп – не руку короля! И вы, граф, как опытный часовщик, могли бы, кажется, точнее поставить стрелки.

Граф Герши стал хвататься за сердце.

– Несчастный, – кричал он, – вы не знаете, что ждет нарушившего приказ короля!.. Где все архивы посольства?

– Их полная коляска! – ответил де Еон. – Лошади всю дорогу до вас оглядывались на часы: как бы не опоздать!

Лакеи посла втащили в дом рыхлые кипы разных бумаг. В этой неряшливой груде документов, конечно же, не было секретных – тех, что надо хранить от министров. Но зато не было и половины вообще посольского архива…

– Где все остальное? – оторопел граф Герши. – В чем дело?

– Вот в том-то и дело, что послом в Лондоне остаюсь я…

Когда де Еон, блистая серьгой и шпагой, удалился из дома Голланда, к обескураженному Герши подошел его секретарь – молодой и верткий Манэн (которого де Еон считал своим другом).

– Граф, – сказал Манэн, – у этого прохвоста де Еона должны быть еще бумаги. Помимо посольских…

– Какие бумаги?

– Видите ли, граф, я имел честь начинать карьеру в канцелярии принца Конти, и мне известно, какую роль играют подобные сорванцы в черных делах Брольи… Это ужасные люди! Но они многое знают… больше нас с вами…

Прален воззвал к помощи мадам Помпадур; по дошедшей до нас версии, фаворитка похитила ключ у Людовика, когда король спал, и тишком вскрыла секретную шкатулку, где обнаружила его переписку с Брольи. Но граф Брольи был ее личным врагом – пора бы уж королю знать об этом!

Пралену и маркизе Помпадур было ровным счетом плевать на самого де Еона, но погубить Брольи они жаждали давно. Ибо Брольи ведал той областью политики Франции, которая была недосягаема – ни министру Пралену, ни фаворитке Помпадур! Жернова этих хитросплетений завращались еще быстрее, и де Еону было суждено угодить своей головой как раз между ними…

Предчувствуя разгром, опытный делец Терсье посоветовал де Еону, как другу, поскорее разобраться с долгами, чтобы освободить энергию для более важного дела защиты «королевских секретов». Граф Герши между тем не возражал восстановить добрососедские отношения со своим беспутным родственником, и де Еон ежедневно ходил в посольство к нему обедать.

– Так и быть, – согласился де Еон, подобрев от вина и еды. – Я обращусь к его величеству с просьбой, чтобы он расплатился за долги, сделанные мною по настоянию герцога Нивернуа.

Дело о широкой жизни герцога Нивернуа и его секретаря, таким образом, снова повисло в воздухе, как грозовое облако.

Тем временем граф Герши, обладая большой коллекцией часов, тратил немало усилий, чтобы в срок заводить их и регулировать. Очевидно, именно потому у него совсем не было времени, чтобы отрегулировать отношения со своей женой.

Мучимый ревностью, он срывал свое зло на де Еоне:

– Жизнь ваша закончится ужасно! Прикованный к веслу галеры, вы отработаете все деньги, которые прокутили заодно с выжившим из ума Нивернуа… Скажите, – приставал Герши к де Еону, – есть ли хоть одна девка из лондонских доков, с которою вы и герцог Нивернуа не имели дела?

Де Еон тоже не лез в карман за словом:

– Судя по тону, каким вы со мною говорите, граф, вы забыли, что отзывных грамот я еще королю Англии не подавал. И еще неизвестно, кто из нас представляет здесь Францию…

Граф Герши все-таки нашел в себе силы духа, чтобы остановить уходящего от него де Еона:

– Послушайте, животное… Окажите мне честь прийти завтра обедать. Видеть вас за своим столом выше сил моих, но англичане должны быть уверены, что мы живем с вами душа в душу!

И де Еон отвечал ему с очаровательной улыбкой:

– Благодарю, что напомнили… Впрочем, – признался он, – столоваться у кого-то, только не дома, это моя политическая система, которой я, еще со времен Петербурга, строго придерживаюсь… Здесь я постоянен, как старая дева в любви к кошкам!

Людовик был явно напуган:

– Вы слышали о скандалах, которые затевает де Еон на потеху всей Англии с этим мастером часовых дел?

Брольи тоже был приведен в смятение.

– Терсье, – говорил он, – какому человеку вы вверили честь Франции? Ведь еще один скандал – и граф Герши со злости наложит секвестр на все бумаги де Еона, и тогда тайна короля окажется в руках идиота.

– Я сам в отчаянии, – отозвался Терсье. – Ведь там все наши планы войны с Англией… И – где? В самой же Англии, у нашего посла в Англии!

– Напишите в Лондон, – велел Брольи, – чтобы де Еон надежно спрятал все. Чем глубже утопит тайну – тем спокойнее для нас…

Такой приказ де Еон получил. Он понимал: пока он связан с этими бумагами – сила при нем. Наоборот, оторви его от «секретов короля» – и его разотрут между жерновами Версаля и Лондона.

Шевалье продолжал аккуратно посещать посольство Герши для обедов. Вышколенные официанты каждый раз терялись, кому подавать первому: графу Герши (с его верительными грамотами) или же кавалеру де Еону (с его отзывными грамотами).

– Шарло, – не раз умолял его граф Герши, – положение ужасно. Когда вы наконец образумитесь?

– Когда получу от короля законные грамоты. А не те, что сфабрикованы в масонской лаборатории Праленом.

– Как вы можете? На них – штамп самого короля.

– Верно. Но там не указано, что я кавалер ордена святого Людовика в чине капитана драгунского полка маркиза дОтишана… А это, согласитесь, весьма важно!

В конце концов графу Герши надоели эти обеды, и однажды за столом между двумя послами появился странный молодой человек с лицом, не внушающим доверия. Де Еон подозвал к себе Манэна:

– Вы, как секретарь посольства, должны мне ответить: почему за столом сидят люди, которых я не имею чести знать?

Манэн ответил – без поклона:

– Это Трейссак де Вержи… А кто он такой – вы можете справиться у него лично, благо языком его бог не обидел.

Де Еон развернулся в сторону непрошеного гостя:

– Трейссак де Вержи, не подавившись куском от страха, отвечайте, что вы здесь делаете, помимо того, что обедаете?

– Я друг французского посла, – отвечал гость.

– Посол здесь я! Но такого своего друга я впервые вижу… Граф Герши, про вас ходят неясные слухи, будто вы тоже называете себя послом. Если это так, то не интригуйте меня далее… Сознайтесь честно – где вы залучили этого страшного объедалу?

Посол № 2 потупил глаза в тарелку.

– Я тоже… – смутился он, – не знаю этого гостя.

– Так в чем же дело? – спросил де Еон. – Сударь, на каких правах вы доедаете этот мой суп из сельдерея и петрушки?

– На таких же, – не растерялся с ответом де Вержи, – на каких и вы, шевалье, жадно поглощаете моих устриц.

– Встаньте и объяснитесь!

Трейссак де Вержи самообладания не потерял.

– Я лучше объясню, не вставая… Дон-Кихот, славный рыцарь Ламанчский, – сказал де Вержи, не расставаясь с ложкой, – обычно принимал трактиры за замки. А мы с вами, кавалер де Еон, принимаем замок посольства за трактир! Так что я, как и вы, не гублю себя хождением по трактирам.

За столом нависло молчание – время хвататься за шпаги.