Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня русской дружины
– Слава богам! Значит, они наконец в безопасности?
– Да, – с непонятной ей мрачностью подтвердил Логи-Хакон. – Но Олег говорит… что Маломир назвал это «даром своему верному другу и брату». И кое-кто из бояр тут уже болтает, что, дескать, Мистина участвовал в этом избиении. Или хотя бы знал о нем и не вмешался, потому что Ингвар хотел сам взять его семью в заложники. Для того, дескать, и ходил за ней.
– Это ложь! – горячо крикнула Соколина. – Мой брат – не предатель!
– Да что ты знаешь о своем брате? – возразил Логи-Хакон. Видно было, что эти двое спорят об этом не в первый раз. – Ты с ним едва знакома! Откуда тебе знать, чего он хочет на самом деле?
– Он не такой дурак, как эти древляне!
– Хватит! – уняла их Эльга. – Я не хочу слушать о предательстве Мистины. Пока не увижу доказательства своими глазами.
– Но как ты их увидишь? – хмуро спросил Логи-Хакон. – Ты – здесь, а он что-то не торопится…
Эльга промолчала.
На следующий день оружникам пришлось расчищать княгине путь на Святую гору. Помимо приглашенных, которых гриди пропускали внутрь вала, на склонах горы до самого подножия толпились простые жители Киева и даже окрестных городков и весей: все хотели знать, что будет дальше с Полянской землей, которую за эти два-три поколения уже все привыкли звать Русской.
Вокруг площадки святилища ждали бояре, воеводы и прочие нарочитые мужи. Эльга прошла к полукругу идолов в сопровождении Логи-Хакона, Соколины, Ростиславы и молодой боярыни Живляны Дивиславны. За ней Скрябка несла Браню. Лицо княгини было почти так же бледно, как белые одежды «печали», но ясно. Это Живляна, явившись к ней вчера вечером, научила, как льдом, молоком, настоем ромашки и березовых почек снять отеки и прочие следы долгого плача. Никогда раньше Эльге не требовалась эта мудрость. Даже в те дни, когда погиб отец, она плакала недолго: ее отвлекла от горя необходимость бороться за будущее. И теперь вид ее внушал трепет: величавая, спокойная и чистая, словно земля под первым снегом, она казалась отрешенной и притом решительной, будто следует не своей воле, но иной, высшей.
– Сегодня мы в первый раз принесем жертвы в память о моем муже, князе Ингваре, и разделим трапезу с его духом, – произнесла Эльга среди общей тишины. – Поскольку здесь нет моего сына Святослава, это сделает младший брат Ингвара, Хакон, сын Ульва.
Против этого никто не мог возразить. Хрольв и Колояр Держанович подошли помочь Логи-Хакону с черным бараном. Олег Моровлянин, разумеется, тоже был здесь, но не приближался к жертвеннику, держа руки за спиной. И многие это заметили: Эльга убедилась в этом, внимательно следя за лицами бояр.
Голова и ноги барана были возложены на камень, тушу отроки унесли в обчину, обжаривать для угощения гостей.
– Теперь мы должны решить, как нам быть с наследием моего мужа, – снова заговорила Эльга. – Как вы знаете, все десять лет его правления у него были два соправителя: я и мой сын Святослав. Но здесь с нами сейчас находится Олег Предславич, мой племянник и внук Олега Вещего. Он хочет сказать вам слово, мужи киевские. Угодно ли вам выслушать его?
Киевляне согласились, и Олег Моровлянин вышел вперед. Вид у него был удрученный, за чем пряталось недовольство. Эльга верно рассчитала: она назначила вече в святилище и вынудила его присутствовать при жертвоприношении. Уже от этого он чувствовала себя неловко, а к тому же это она, княгиня, позволила ему держать речь. А могла бы и не позволить…
Тем не менее он начал говорить. Эльга ждала, упомянет ли Олег о сватовстве Маломира, но об этом тот не сказал ни слова. И это было умно: он еще успеет сосватать оводовевшую тетку за кого посчитает нужным, если получит право распоряжаться в бывших дедовых владениях. А если этого права ему не дадут, то таким предложением он лишь разозлит людей.
Киевляне в молчании слушали его речи о примирении с Деревлянью, но на лицах отражалось угрюмое недоверие.
– Не нужен нам такой мир! – первым выкрикнул Борелют, второй из братьев Гордезоровичей. Его сын Семята был в числе малой дружины Ингвара, поэтому на нем тоже была белая «горевая сряда». – Чтобы наш князь был тестем древлянского князя, а потом древляне ему наследовали? Опять торжествовали над нами?
– И опять не по заслугам, как после Дирова разорения! – крикнул его брат Творилют.
Народ зашумел:
– Не так мы еще оплошали, чтобы своей волей под древлян ложиться!
– Не будет в Киеве князей древлянских!
– Сколько лет наши деды с ними воевали, сколько крови пролили, а мы теперь даром все отдадим! Приходите, володейте нами, дурнями!
Олег Моровлянин молча смотрел в гневные лица. Киевляне были оскорблены и разгневаны убийством своего князя и вовсе не хотели мира. Все так, как десять лет назад, когда они побуждали его к походу на Ромею и высчитывали, сколько лет осталось до окончания мирного договора. И теперь они не хотели примирения с давним врагом, они желали победы над ним. И его родство с древлянскими князьями теперь не просто повредило ему, но и перевесило значимость родства с Олегом Вещим.
– И вот что я еще скажу! – Логи-Хакон решительно поднял руку и шагнул вперед.
Народ примолк: даже в белой «печальной» рубахе Логи-Хакон выделялся благодаря высокому росту и рыжим волосам. К тому же он был младшим братом покойного князя, и люди смотрели на него так, будто он хоть отчасти мог сказать им что-то от лица Ингвара.
Его речь слушали в молчании, а когда он закончил, раздались одобрительные выкрики. Теперь особенно старались торговые гости, да и бояре, продававшие свои меха и меды во все стороны света. Никто не хотел, чтобы торговые пути вновь оказались разорваны на клочки, а близ ключевых перекрестков – Киева, Смолянска, Волховца, Чернигова, Ладоги, Ростова – бушевали сражения вождей, каждый из которых имеет свои родовые права на десятую долю куниц и бобров. Нарочитым мужам нужна была единая Русь от моря до моря.
– Ишь как навострился… – бормотала Соколина, глядя на Логи-Хакона, и в глазах ее Эльга примечала нечто похожее на восхищение. – А я думала поначалу, что он какой-то уж слишком… вежливый.
– А ты ждала, что он в первый же день сломает скамью о голову Свенгельда, если тот попытается его задеть?
– Да мой батя сам об кого хочешь сломает… – Соколина обиженно покосилась на нее.
– А меня это не удивляет. – Эльга кивнула на деверя: – Теперь он – единственный здесь мужчина своего рода и сам должен отстаивать его честь и права.
И подумала: как же ей повезло, что у Ингвара оказался такой брат. Святше будет труднее…
Когда все накричались, из первого ряда вышел Острогляд.
– Мы, княгиня, люди киевские, – обратился он к Эльге, – князю Ингвару были верны и рода его не предадим. Вели своему сыну ехать к нам, и мы его князем своим назовем.
Народ закричал, выражая поддержку. А Эльга перевела дух. Острогляд был женат на родной сестре Олега Моровлянина – Ростиславе. И если даже он хочет, чтобы все оставалось по-прежнему, ей бояться нечего. Значит, не напрасны были их с Ингваром десятилетние труды.
* * *Но отразить притязания Олега Моровлянина было мало. Эльга разрывалась от беспокойства. Время, время! Дружины Тородда и Альдин-Ингвара смогут подойти не ранее зимы. А древляне тоже не будут сидеть сложа руки. Они ведь понимают, что ступили на путь, с которого немногие сойдут живыми. Непрочный мир с Русью обернулся кровной враждой, а у убитого остались сын и братья.
– Они тоже потратят это время на сбор войска и поиск союзников! – восклицал Логи-Хакон в гриднице среди дружины. – Я мало знаю этого Маломира и его племянника, князя Володислава, но вроде ни один из них при мне не пускал слюни и не обмочил портки. А если они не расслабленные и не полоумные, то понимают, что ввязались в кровную вражду с могущественным и многочисленным родом. Ведь даже со своим наглым сватовством они не посмели сунуться сюда сами, а послали твоего родича, которого ты, – он обратился к Эльге – во всяком случае, не прикажешь убить на месте.
– Мы должны что-то сделать прямо сейчас, – кивнула Эльга и оглядела гридницу. – Что?
Перед ней сидели осиротевшие гриди Ингвара – за вычетом тех двадцати, что разделили его участь. Здесь были выходцы из северных стран, полунурманы, родившиеся в Ладоге или Киеве, были поляне, радимичи, печенеги, савары, полухазары. Были выкупленные холопы и были потомки князей – Колояр, сын Держаны-старшей, Соломир и Вестимир Дивиславичи – приемные дети Уты. Возле них держался Одульв – сын старого воеводы Ивора, женатый на их сестре Живляне Дивиславне.
– Мы можем как-то помешать древлянам собирать войско?
– И найти себе союзников, – добавил Логи-Хакон.
– Ты думаешь, они обратятся к дреговичам?
– Я думаю… если за зиму пойдет слух, что древляне убили киевского князя и им за это ничего не было, к весне твой сын будет иметь здесь те же владения, что застал Вещий, когда впервые пришел.
