Клеймо дьявола - Вольф Серно

Коробку с ее содержимым он в последний раз отнес в погреб. Голову он использует как вещественное доказательство. И только исполнив свой последний долг, она упокоится. Лапидиус дал себе слово позаботиться о том, чтобы и голова, и тело были похоронены вместе, как тому и следует быть. Может, возле Гунды Лёбезам, сестре по несчастью этой неизвестной девушки. И обязательно с надгробной молитвой пастора Фирбуша.

— Лапидиус?

Голос Фреи. Сверху!

— Фрея, Фрея! Иду! Обожди, сейчас закончу здесь дела. — Лапидиус устало потащился наверх.

— Ты что-то нашел?

Он заглянул в окошечко. В ее глазах светилось любопытство. Он обрадовался: все, что могло отвлечь ее от болей, шло на пользу.

— Да, нашел.

— Что?

— Теперь я знаю, кто дергал за ниточку во всех этих убийствах. Дьявол в человеческом обличье. И двое его приспешников.

— Кто он? А тех других я знаю?

— Имен я тебе не назову, пока рано. Но обещаю, что достану этих нечистых. Им не избежать кары.

— Будь осторожен.

— Буду. Попозже пойду к мастеру Тауфлибу и заручусь его поддержкой. Он не из них. Не один день я подозревал его, только вчера мои подозрения рассыпались как карточный домик.

— Да?

— Завтра подойдет к концу двадцатый день лечения. Наберись мужества.

— Ты опять уходишь?

— Да, надо. Но ты не бойся. Дьяволы сюда не придут. Они будут в другом месте. Там я их и застану.

— Один?

— Один. Да, все придется делать самому. — Лапидиус просунул руку в окошечко на дверце и погладил ее по лысой голове. — Ночью я вернусь. Тебе что-нибудь надо?

— Не уходи. Пожалуйста. Я… я хочу есть.

— Но я уже дал тебе отвару.

Лапидиус был удивлен. Еще ни разу Фрея не просила еды, только питья. А сейчас вдруг прорезался аппетит. Правда, если вспомнить, как она истощена, когда он видел ее лежащей на сундуке, это желание вполне понятно. Но, с другой стороны, завтра лечебный курс будет закончен и небольшое подкрепление не повредит ее желудку. Только надо дать чего-нибудь легкого.

— Хорошо, посмотрю, что можно сделать.

Лапидиус спустился в кухню и пошарил по шкафам и полкам в поисках съестного. Однако все, что нашел, были два прошлогодних яблока. Марта держала их в темноте и на холоде, поэтому они выглядели еще вполне съедобными. Он почистил их, нарезал на дольки и с чашкой поднялся наверх.

— Вот, поешь яблок. Как раз то, что нужно.

— Ты… не мог бы положить мне в рот?

Вздохнув, Лапидиус отомкнул дверцу, чтобы было удобнее покормить Фрею. Ему показалось, что она придумала это, чтобы задержать его. Так оно и вышло. Более того, сегодня Фрея была разговорчива как никогда, хоть ей и было трудно говорить. Лапидиус слушал ее вполуха, и вообще задержка давалась ему с трудом — мыслями он был уже далеко. Наконец, отставив чашку с остатками яблок, он поднялся.

— Мне действительно уже пора идти.

Она схватила его за рукав:

— Погоди. Я… я… Береги себя.

— Обещаю. Ночью вернусь.

— Оденься потеплее.

— Хорошо. — Он еще раз погладил ее по голове и запер камеру. — Ты говоришь, как Марта.

«Да, точно, — думал он, спускаясь по лестнице, — как Марта, только… все же не так».

— Мастер, вы дома? — Лапидиус постучал еще раз. — Эй, мастер!

Спустя какое-то время послышались шаги. Тауфлиб открыл дверь и был немало изумлен, увидев, кто пожаловал.

— Мне надо с вами поговорить.

— Вона как. Вам надо. А ежели мне не надо?

— Это очень важно.

— Хм, ну ладно, заходите. Только покороче.

Просьба, изложенная Лапидиусом, оказалась действительно важной, потому что лишь более чем через час Тауфлиб снова стоял у своей входной двери, пожимая руку соседа.

— Удачи, — говорил он. — И будьте осторожны!

Противу обыкновенного, лицо его излучало доброжелательность.

— Спасибо, — ответил Лапидиус.

Он пошел вниз по Бёттгергассе до Кройцхоф, оттуда к Гемсвизер-Маркт. Здесь он зашел в «Квершлаг», где в этот час посетителей было мало, сел за свободный стол и попросил у подоспевшего хозяина его замечательного мясного супу. Сегодня он еще не ел, а перед трудным делом следовало подкрепиться.

Панкрац просил:

— У меня осталась еще хорошая порция, с удовольствием подам вам, господин! Не желаете ли Айнпёклинского пива, как в прошлый раз?

— Нет, спасибо, — ответил Лапидиус. Для того, на что он шел, нужна светлая голова.

— Может быть, снимете плащ, господин?

— Нет.

Панкрац ушел за супом и вскоре вернулся:

— Приятного аппетита. Если захотите добавки, там еще осталось.

— Хорошо, спасибо.

Лапидиусу уже хотелось остаться одному, и Панкрац, как хороший хозяин, почувствовал это. С поклоном он удалился.

Черпая суп, Лапидиус озирал помещение. Если он не ошибается, то в углу сидит Крабиль. Мужчина повернул голову, и Лапидиус убедился, что был прав. Начальник стражи, узнав Лапидиуса, скривился, но тут же снова занялся своим пивом. Ленивый бугай! Он и пальцем не пошевелил, чтобы расследовать случаи убийств, напротив, только и делал, что ставил палки ему в колеса. Ладно, во всяком случае, то обстоятельство, что Крабиль сидел здесь за кружкой пива, говорило за то, что он не принадлежал к Filii Satani. Так же, как и Тауфлиб. Лапидиус не стал делиться своими выводами со слесарных дел мастером. Единственное, что поведал: больше он не считает его дьяволом и убийцей. Потом вернул бур и извинился за оскорбительные подозрения. Мастер был крайне удивлен — но испытал видимое облегчение. Они поговорили о том о сем, попутно выяснив, что не так уж плохо относятся друг к другу. Под конец Лапидиус выразил еще одну просьбу, и мастер — хоть и не без колебаний — пошел ему навстречу.

Лапидиус закончил трапезу и расплатился. Если прямо сейчас отправиться в путь, то к темноте он надеялся достичь своей цели. Пещеры Шабаша.

Когда он поднялся на Оттернберг, уже спустилась ночь. Путь занял больше времени, чем он рассчитывал. Перед ним возвышался огромный круглый валун, скорее угадываемый, чем видимый. Лапидиус хотел его обойти и споткнулся. Что-то лежало на дороге. Что-то светлое. Он наклонился, чтобы разглядеть, и обомлел. Это была большая корзина для сбора фруктов. Должно быть, это монстр из мастерской Тауфлиба, потому что оттуда корзина исчезла. Лапидиус заметил это сразу же, как вошел к Тауфлибу, и хотел спросить об этом, но, когда завязался приятный разговор, не стал нарушать атмосферы. Также ни слова он не проронил и о Горме, которого нигде не было видно.

Похоже, это