Слав Караславов - Восставшие из пепла
— Достойны ли вы земли своей, чада мои?
— Достойны, отче! — ответили все.
— Господь бог вам поможет!
Клавдиополит, не торопясь, перекрестил всех и вышел.
И опять раздался голос Манчо:
— А воинам что сказать, братья?
— Самых верных посвятите в наш замысел. Остальным скажите перед боем. А если кто разболтает… Смерть!
— Да будет так, брат наш!
Они вышли из тесной приемной деспота. Слав устало опустился в дубовое кресло. До сих пор все шло хорошо. Тайна была известна только ему и Звездице, и он был спокоен, но теперь, когда она открыта другим, а те в свою очередь посвятят в нее своих друзей… Что, если какой-нибудь подвыпивший воин проболтается? Ирина Петралифа и ее скопцы только того и ждут. Не поспешил ли он, не допустил ли роковую ошибку, доверив тайну болярам и воеводам? Но что бы ответил им другой на его месте?
Слав ударил кулаком по щиту, висевшему на спинке высокого кресла. Вошел Недю.
— Прикажи позвать деспину Ирину Петралифу.
Недю не успел выйти, как Слав подал ему знак вернуться.
— И строгий тебе приказ: ее людей не выпускать за стены крепости. А как выступим в поход, всех заточить в темницу.
Наутро Слав уходил с войском и потому решил рассчитаться с племянницей фессалоникийского василевса. Ведь через несколько дней он может оказаться среди небесных вечных скитальцев, но сейчас, пока он жив, ему надо поговорить со своей женой. Она осквернила его супружеское ложе. Пыталась отравить его. Стремилась во что бы то ни стало выдать его деспотство эпирцу. Его дом, его прекрасный дворец превращен ею в змеиное гнездо. Многие из близких ему людей знали о ее деяниях и удивлялись его долготерпению. Теперь надо с ней расплатиться за все. Чем и как расплатиться? За годы их совместной жизни какой только смерти он не желал ей, но ни одна не казалась ему той, которой она заслуживает. Слав никогда не простит ей и того, что она пыталась приучить его к безоговорочному подчинению Комнину, лишить возможности хотя бы возражать ему. Ведь он самостоятельный и независимый властелин, и даже его решение напасть сейчас на эпирца изнутри было продиктовано этим неистребимым чувством самостоятельности. Ему хотелось доказать себе, да и другим, что он готов умереть за великую Болгарию, но не так, как ему скажут, а как он сам пожелает. Слав хорошо знал эту свою слабость, но не мог ничего поделать с собой. Она расцвела в нем и созрела за многие годы обладания Крестогорьем и безграничной власти над судьбами многих тысяч людей. Душа его была похожа на буковую долбленую миску — что положишь в нее первым, тем и пропахнет она навсегда. Слав узнал вкус власти, и только смерть могла освободить его от этой Скверны. И он примирился с этим, даже не желая ничего в себе изменить. Он хотел таким и уйти в мир иной.
Ирина Петралифа впервые ступала в покои верхней крепости. Однажды она хотела сюда прийти, но ее пропустили только в сад, а дальше стража преградила ей дорогу. Больше она не пыталась туда проникнуть, но, оскорбленная, еще больше возненавидела Слава. Она чувствовала, что деспот презирает ее. Ее, первую, как она считала, ромейскую красавицу, в честь которой устраивались турниры! Знатнейшие полководцы и рыцари считали себя счастливцами, если им выпадал случай поцеловать ее руку. Нет, она не простит какому-то дикарю его презрительного к ней отношения. Немножко яду в пищу — и делу конец. Так она и сделала. Глупая кошка спасла его…
До сих пор она не могла понять, почему он наказал тогда только поваров, а ее и пальцем не тронул. Рыцарем хотел выглядеть? И зачем сейчас, в такое неурочное время, зовет ее? Послы Феодора Комнина сообщили ей о скором походе на болгарские земли, а в помощь себе, как всегда, он приглашает Слава. Отправляясь в обратный путь, гонцы василевса не могли с ней встретиться и сообщить о решении Слава. Но что бы он ни решил, песенка его все равно спета. Разгромив царя Асеня, воины Комнина тотчас постучатся в ворота Мельника. Что из того, что он его союзник? Он — болгарин. Все это паршивый деспотишка понимает, дрожит от страха, надеется найти у нее защиту. Но она скажет, чтобы не ждал от нее поддержки. Он убил Феоктиста, он отверг ее, и не будет ему пощады…
Размышляя так, она не заметила, как поднялась по крутой лестнице в верхнюю крепость. Сопровождающий страж едва поспевал за ней. Не промолвив ни слова, она отодвинула рукой скрещенные копья воинов, стоявших перед большими воротами, и зашагала по садовой аллее. Проходя мимо церкви святого Николая, она замедлила шаг и перекрестилась. У малых ворот ее никто не остановил — стража отошла в сторону. Переступив порог внутреннего двора, она на мгновенье замешкалась, не зная, куда идти: впервые была здесь. С левой стороны — какая-то длинная постройка, а с правой — навес, который заканчивался каменным строением. Петралифа прошла вперед, и не ошиблась. Когда она вошла в сени, половицы громко заскрипели. Пол здесь специально настилался из скрипучих досок, чтобы слышно было неожиданное появление незваных гостей.
Узкий коридор был ярко освещен просмоленной сосновой лучиной. В глубине его перед единственной широкой дверью стоял, опершись на тяжелый меч, страж деспота. Он был огромного роста, голова его упиралась в потолок. Ирина Петралифа прошла мимо светильника. Воздух, встревоженный ее длинным платьем, всколыхнул желтое его пламя.
— Сюда! — указал рукой страж и толкнул дверь.
Деспина вошла, и глаза ее тотчас встретились с холодным взглядом Слава. Нет, испуганным он не выглядел. Он сидел в дубовом, грубо вытесанном кресле и даже не поднялся ей навстречу, а лишь кивнул и указал на стул:
— Садись!
Ирина Петралифа, не дожидаясь повторного приглашения, опустилась на стул и завернулась от холода в свою темную накидку. Она молчала, ожидая, когда заговорит он. Если пригласил ее, значит, она для чего-то ему нужна. Пусть выскажет все, она выслушает, потом рассмеется ему в глаза и уйдет. Чтобы не выказать до времени свою ненависть, деспина стала оглядывать помещение, холодное, каменное, неуютное. В темноте виднелся мрачный, облицованный изразцами очаг, покрытый какими-то безвкусными рисунками и полосами. И лишь горящие в камине поленья оживляли его. На стенах скупо блестело оружие, тот проклятый меч Калояна висел над головой деспота, а на спинке его кресла — круглый щит. Пол был устлан пышными медвежьими шкурами, а та, что лежала под ногами Слава, была облезлой, вытертой.
В такой берлоге мог жить только дикарь или человек, призванный совершить что-то необыкновенное, для которого все земное — прах и тлен. Правда, деспот, как она считала, не обладал высокими порывами. Он был силен, как мужчина. И хотя Слав приходил к ней лишь в первые брачные ночи, но он, она убедилась в этом, был сильнее всех ее прежних мужчин. Этих воспоминаний было достаточно, чтобы ярость к деспоту всколыхнулась в ней с новой силой.
— Я вижу, тебе неловко начать с просьбы ко мне. И чтобы не тратить времени попусту, я начну сама, — презрительно проговорила она.
— Ах, чтобы время не тратить попусту, — лениво как-то откликнулся деспот. — Значит, ты куда-то спешишь?
В спокойном голосе Слава прозвучала насмешка, и у Ирины Петралифы мороз пробежал по коже. Так мог говорить человек, готовый на самый отчаянный шаг. И она решила тотчас сразить его наповал.
— Я тебе сразу скажу: помощи от меня не жди.
В ответ она снова услышала тот же насмешливый голос:
— Помощи? А какой?
— Очень хорошо знаешь, какой!
— Не пойму, зачем ты все это мне говоришь?
— Чтобы ты не тратил зря времени и не питал никаких надежд!
— Значит, ты веришь, что Феодор Комнин захватит Мельник?
— Только ты, да еще какой-нибудь такой же дурак может не верить в это. Да, василевс Феодор Комнин Дука Ангел захватит твои развалины.
— Ты убеждена в этом?
— Да! Да!
— И что ты тогда со мной сделаешь?
Ирина Петралифа, глубоко вздохнув, проговорила:
— Во-первых, тебе выколют глаза, но этого мало! Я прикажу повесить тебя на городских воротах!
— Так! Послушай теперь меня… Я хотел сейчас же покончить с тобой. Но ты говоришь, что Комнин захватит Мельник…
— Да, и очень скоро!
— Я сейчас прикажу бросить тебя в подземелье крепости. А ключ возьму с собой. Захватит Комнин крепость, пусть освободит тебя. А не захватит…
Деспот ударил по щиту, с грохотом открылась дверь, вошли стражники.
— Отвести деспину в подземелье. Ключ принести мне.
По голосу и по выражению его лица деспина поняла, что игра окончена, милости и пощады ждать ей неоткуда. Слав оставался сильным. Она качнулась в сторону, но громадный стражник поднял ее вместе со стулом и понес куда-то.
Слав подошел к окну. Долго прислушивался к вечерним звукам. Раздался голос одного козодоя, другой тут же откликнулся на него. Профурчали крылья. Птица улетела.
