Виктор Поротников - Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли
– Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала, Терех, – с неприязненной миной на лице произнесла Саломея. – Неужто ты забыл про свои любовные похождения в Рязани? Сначала ты соблазнил Гликерию, потом обрюхатил дочь какого-то плотника…
– Враки это! – возмущенно воскликнул Терех. – Гликерия сама на меня вешалась, а с Фетиньей мы просто гуляли вместе по вечерам, вот и всё.
– Гуляли и ребеночка нагуляли, – усмехнулась Саломея. – Вас, мужчин, послушать, так все вы чада непорочные!
– Всего три дня мы с тобой прожили в тереме княжеском, Саломеюшка, а ты уже бросаешь меня, забыв про все добро, какое я для тебя сделал! – с горечью проговорил Терех. Он был так расстроен, что, казалось, слезы отчаяния вот-вот брызнут у него из глаз. – Ладно, красавица, ступай к своему князю. Лови удачу за хвост! Я неплохо проживу и без тебя!
Саломея хотела поцеловать Тереха на прощание, но он обиженно отвернулся. Тогда она молча на краткий миг прижалась головой к его спине и удалилась, захватив свои скромные пожитки.
* * *Княжеские гридни отнеслись к несчастью Тереха с сочувствием, хотя никто из них не решился осуждать своего князя вслух. Лишь сотник Могута, который тоже был родом из рязанских земель, костил князя нехорошими словами, оставаясь с Терехом наедине.
Произошедшая в Терехе перемена бросалась в глаза каждому, кто был с ним знаком и с кем он общался на службе. Печать угрюмости лежала у Тереха на лице. Он перестал шутить и балагурить, стал замкнут и неразговорчив.
Минуло еще два дня. За это время Терех видел Саломею дважды, и оба раза она была вместе с Владимиром Георгиевичем. Сначала князь и Саломея выезжали верхом на конях на прогулку за городскую стену, потом они вместе встречали на теремном крыльце пришедших к ним в гости двух местных бояр с женами.
Желая хоть как-то отвлечь Тереха от гнетущей его тоски, сотник Могута в очередной выезд княжеских гридней за данью взял и его с собой.
На этот раз нужно было объехать дальние выселки в лесах, граничащих с коломенским уделом.
Стояла середина января. Последнее время постоянно шел снег, поэтому лес стоял в сугробах выше колен.
Тиун Фаддей, на котором лежала обязанность отчитываться перед князем за недоимки, с трудом отыскивал среди лесных дебрей заваленные снегом дороги и тропы. Самыми надежными ориентирами оставались, как обычно, замерзшие русла речушек, впадающих в Москву-реку.
Конный отряд сотника Могуты потратил полдня, чтобы добраться до первого из лесных селений, где жили охотники-мещеряки. Большинство мещеряков ныне, как и встарь, были язычниками, поэтому церковную десятину они платили крайне нерегулярно. Налоги местному князю мещеряки выплачивали дважды в год и в полном объеме, понимая, что с властью земной лучше не ссориться.
Уже смеркалось, когда княжеские гридни выехали по узкой лесной дороге к другому селению мещеряков, лежащему на берегу реки Пехорки. Оказалось, что в селе совсем недавно побывали незваные гости. Все избы были разграблены, из хозяйственных построек был уведен весь скот, амбары и погреба опустошены. Во дворах и на единственной деревенской улице лежали окровавленные полуобнаженные тела убитых смердов. Их порубили саблями, кого-то закололи копьем, кого-то застрелили из лука.
– Татары здесь побывали, – хмуро сказал Терех, осмотрев длинную черную стрелу с оперением из соколиных перьев, которую он выдернул из одного из убитых. – Совсем недавно побывали, кровь на убитых еще не задубела. И вон помет от татарских лошадей еще совсем свежий.
Следопыты из княжеских гридней, осмотрев все вокруг, поведали Могуте, что татар было около полусотни и ушли они со всем награбленным добром по льду реки Пехорки в сторону села Бельцы.
– Пришли сюда нехристи тоже по льду Пехорки со стороны Москвы-реки, – сказал старший из следопытов.
– Вот собаки узкоглазые! – Сотник сердито сплюнул себе под ноги. – Стало быть, добрались мунгалы и до нашего края. Придется рассчитаться с нехристями за их злодеяние!
Могута решил вести свой отряд, состоящий из тридцати всадников, в село Бельцы, чтобы настигнуть там татар и истребить их всех поголовно. Тереху сотник приказал мчаться во всю прыть в Москву и предупредить Владимира Георгиевича о том, что татары, по всей видимости, взяли Коломну и по льду Москвы-реки уже проникли во владения суздальских Мономашичей.
Терех вскочил на коня и, галопом вылетев за деревенскую околицу, скрылся в лесу.
Добравшись до развилки двух дорог, Терех перевел коня на шаг, чтобы дать ему отдышаться. В голове его завертелись мысли, присущие настроению, владеющему Терехом в последние безрадостные дни.
«Не стану я упреждать князя Владимира о том, что татары близко, – думал Терех. – Пусть этот злыдень тешится в постели с паскудницей Саломеей, не ведая о близкой татарской напасти. Пусть мунгалы свалятся ко граду князя Владимира нежданно-негаданно! Это будет моей расплатой Владимиру и Саломее за причиненное мне зло».
Терех решил не возвращаться в Москву, а ехать прямиком во Владимир, благо у него был хороший конь и он сам был тепло одет, да еще и вооружен.
«Разыщу во Владимире купца Якова и Гликерию, они помогут мне обустроиться на новом месте», – размышлял Терех, довольный тем, что нашел-таки способ отомстить Саломее и ее имовитому любовнику.
Не доезжая до Москвы около десяти верст, Терех повернул усталого коня на дорогу, ведущую к реке Клязьме. На этой реке, в среднем ее течении, стоял славный град Владимир – украшение и гордость здешних земель.
* * *Возвышение Саломеи, невесть откуда появившейся и мигом опутавшей князя Владимира своими обворожительными сетями, настроило против нее всю челядь в княжеском тереме. Недоброжелательность служанок Саломея чувствовала на каждом шагу. За трапезой ей подавали пересоленный суп и кашу, ее вещи всегда валялись на полу, стоило Саломее отвернуться. Челядинки постоянно толкали Саломею в спину и наступали ей на ноги, когда рядом не было князя. Самые смелые из них в лицо обзывали Саломею непотребными словами, опять же, в отсутствие Владимира Георгиевича.
Однажды вечером Саломея не выдержала и влепила пощечину самой дерзкой из служанок, которая до появления Саломеи была самой любимой наложницей князя. Служанка убежала со слезами на глазах, но вскоре вернулась с двумя другими челядинками. Втроем они набросились на Саломею, повалили ее на пол, осыпая ударами и пинками. Защищаясь, Саломея успела расцарапать шею одной из нападавших и укусила другую за кисть руки.
Челядинки сильно поколотили Саломею, в кровь разбив ей нос и оставив на ее теле много синяков.
Саломея намеренно разделась догола и в таком виде встретила в опочивальне Владимира Георгиевича, отлучавшегося по делам в Нижний город, дабы он увидел, как она пострадала от рук обнаглевших челядинок.
– Кто знает, милый, может, в следующий раз ты увидишь меня, вот так же вернувшись домой, с выбитыми зубами или без глаза, – промолвила Саломея, лежа на постели. – Может, дойдет и до того, что твои служанки попросту отравят меня.
Скорый на расправу князь Владимир призвал к себе всех служанок и велел Саломее указать на тех из них, которые посмели ее избить. Затем, по приказу князя, двое холопов отхлестали плетьми трех челядинок, на которых указал палец Саломеи.
На следующее утро Владимир Георгиевич, растроганный ночными охами стонущей Саломеи, решил продолжить разбирательство этого дела. Во время завтрака князь предложил Саломее самой придумать наказание для трех дерзких служанок, осмелившихся поднять на нее руку.
Саломею это очень обрадовало, хотя она постаралась не показать вида. Ее мстительная натура живо выбрала для виновниц поистине изуверские наказания из всех известных ей способов истязаний. Для той из служанок, которая посмела оскорблять ее в лицо, Саломея велела раскалить на огне две длинные иглы, чтобы затем проткнуть ими язык несчастной. У двух других челядинок, по воле Саломеи, княжеские слуги должны были переломать все пальцы на руках.
– Уверена, такие наказания навсегда отобьют охоту у наглых служанок впредь нападать на своих господ, – с холодной улыбкой заметила Саломея.
Однако претворить на деле эти наказания так и не удалось.
Утренняя трапеза Владимира Георгиевича и Саломеи еще не окончилась, как прибежавший начальник городской стражи объявил, что у стен Москвы объявились татары.
– Много ли татар? – невозмутимо поинтересовался князь.
– Очень много, княже, – ответил военачальник. – Может тыща, а может, и две.
При этом известии Саломея невольно вздрогнула, деревянная ложка едва не выпала из ее руки.
– Не бойся, прелестная моя, – сказал Владимир Георгиевич, – скоро к Москве подойдут мои братья с полками. Всеволод и Мстислав обещали мне помощь, после того как соберут большую рать. Да и отец мой, конечно же, не оставит меня в беде.
