Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга 2 - Марина Алиева
– Да, не хотела. Думала, что он захочет сам послать тебя к дофину, и путь твой снова изменится, пусть даже и станет более лёгким.
– Значит, надо вернуться?
– Да, Жанна. Что бы ни сказали люди, это испытание ты должна выдержать.
– Люди поймут, – неожиданно вступил в разговор Дюран Лассар. – Ле Руайе сказал мне на прощанье, что не ляжет спать и примет нас в любое время.
– Видишь, Жанна, они тоже думают, что так лучше всего. – Клод улыбнулась. – Странно, правда. Они как будто думают вместе с тобой об одном и том же.
– Тогда вернёмся.
Жанна решительно потянула за повод и развернула коня.
– Утром, после благодарственной молитвы за это вразумление, пойду в замок и не уйду, пока господин де Бодрикур меня не примет…
Они вернулись в Вокулёр под утро, еще не зная, что почти следом за ними в город въедет королевский посланник Коле де Вьенн с известием о разгроме французского подкрепления под Орлеаном и целым ворохом устных наставлений от мадам Иоланды, самым последним из которых было: «Хоть поджарьте этого олуха Бодрикура на каминной решетке, но заставьте его отправить Деву, о которой все судачат, в Шинон!».
ВОКУЛЁРСКИЙ ЗАМОК
(13 февраля 1429 года)
Ночь
Господин Экуй, запертый сгоряча в одном из подвальных казематов замка, не слишком удивился, когда среди ночи его дверь вдруг стали отпирать. И не удивился совсем, увидев на пороге господина де Пуланжи.
– Идемте за мной, сударь, – прозвучал короткий приказ.
Со стражниками Пуланжи даже не разговаривал и, судя по тому что следом за узником они не пошли, господина Экуя из темницы выпускали.
Однако поднявшись наверх, Пуланжи повернул почему-то на женскую половину.
– Куда мы идем? – спросил Экуй.
– К госпоже комендантше.
– Мадам Аларде не спит в такое время?
– Сегодня никто не спит, если прислушаетесь.
И, действительно, откуда-то из недр замка донеслось приглушенное стенами рычание господина коменданта.
– Он все ещё мучается?
– Ужасно. После вашего лекарства дубовые полоскания прежнего цирюльника кажутся ему монастырской водичкой. Господин де Бодрикур пребывает в ярости, но гордость и досада не позволяют второй раз просить вас об исцелении.
– Поэтому мы идем к мадам Аларде?
– Тсс! – Пуланжи приложил палец к губам. – Уже пришли.
Он осторожно постучал в дверь, перед которой они остановились и, когда пожилая фрейлина комендантши им открыла, с поклоном проскользнул внутрь, увлекая за собой Экуя.
– Ах, наконец-то! Пришли! – донеслось до них из спальных покоев, и хозяйка замка, не стесняясь домашнего чепца и ночной сорочки под распахнутой накидкой, выскочила навстречу, вытирая платком глаза полные слёз, то ли от жалости, то ли от бессонницы.
Мадам Аларде де Шамбле пять лет назад была женой Жана де Манувилля – человека весьма состоятельного. Овдовев, не стала долго ломаться, когда ей сделал предложение господин де Бодрикур – давний знакомец мужа, навещавший их не раз и не два и представлявшийся человеком не чужим. Состояние за вдовой числилось немалое, а жених прочно сидел в своём комендантском замке, что в эти непонятные времена, несомненно, дорогого стоило. Поэтому, объединив все свои достоинства, супруги жили счастливо уже четыре года.
Нарушали счастье только болезненные приступы господина де Бодрикур, которые совершенно выводили мадам из себя.
Вернувшись утром из церкви и услышав раздраженные крики мужа, комендантша сразу велела послать за Экуем с его лекарством. Однако в ответ услышала:
– Цирюльник арестован по указанию его милости, госпожа. Говорят, он отказывается давать свое снадобье.
Слегка озадаченная, мадам Аларде поначалу решила в дела мужа не вмешиваться. Но прошел день, спустилась ночь – стоны супруга и безумные крики на всех, кто попадался под руку, не стихали. А тут ещё и любезный во всех отношениях господин де Пуланжи, вызванный ею для объяснений, посетовал, что никакие другие средства господину коменданту не помогают, а то единственное, которое могло бы помочь, он не получил из-за собственного упрямства. Из-за него же, кстати, был посажен под замок и господин Экуй, который…
– Впрочем, я не могу опускаться до пересудов, – с поклоном завершил сетования Пуланжи. – Если вашей милости будет угодно вызволить господина цирюльника, я готов его привести. Если же нет, попробуйте уговорить вашего мужа принять дубовую настойку для полоскания.
Мадам Аларде между покорностью и покоем выбирала недолго.
– Мне наплевать на то, что сделал цирюльник. Немедленно приведите его ко мне, иначе у меня тоже сделается припадок!
И вот теперь, едва Экуя привели, она выскочила, приветствуя его как спасителя.
– Дайте мне ваше чудесное снадобье, сударь! Я сама отнесу его мужу и упрошу, чтобы вас помиловали, какое бы ужасное злодейство вы ни совершили!
– Увы, госпожа, – покорно поклонился Экуй, – я готов отдать лекарство, а потом вернуться в свою тюрьму и просидеть там столько, сколько понадобится, лишь бы вы упросили мужа принять и выслушать с должным вниманием ту девушку, которую он утром повелел выгнать из города.
– Какую девушку? – не сразу поняла комендантша.
– Я говорил вам, мадам, – потупившись шепнул Пуланжи, – это та, что просится к дофину.
– Ах, эта?!
Госпожа Аларде скомкала платок в кулаке и, растопырив локти, уперлась руками в бока.
– Так вот из-за чего весь шум… Ну вот что, господа: вы, – она повернулась к Экую, – немедленно даете мне своё лекарство и в тюрьму можете не возвращаться. А вы, Полишон10, – поворот в сторону Пуланжи, – сейчас же доложите господину коменданту, что я желаю с ним увидеться! Мне есть что ему сказать! Даже если эту вашу девушку уже выгнали из города, клянусь, утром его милость поедет её разыскивать лично!
Пуланжи еле заметно кивнул Экую, словно говоря: «Делайте, как она велит», а затем поспешно удалился.
Проводив его глазами, Экуй полез за пазуху за пузырьком, полученным от Рене.
– Так вот почему мой муж до сих пор так мается, – усмехнулась мадам Аларде. – Уверена, после ареста он велел перерыть все ваши вещи, но не нашел ничего и разозлился ещё больше… Хотя странно, что он не приказал обыскать и вас.
– Я бы разбил пузырёк, госпожа. Видимо, господин де Бодрикур об этом догадывался.
– Вот как?
Мадам Аларде с любопытством посмотрела Экую в лицо.
– Вы принимаете такое горячее участие в судьбе этой девушки?
– Я верю в Бога, мадам, – ответил Экуй, и комендантша почему-то смутилась.
– Так она на самом деле… то есть, вы полагаете, что эта девушка та, за кого себя выдает?
– Не знаю, ваша милость.
