Волки Дикого поля - Алексей Павлович Пройдаков
Между Кермеком и лесочками располагались казанчии – тяжеловооружённые, защищённые прочными латами воины, они были чуть выдвинуты вперёд по направлению к противнику.
За ними располагались возы, поставленные по кольцевой системе, за которыми тоже стояли стрелки.
Их, в свою очередь, со стороны Волги прикрывали отлично оснащённые и прекрасно вооружённые курсыбаевцы. Плюс ко всему в решающий момент сражения со стороны Волги должен был подойти булгарский флот под командованием хана Нукрата и перекрыть монголам возможность переправиться на безопасный берег.
На самом поле устроили множество ловушек, в которые монголы должны были непременно попасть.
И в эту хорошо подготовленную западню по древней караванной дороге двигались остатки монгольского войска, численность которого едва превышала тумен.
2
Впоследствии Субедей-багатур, вспоминая бурные события 1223 года, шёпотом говорил сыновьям, что бог войны Сульдэ испытывал его полководческие способности много раз, но на заносчивость и самоуверенность испытал только однажды.
– Да, дети мои, – кивая головой, произносил он нараспев, – это случилось и со мной, когда мои глаза затуманились после победы над урусутами и кипчаками и я позволил себя одурачить этим подлым предателям, не знающим толк в настоящей драке. Урусуты были хотя и глупы, но дрались честно и выказали настоящую храбрость, особенно в последнем сражении, когда бедный Джебе получил по голове такой удар, который и свёл его в могилу…
Джебе-нойон после битвы при Калке сделался небоеспособным, всё время заговаривался, ежеминутно хватался за меч. Пришлось знатного воина связать и заткнуть ему глотку куском кошмы. Болтается теперь в телеге, зато молчит.
После увечья, повлекшего за собой безумство Джебе, авторитет Субедея стал настолько высоким и недосягаемым, что полководец начинал ощущать себя живым идолом, которому все поклоняются. Раньше хоть Джебе мог огрызнуться, хмыкнуть, либо ещё как-нибудь выразить недовольство. Теперь стало скучно: состязаться не с кем, выручать некого.
В битве при Калке полегло много славных военачальников, в том числе тысячник Нугай-Мерген. Урянхатай стал во главе тысячи, и старый полководец сейчас видел в сыне свою основную опору.
Многие, ой многие багатуры не вернутся к «золотому Онону и голубому Керулену».
Субедей сокрушённо помотал головой и закусил губы, чтобы подавить горький стон.
«Да, состязаться не с кем, выручать некого, но и… посоветоваться не с кем, вот в чём дело. В советах Джебе всегда была дерзость, граничащая с бахвальством, но и она иногда приносила полезную мысль».
Живым идолом он быть не привык, день встречи с Чингиз-ханом становился всё ближе, повергая бесстрашного Субедея в настоящий страх и трепет.
Что он скажет великому кагану? Как оправдает потерю многих славных багатуров?..
…Пыль клубилась на дороге, яростно пекло солнце.
«Скорее бы уже добраться до Итиля… Там прохлада, там сладкая вода и долгожданный отдых».
Он не верил в то, что булгары могут оказаться негостеприимными, более того, оказать сколько-нибудь значимое сопротивление. Сначала он отдохнёт, а потом станет выяснять, кто и что говорил про великого Чингиз-хана…
Субедей ещё раз огляделся вокруг и, не видя вблизи волжской воды, раздражённо бросил приказание двигаться быстрее, чтобы нынче же оказаться в городе Биляре.
Там есть чем поживиться его храбрым воинам. Там большие дома и чистые улочки, красивые булгарки и много кумыса, там хорошее место для отдыха перед возвращением в родные степи.
О красотах города Биляра много рассказывал этот самый хитрющий Аблас-Хин, конечно, многое привирал. Но если из того, что он говорил, хоть небольшая часть – правда, то необходимо покорить этот самый Биляр.
Вот булгарина сразу надо будет подвесить за ноги в назидание другим. Кто, откуда – непонятно. Стоило войти в булгарские пределы, как он появился со сморщенной, словно нарисованной улыбкой неведомо откуда, со сложенными на животе небольшими ручками, в парчовом халате, видно, что не простого рода, но всего с одним слугой, и сразу предложил стать проводником.
Субедей, конечно, не поверил бесермену и посулил с живого содрать кожу, если обманет. Потом подумал, что он может оказаться полезен, надо будет только вовремя позволить ему уйти к своим…
Внезапно повеяло свежестью. Субедей привстал на стременах, но, не увидев ничего, ткнул коня шпорами и проскакал вперёд. Поднявшись на небольшой пригорок, вдалеке приметил широкую полосу воды, скрывалась она за плотным рядном буйной зелени. Вернее, казалась полосой, но тянулась от одного края горизонта до другого, будто само безбрежное море колыхало свои нескончаемые воды.
«Итиль!» – подумал Субедей-багатур и понял, что радоваться пока нечему. Не видно белых куполов мечетей, не видно стен огромного города. Всё равно поначалу надо переправиться, а потом соображать, как быстрее идти к булгарской столице.
Ясно, что они приготовили засады, ясно, что монголам предстоит ещё раз подраться перед возвращением в родные степи.
Глядя на джагунов, думал о том, что самое лучшее, самое совершенное в мире, созданное богом войны, – это монгольские воины. Проехали не одну тысячу ли, прошли много стран и народов, выиграли несчётное количество битв, а по-прежнему остаются самыми крепкими и умелыми, даже следов усталости на них не найдёшь.
– Тысячник! – рявкнул полководец.
– Слушаю и повинуюсь!
Урянхатай был всё время рядом.
– Вероятнее всего, хитрый булгарин уже предупредил своих, что мы на подходе, – сказал Субедей. – Это хорошо! Там Итиль! Бери тысячу воинов и скачи к переправе. Проверь, где и как расположились эти бесермены.
– Слушаю и повинуюсь!
Урянхатай был готов немедленно мчаться исполнять приказание, но Субедей остановил его.
– Сынок, – сказал тихо и душевно, – возможно, сегодня наш последний бой… Давай умрём настоящими монголами.
Немного посопев в молчании, обрывисто добавил:
– Но лучше жить настоящими монголами, нам ещё надо выполнить приказ величайшего и предстать перед ним… Там, у берега, как обнаружишь засады, завяжи бой и продержись, сколько сможешь. Я с основными силами переправлюсь на ту сторону. Увидишь, что мы ушли, – немедленно отступай. Попадёшь в ловушку, напрасно не губи жизни своих воинов – сдайся. Я всё равно всех вас выручу.
На его глазах блеснули слёзы. Он сердито смахнул их и просяще добавил:
– Прошу тебя, останься живым, мы ведь уже почти дома.
Увидев, что сын пытается возразить, жёстко закончил:
– Это приказ!
Тысяча снялась с места и вихрем умчалась в сторону великой реки.
3
Дальше всё развивалось стремительно и могло закончиться для монголов плачевно.
С ходу никаких засад тысячник Урянхатай не обнаружил, замаскированы они были действительно умело, и хотел понемногу оттягивать силы ближе к реке. Но нетерпеливые булгарские лучники сами выдали своё расположение, стали обстреливать монголов. А потом в атаку бестолково ринулась
