Валерий Осипов - Подснежник
Необходим был случай, который вместил бы безбрежную стихию ощущений, наблюдений и переживаний в строгое русло закономерностей и научных обобщений.
И такой случай нашелся.
— Георгий Валентинович, разрешите представиться…
— Да ведь мы, кажется, знакомы…
— И тем не менее… Потресов, Александр Николаевич.
— Очень приятно. По какой надобности в Лондоне?
— Собственно говоря, я приехал непосредственно к вам…
— Ко мне? Вот как? Но моим постоянным местом пребывания числится Женева. А здесь я нахожусь, говоря по-русски, «зайцем», нелегально-с!
— Я был в Женеве и там получил ваш адрес в Лондоне.
— Чем же могу служить?
— Георгий Валентинович, у меня есть возможность легально напечатать в Петербурге марксистскую книгу. Вы не могли бы предложить мне что-нибудь из ваших свежих сочинений?
— В каком смысле — свежих?
— То, что еще не публиковалось на европейских языках.
— Заманчиво. Надо подумать.
— Все расходы по изданию, разумеется, я беру на себя. После вашего согласия сразу же могу выплатить аванс.
— Аванс — это всегда хорошо. Мы тут на чужбине, знаете ли, изрядно пообносились.
— Очень подошло бы, скажем, нечто полемическое. В духе ваших прежних разногласий с народниками.
— Александр Николаевич, есть нечто полемическое. Вы книжонку мою «Наши разногласия», наверное, читали?
— Конечно. Я же социал-демократ.
— Прекрасно!.. Так вот, это продолжение «Наших разногласий». И кое-что о господине Михайловском и компании!.. Они ведь, реформисты несчастные, все еще скулят, что марксизм для России философски необоснован и практически к русской жизни неприменим. И под эту жалкую песенку, под этой ничтожной либеральной вывеской фальсифицируют Маркса! Особенно по вопросам общины и перспективам развития нашего движения.
— Не слишком резки будут нападки на Михайловского? Он сейчас в кумирах ходит, молодежь им зачитывается.
— Господин Потресов, надеюсь, вы наслышаны, что полемики тихой не бывает. Особенно в моем исполнении. И особенно с народниками. Резкость — кислород всякого спора. Именно резкостью интересна полемика для читателей… Что же касается кумиров, так это еще Наполеон Бонапарт говорил, что от великого до смешного только один шаг. Сегодня — кумир, а завтра — огородное чучело!
— Георгий Валентинович, а вы не могли бы несколько подробнее рассказать мне, как издателю, направление нашей книги? В принципе я уже одобряю ее. Но хотелось бы услышать некоторые подробности и детали.
— Беретесь издавать?
— Берусь!
— Тогда извольте подробности и детали…
— Я смотрю, вы уже загорелись моей идеей.
— А как же! Я господин темпераментный. Вы еще наплачетесь со мной… Так вот, самое главное направление — показать русскому читателю, из каких исторических корней вырастал марксизм. Хотелось бы, чтобы эта книга, собственно говоря, вообще стала самой полной историей марксизма на русском языке…
— Блестящий замысел!
— Она должна раскрыть преемственную связь марксизма с предшествующими материалистическими философскими учениями. И вопреки субъективистским излияниям господ Михайловского, Кареева и иже с ними обосновать необходимость социалистического преобразования мира, в том числе и нашего благословенного отечества, на основе научного познания объективных законов природы и человеческого общества.
— Георгий Валентинович, это грандиозно! Я употреблю все свои возможности на то, чтобы русские читатели получили такую книгу.
— Потому что именно русским людям пора сейчас пошире открывать глаза на последние достижения научного социализма. Ведь это же срам и позор, что наша русская молодежь до сих пор зачитывается Михайловским, который как пономарь бубнит, что марксизм-де фаталистически приговаривает весь мир, а вместе с ним и святую Русь, на веки веков терпеть муки капитализма, что он, марксизм, не дает никакого простора для свободной деятельности людей… Да кто же другой, как не марксизм, освобождает современное человеческое сознание от фатализма метафизики, я вас спрашиваю? Кто же другой, как не марксизм, объясняет нам, что окружающая человека природа сама дала ему первую возможность развивать его производительные силы и тем начала постепенно освобождать человека из-под своей власти?.. Кто другой, как не марксизм, показывает, что производственные отношения собственной логикой своего развития приводят человека к пониманию причин его порабощенности экономической необходимостью?.. Кто, как не марксизм, втолковывает нам, что этим самым дается возможность нового и окончательного торжества сознания над необходимостью, разума над слепым законом?
— Браво, Георгий Валентинович, браво!.. Только почему вы все время, употребляя такую неодушевленную часть речи, какой является слово «марксизм», говорите не «что», а «кто»?
— А потому, господин знаток грамматики, что «марксизм» для меня не только самая одушевленная часть речи, но и самое живое понятие за всю историю существования всех понятий на земле.
—..!
— Диалектический материализм раскрывает людям глаза на то, что человеческий разум никогда не мог быть творцом истории, так как он сам является ее продуктом. Но раз уж этот продукт, то есть разум, появился на белый свет, он не должен, а уж тем более по самой своей природе не может подчиняться завещанной прежней историей действительности. Он, разум, по необходимости стремится преобразовать эту действительность по своему образу и подобию, то есть сделать действительность разумной…
—..!
— Именно по всему по этому, дорогой Александр Николаевич, диалектический материализм есть философия действия!
—..!
— А что же в это время проповедуют русской молодежи пламенные субъективисты, идеалисты и метафизики, господа Михайловский, Воронцов, Кареев, Кривенко и прочие либеральные народники?.. Они в это время весьма ловко дезориентируют и так уж не бог весть как сильно грамотного, а наоборот — весьма темного и забитого умом русского человека, даже если он и считается очень передовым, заставляя его разбивать лоб в молитвах сельской общине… Ведь эти же господа, Воронцов и Кривенко, договорились до того, что Маркс-де якобы пристыдил своих учеников, русских социал-демократов, то есть нас, «Освобождение труда»… Маркс, мол, утверждал, что община в России сохранится при любых условиях и станет источником социалистического развития… Нет, это же надо — куда загнули, а?
— Георгий Валентинович…
— Да Маркс никогда не выводил Россию за рамки общеисторических законов, по которым развивается все человеческое общество!.. Господам Воронцову и Михайловскому, прежде чем начинать рассуждать о том, применимы или неприменимы взгляды Маркса к России, надо было бы дать себе труд понять эти взгляды… Вот почему так необходимо издать полную историю марксизма на русском языке. Если уж петербургские властители дум не понимают, что такое марксизм, — так что уж там говорить о других.
— Георгий Валентинович, вы не устали?.. Может быть, прервемся на некоторое время и пойдем куда-нибудь перекусим?
— Нет, я не устал и совершенно не голоден.
— Значит, мне просто показалось, что у вас сделался утомленный вид… Я прошу извинить мне этот вопрос, но вам не мешает дышать сырой и тяжелый лондонский воздух? Меня, например, здешние туманы просто душат.
— Вы на туберкулез мой намекаете?
— Нет, нет, что вы! Упаси бог… Я в самом широком смысле…
— Вообще-то мешает. Дышать, конечно, тяжело. Но я уже привык.
— Завидное у вас самообладание.
— У меня хороший учитель по этому предмету.
— Кто же именно?
— Вера Ивановна Засулич… Когда дипломированные женевские ветеринары во главе с неким профессором Цану решили, что мне осталось жить шесть недель, Вера Ивановна сорок дней просидела около моей постели и заставила меня остановить болезнь. Вот у кого, батенька мой, самообладание! А ведь женщина…
— Вера Засулич — национальная гордость России. Все передовое русское общество чтит ее имя.
— Так-то оно так, но истинные заслуги Веры Ивановны пока еще полностью не оценены. Когда основательница русского политического террора становится первой русской марксисткой — это, знаете ли, наглядная и сильная агитация в пользу марксизма…
— Совершенно с вами согласен, Георгий Валентинович… Я как-то никогда не думал об этом символическом значении перехода Веры Засулич от террора к марксизму. А вот сейчас вы сказали, и все представилось совершенно в новом освещении…
— Александр Николаевич, вы все еще хотите идти куда-нибудь что-нибудь перекусывать?
— Георгий Валентинович, а что, если я сейчас быстро сбегаю в какую-нибудь ближайшую лавчонку, накуплю всякой провизии и мигом обратно, а?
