Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна
Остался. Больше того, Олег ещё раз поблагодарил лохмача, как только лодьи были спущены в исток Днепра, ставший после прошедших ливневых дождей шире и глубже.
Новгородцам повезло и на сей раз: подул угонный ветер, и к Смоленску они поплыли на лодьях с поднятыми парусами.
К осени кузнецам Скьольда приходилось выполнять заказы ловчих: ковали то охотничьи ножи, то наконечники для стрел, то острия для рогатин. Делали и всякие домашние вещи.
Когда Скьольд вынул из груды металла заготовку, чтобы сунуть её в огонь, вошёл человек, посланный воеводой Тодгрином. Уединившись в углу, Скьольд и гонец долго шептались.
Потом кузнец встал, вышел к пылающему горну и сказал своим товарищам:
— Сегодня вечером. Готовьтесь!
Наконец-то! К вечеру товарищи Скьольда должны собрать подкупленных ими людей, вооружить их и вывести к крепостным воротам, которых в Смоленске было тогда трое; сам Скьольд поведёт своих ратников к главным. Он должен упредить дочь старейшины кривичей Забаву, поздним временем почти всегда проверявшую ворота вместе со старшим дружины Добрыней — малым красивым, удалым, обладающим отменной силой, состоящим, по слухам, любовником бывшей жены киевского князя Аскольда.
Сколько же лет прошло со дня его гибели?.. Пятнадцать... Да, через три месяца, в день солнцеворота, будет ровно пятнадцать...
За эти годы Забава хоть и стала тридцатилетней красавицей, но так и не вышла снова замуж. У неё был в жизни даже такой отрезок времени, когда она возненавидела почти всех мужчин. После диких оргий с Диром в лесном тереме... Убежав оттуда и очутившись дома, ещё долго приходила в себя, потом взяла в любовники красавца старшого (значит, слухи оказались не напрасными) и вот живёт, помогает отцу в его хлопотных делах старейшины племени.
И в этот вечер, как всегда, в сопровождении нескольких дружинников и Добрыни Забава выехала к главным крепостным воротам, но там её уже ждали не смоленские стражники, а норманны, которые успели зарубить первых и переодеться в их одежды.
Надвигалась ночь. Стало темно. Но ворота освещались факелами, вставленными в настенные подфакельники и потрескивающими на ветру.
Промах допустил Скьольд: он не успел предупредить своих людей, чтобы они просто стояли возле стены, отбрасывающей тень, а не ходили взад-вперёд. И один шагавший туда-сюда стражник показался Добрыне подозрительным — чуть прихрамывал на правую ногу...
Старшой поднял руку, давая понять своим дружинникам, чтобы они остановились. Забава тоже стала. Она была одета в кольчатый доспех, который спускался только у неё до самого пояса, в высоком шлеме, как у норманнов, узких хозах и кожаных сапогах, с луком за спиной, колчаном и мечом у бедра. Она удивлённо повернула голову к возлюбленному; свет от воротных факелов доходил сюда, и лицо рядом стоящего можно было хорошо разглядеть.
— А кто из наших стражников колченогий? — спросила Забава Добрыню.
— Не припомню такого... Смотри, и вправду хромает. Подъедем поближе. Стражников на эти ворота я сам ста...
Договорить Добрыня не смог: из-за забора, которым был обнесён дом купца, в спину старшого ударила стрела — хитрый Скьольд, перебив охрану, часть людей спрятал, других отослал на крепостную стену, тянувшуюся над воротами, третьих поставил у ворот.
Но с хромым он промахнулся — его подручный коваль недавно подвернул ногу, но остаться в кузнице не захотел.
Стрелы также полетели сверху — тут же были убиты многие из сопровождавших Забаву людей. Сама она повернула лошадь к купеческому дому, хотела пришпорить её, но несколько стрел просвистели мимо головы Забавы, сразив ещё двух ратников; теперь осталась она и трое её дружинников.
Лошади на месте зло перебирали ногами. Попавшие в засаду поняли, что скакать им сейчас некуда. Норманны перестали стрелять и начали ждать.
Забава нервно крутила головой: был бы виден противник — одно дело, но когда стрелы жалят насмерть, кругом темнота, а теперь и наступившая Жуткая тишина...
— Кто смелый?.. Выходи на поединок! Я вызываю!
— Глянь, — позвали кого-то по-русски, — никак баба!
— Да это Забава! Сия баба на рати мужу не уступит... Хочешь с ней сразиться?
— Ловкий... Выходи сам.
— Эй, дочь старейшины, слезай с коня! Клади меч, лук со стрелами и щит на землю... Да скажи своим воям, чтоб тоже так сделали... — вразумительно пояснил Скьольд.
— Слышу не боевой клич орла, а карканье ворона... Или среди вас нет достойного сразиться со мной?..
— С жёнами мы не воюем.
— Почему же тогда убиваете моих людей?.. Кто такие?
— Ратники Олега Новгородского. Слышала о нём?.. Вскоре он будет здесь, все ворота нами заняты. Сдавайся! Тогда пощадим твоего отца, старейшину племени. Ещё раз говорю: клади щит, меч и лук со стрелами...
Забава заколебалась: что делать?.. Сила сейчас на стороне норманнов. И тем более скоро подойдут воины Олега! Поднять жителей на сопротивление уже не удастся, не дадут... Ловушка!
— Хорошо. Ваша взяла — подчиняюсь!.. Но потом отдайте меня в руки Олега. Согласны?
— Согласны, — заверил Скьольд, из-за укрытия любуясь её выдержкой и хладнокровием.
Забава сошла с коня, медленно положила щит на землю, так же не торопясь отстегнула пояс с ножнами и мечом, но в самый последний момент, не сдержавшись, быстро натянула тетиву лука и послала наугад стрелу, которая со звоном впилась в забор и выщербила кусочек дерева.
— Вот стерва! — раздался голос.
Но Забаву, скорее, не ругали, а восхищались ею.
— Ничего... Сейчас и лук положит. Вот тебе бы такую горячую...
— Я и говорю: стерва... Только она, брат, не нам, а князю достанется.
— Да ему только пять годков! Ему напугать-то её нечем...
— Я о другом князе... У того-то найдётся чем!
— Только её, видать, не напугаешь... Она сама кого хошь напугает!
Забава, добровольно отдавшись в руки врага, сказала Скьольду, чтобы он велел собрать тела убитых и похоронить как следует. При взятии Смоленска Олегом больше убитых не было...
Встретившись с новгородским князем, Забава с радостью узнала, что цель его похода не столько захват земель кривичей, сколько покорение Киева, где сидит их общий недруг князь Дир.
В Смоленске Олег оставил посадником своего мужа из дружины, затем занял город Любич, где тоже посадил своего человека, и таким образом новгородский князь завладел днепровским путём до самого Киева.
С Олегом в поход на Киев запросилась Забава, рассказав ему о том, что с ней произошло в этом городе, но князь её не взял, хотя она вызывала у него сочувствие.
Олег посчитал, что если он возьмёт Забаву в Киев, то поход его будет выглядеть только как месть, а Олегу не того хотелось... «Пусть видит Русь, что поход сей — ответ мой на всю пагубность правления Дира, предателя-убийцы родного брата и его сына... Да разве он князь русов, предавший их интересы Хазарии!.. Никакой он не князь, скорее я князь всей Руси, лежащей на «пути из варяг в греки»! — подумал Олег. — Князь-то всё же Игорь... Племянник мой... По закону наследства».
Подойдя к Киеву, Олег укрыл лодьи в засадах, там же незаметно поместил и своих пеших воинов. Сам причалил на трёх судах, имевших вид купеческих, к берегу, взял на руки племянника и сошёл с ним на землю. Обратился к собравшимся киевлянам:
— Низкий поклон вам от Новгорода! Идём мы гостями в Византию от Игоря-князя и его дяди Олега. Желаем повидаться с Диром. Зовите его сюда смотреть товары новгородские... И есть ему также дары...
Ничего не подозревавший киевский князь, любопытный и жадный, явился на берег, но не успел он вступить в разговор с Олегом, как из людей и засад повыскакивали вооружённые новгородцы, схватили Дира и быстро рассредоточились по всему Киеву, побивая сопротивляющихся. А таких, кроме княжеской дружины, нашлось немного. Дружинников же Дира быстро посекли мечами.
Подойдя к киевскому правителю и дерзко взглянув в его тёмные очи, Олег воскликнул:
— Ты владеешь Киевом, но ты не князь! Я теперь буду княжеским родом на Руси! А это сын Рюрика — Игорь. — Подхватил племянника снова на руки и вынес его вперёд. Повернулся опять к Диру: — Выбирай себе казнь... Хочешь, сожгу тебя, как брата своего сжёг...
Дир, наливаясь злобой, смолчал. Олег лишь махнул рукой:
— Отрубить ему голову...
После этого Олег решил не возвращаться в Новгород, а остался в Киеве, назвав его «матерью городов русских».
В честь сего события он устроил богатый пир. Пили, ели, кричали здравицу Олегу и Игорю, вспоминали даже Аскольда, которого любили в Новгороде.
И пир сей явился третьим и последним действом в звене Аскольдовой тризны...
