Р. Грейвз - Золотое руно
Мопс ответил:
- У ворон всегда бывает только две темы: погода и любовь. Эта ворона говорила тебе о любви, уверяя тебя, что все хорошо.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Похищение РунаПосле завтрака на следующее утро Ясон пригласил царя Ээта к себе в покои, и, когда тот вошел, выказал ему свою глубокую благодарность и уважение. Он даже восхвалил решение царя пожертвовать счастьем дочери ради блага Колхиды.
- Увы, Твое Величество, - сказал он. - Царский венец - тяжелый убор для многих любящих отцов!
Ээт ответил, нахмурившись:
- А почему бы моей дочери Медее не быть счастливой? Разве она не свободна принять или отвергнуть любого жениха, которого я ей подыскиваю? Албания - богатая страна, а старик скоро умрет, оставив ее править, как ей заблагорассудится; ибо она будет считаться Матерью сыновьям, которые ему унаследуют, а в Албании как раз Мать царя обладает величайшей властью.
- Умоляю тебя меня простить, - сказал Ясон. - Я не знал, что этот брак совершается по выбору самой Медеи и полностью невежествен по части обычаев Кавказа. И все же я, со своей стороны, предпочел бы стать ничтожнейшим из твоих подданных, нежели единоличным властителем в любой из окрестных земель, если бы мне предложили выбор.
Наговорившись вдоволь о красоте и плодородности Колхиды, где все благие растения вырастают без сева и вспашки и поздравив Ээта с тем, что согласие царит между ее столь несхожими обитателями, Ясон внезапно показал ему скелет Фрикса, рассыпавшийся от ветхости, который Автолик выкрал из конской шкуры, подвешенной к тополю. Ээт узнал скелет по зубам (Фрикс был щербатым) и зарыдал над ним. У костей был весьма жалкий вид, их покрывала плесень. Затем Ясон в присутствии Ээта приказал Автолику отнести их на "Арго" и там запереть в рундуке под сиденьем кормчего, где имелось двойное дно. Автолик унес их, но не на "Арго": он пошел сперва в покои Нэеры, где она и четверо ее братьев благочестиво очистили и отполировали их. Сам он взял на себя их сочленение, протыкая каждую кость шилом и присоединяя к соседней кожаной полоской. Когда они завершили работу и вставили в глазницы бирюзу, Автолик удалился с этим гибким скелетом. Он отнес скелет в покои Идеесса, которые, как он и предполагал, пустовали. Ибо была предпринята та же хитрость, что и во дворце царя Финея: всех дворцовых слуг - и колхов и мосхов из свиты Идеесса с ним вместе выманил на двор Орфей под влекущие звуки музыки. И теперь они стояли, изумленные и восхищенные, словно к земле приросли, вокруг разноцветной палатки, где творил чудеса чародей Периклимен. Помимо того, что показал аргонавтам, когда они впервые вступили в воды Черного моря, он исполнил немало другого, еще более необычайного. Он проглотил двуручный меч и длинный дротик с широким наконечником, острием вниз, и тут же извлек их у себя сзади. Он запустил деревянную утку в чашу с чистой водой, а затем воззвал к воде, которая столь бурно взволновалась, что утка вылетела из чаши, а когда после этого он попытался ее подхватить, распростерла крылья и, крякая, улетела.
Когда наконец, по тайному сигналу Автолика, Периклимен завершил представление, свита мосхов неохотно вернулась к своим обязанностям; вернувшись в покои, они увидели своего царственного хозяина, лежавшего в постели под одеялами, с головой, покрытой шерстяным ночным колпаком, повернувшегося лицом в стене! Они не посмели к нему обратиться, сели на пол в позы, выражающие раскаяние, выжидая, пока он не проснется. Они были потревожены и удивлены внезапным прибытием самого Идеесса, который не обратил внимания на их взволнованные приветствия и, подойдя к постели, благоговейно простерся перед ней, хорошо зная, что должно лежать под одеялами. Он откинул одеяла - да, вот и белый отполированный скелет героя, точь-в-точь как пообещал Оракул. В одной руке он держал тигриный хвост, который считается у мосхов знаком удачи, в другой - посох самого Идеесса, как если бы намеревался пешком отправиться в Мосхию.
Идеесс подробно допросил четверых слуг, что они знают об этом деле. Первый ответил, стуча зубами от страха, что никто из них ни на минуту не отлучался со своего поста. Второй дерзко заявил, что скелет сам вошел в дверь, не постучавшись; третий добавил, что скелет, размотав тигриный хвост, обвивавший его череп, надел вместо этого ночной колпак, после чего, схватив посох, девять раз ударил им об пол и забрался в постель. Затем четвертый добавил, что это неописуемое происшествие повергло в благоговейный ужас его и его товарищей, и тогда усевшись на корточки вокруг постели в молчании, они почтительно охраняли гостя, пока не появится Идеесс. Ибо мосхи в искусстве сочинять небылицы превосходят даже критян.
Идеесса переполнило ликование. В награду за благоразумное поведение он подарил каждому прекрасный халибейский охотничий нож с рукояткой из слоновой кости и предписал им священное молчание. Затем он сложил скелет, запер в кипарисовом сундуке и немедленно пошел проститься с Ээтом. Оракул предупредил его, что нельзя задерживаться. Вскоре Ясон, глядя с городских стен, увидел, как мосхийское посольство верхом на мулах движется на восток по извилистой дороге вдоль берега Фасиса. Тяжелый груз упал с его души. Было ясно, что Медея дала Идеессу оракульские указания, о которых говорила, и что не только кости Фрикса на пути к достойному погребению с соблюдением всех обрядов, но и что она стала соучастницей в великом обмане своего отца, ибо Ээт предполагал, что кости будут захоронены в Греции, а не в Мосхии. Ясон был убежден, что чем ближе подходит день ее свидания со Стиром, тем неодолимей будет для нее искушение разделить его судьбу, даже если для этого ей понадобится украсть у Прометея Руно.
И все же три последующих дня Медея не подавала ему никакого знака. Она отказывалась принять сыновей Фрикса и даже Нэеру, которую винила больше всех других за то, что события приняли подобный оборот. В последний из этих дней Ясон прогуливался по дворцовым угодьям рано утром, когда услыхал наверху шипение и, подняв глаза, увидел в листве голову на извивающейся шее. Это была не змея, как он предположил, а пестрая вертишейка или птица-змея, попавшая в силки птицелова. Он сразу же вспомнил безотказные приворотные чары, чары героя Иксиона, которым научила его Филара, мать кентавра Хирона. Он высвободил птицу из силков и отнес во дворец, спрятав ее у себя в мешке вместе с листьями растения иксиас, которое, как он и ожидал, росло неподалеку. Во дворце он раздобыл колхское огненное колесо и кусок трута из сердцевины ивы, отнес их в свои покои. В ту же ночь он вырезал из трута куклу в виде женщины и обратился к ней, называя ее Медеей, с нежными словами любви, обвязав вокруг ее талии пурпурный лоскут вместо юбки; этот лоскут Автолик украдкой отрезал от одеяния Медеи, когда она шла по коридору к ужину. Ясон приставил ось колеса к пупку куклы - вместилищу любви у женщин, затем, вымазав клюв и коготки вертишейки измельченными листьями травы иксиас, распластал птицу на четырех спицах колеса-свастики. Затем повернул колесо, вертя его постепенно все быстрее и быстрее, одновременно бормоча:
Вертишейка, с кукушкой при луне
Сговорись ты в ночной тишине:
Приведите эту девушку ко мне.
Колесо завертелось с такой быстротой, что немного спустя куклу Медею охватило пламя; Ясон осторожно раздувал его, пока кукла не превратилась в пепел. Затем он освободил пленную вертишейку, поблагодарил, дал ей поклевать ячменя и поставил на подоконник. Немного погодя птица улетела.
На четвертые сутки в полночь возникло слабое свечение на юго-востоке, далеко за Фасисом: то был огромный костер из сосновых поленьев, зажженный Идеессом в знак благополучного возвращения с костями. Теперь, наконец, Ясон мог приступить к похищению Руна. Он послал Медее весточку через Нэеру:
"Прекраснейшая из женщин, я от всего сердца благодарю тебя за твою благочестивую помощь с костями - пусть вознаградит тебя за это счастьем Птицеглавая Мать. Но, увы, поскольку ты неспособна помочь мне в другом деле, о котором я говорил, ничего не поделаешь, я должен проститься с тобой навсегда! Я предполагаю отплыть через два дня на заре с пустыми руками и болью в сердце, страдания которого не смягчит любовь ни одной другой женщины. Вспомни меня, несчастливого, на утро своей свадьбы".
Нэера боялась заглядывать к Медее, потому что, когда она сунулась туда в последний раз, Медея выгнала ее из комнаты, скорчив гримасу Горгоны; но братья убедили девушку войти. Она застала Медею спящей. Медея вскочила с криком, ибо ей снились ужасные сны и, когда пробудилась, зарыдала. Она обвила руками шею Нэеры, тесно прильнула к ней и закричала:
- Нет, нет, не могу! Это слишком ужасно, я этого не вынесу!
Нэера мягко ответила:
- Моя дорогая, ты не можешь бороться против Судьбы, ибо Судьба - это сама Мать. Судьба привязывает тебя к Эфире и Ясону, а не к Албании и Стиру. Возьми свой пояс-змею и подбрось в воздух, чтобы он подал знак.
