Конн Иггульден - Врата Рима
Строго, по делу и без суеты. Юлий почувствовал, что этот человек начинает ему нравиться. Он достал из туники пакет бумаг, врученный ему Марием. Гадитик взял их, большим пальцем взломал печать и быстро прочитал, хмурясь и иногда кивая.
— Написано до того, как Сулла вернул себе власть? — спросил он, все еще глядя на пергамент.
Юлию хотелось солгать, но он догадался, что его проверяют.
— Да. Мой дядя… не ожидал, что Сулле это удастся.
Гадитик спокойным взглядом смерил юношу, стоявшего перед ним.
— Меня огорчила весть о его гибели. Он был любим народом и полезен Риму. Эти бумаги подписаны консулом — значит, они действительны. Однако я имею право отказать тебе в месте до тех пор, пока не выясню твои отношения с Корнелием Суллой. Я поверю тебе на слово, если ты честный человек.
— Да, господин, — ответил Юлий.
— Тебя разыскивают за преступления?
— Нет.
— Ты бежишь от скандала?
— Нет.
Гадитик снова пристально посмотрел ему в глаза, но Гай не отвел взгляда. Центурион сложил бумаги и засунул в собственную одежду.
— Я позволю тебе принять присягу на тессерария, низший офицерский чин. Продвижение по службе будет быстрым, если окажешься способным. В противном случае — медленным или никаким. Понятно?
Юлий кивнул, сохраняя бесстрастный вид. Роскошная жизнь в высшем римском обществе закончилась. Это сталь империи, благодаря которой город мог нежиться и веселиться. Теперь ему придется биться за место под солнцем заново, на сей раз без влиятельного дяди.
— Кто эти двое? — спросил Гадитик, указывая жестом на Тубрука и Каберу.
— Тубрук — управляющий моим поместьем. Он не едет. Старик — Кабера, мой… слуга. Я бы хотел, чтобы он меня сопровождал.
— Для весел староват, но мы найдем ему работу. На моем корабле нет бездельников. Все работают. Все.
— Понятно, господин. Он неплохой целитель.
Сначала Кабера непонимающе вытаращил глаза, потом закивал.
— Подойдет. Поступаешь на два года или на пять? — спросил Гадитик.
— На два для начала, господин, — твердо ответил Юлий.
Марий предупредил его, что не стоит заключать долгие контракты. Лучше оставлять себе выбор, чтобы побывать в разных местах.
— Тогда добро пожаловать в Третий Парфянский, Юлий Цезарь! — отрезал Гадитик. — Поднимайся на борт, поговори с квартирмейстером о койке и провианте. Увидимся через два часа, когда ты будешь давать клятву.
Юлий повернулся к Тубруку. Они обменялись легионерским пожатием.
— Боги любят храбрых, Юлий, — сказал старый воин, улыбаясь, и обратился к Кабере: — А ты держи его подальше от крепких напитков, слабых женщин и людей, которые играют своими костями. Понятно?
Кабера произвел губами вульгарный звук.
— Я тоже играю своими костями!
Гадитик сделал вид, что не заметил этого обмена репликами, и вернулся на корабль.
Кабера почувствовал, как с принятием решения будущее снова застывает, и напряжение в его мыслях растворяется, не успев возникнуть. Он увидел, что Юлий повеселел, и улыбнулся сам. Молодые недолго мучаются раздумьями о будущем или прошлом. Когда они взошли на галеру, мрачные и кровавые события в Риме словно остались в другом мире.
Юлий остановился на качающейся палубе и глубоко вдохнул.
Неподалеку стоял молодой, чуть старше двадцати лет легионер и хитро усмехался. Он был высокий и плотный, с лицом, покрытым оспинами от старых прыщей.
— Угорь, я так и знал, что это ты, — сказал он. — Узнал тебя по Тубруку.
Секунду Юлий не понимал, о чем речь. Вдруг его осенило.
— Светоний?! — воскликнул он.
Тот немного напрягся.
— Для тебя — тессерарий Пранд. Я старший вахтенный центурии. Офицер.
— Ты теперь тоже тессерарий, или нет, Юлий? — ясным голосом проговорил Кабера.
Юлий посмотрел на Светония. Сегодня у него не было желания щадить его чувства.
— Пока что да, — ответил он Кабере и повернулся к своему бывшему соседу. — И сколько ты уже в этом звании?
— Несколько лет, — холодно ответил Светоний.
Юлий кивнул.
— Постараюсь добиться большего. Покажешь мне, где я располагаюсь?
Светоний покраснел от злости. Больше не сказав ни слова, он отвернулся и пошел прочь по палубе.
— Старый приятель? — пробормотал Кабера, когда они пошли следом.
— Да не то чтобы…
Юлий не стал продолжать, да Кабера и не настаивал. В море у них будет достаточно времени на выяснение всех подробностей.
Юлий вздохнул про себя. Он проживет с этими людьми два года, и ему хватит сложностей и без Светония, который помнит его безусым мальчишкой. Они будут плавать по Средиземному морю, охранять римские территории и торговые суда и, может, даже участвовать в сухопутных или морских сражениях. Он пожал плечами. Произошедшее в городе, показало, что нет смысла беспокоиться о будущем — всегда случится то, чего не ждешь. Он станет старше и сильнее, сделает карьеру. Когда-нибудь он накопит достаточно сил, чтобы вернуться в Рим и посмотреть в глаза Сулле. И тогда все будет по-другому.
Рядом с ним встанет Марк, и придет час расплаты. Сулла ответит за смерть Мария.
ГЛАВА 35
Марк терпеливо ждал у дверей префекта лагеря. Чтобы скоротать время до тех пор, пока его пригласят на собрание, где решится его будущее, он перечитывал письмо от Гая. Оно много месяцев передавалось из рук в руки легионерами, которые подходили все ближе к Иллирии. Наконец его увязали вместе с другими посылками в Четвертый Македонский и передали молодому офицеру.
Смерть Мария стала для него большим ударом. Марк надеялся однажды оправдать доверие консула, поблагодарить его как мужчина мужчину, но теперь это было невозможно. Хотя Марк никогда не видел Суллу, он предполагал, что консул наверняка будет опасен и ему самому, и Гаю — теперь Юлию.
Он поморщился при кратком упоминании об Александрии, увидев между строк больше, чем рассказал Юлий, и улыбнулся новостям о браке. Корнелия, судя по тому, что писал о ней Юлий, замечательная девушка. Хоть одна хорошая весть!
Мысли Марка прервал звук открывающейся тяжелой двери во внутренние комнаты. Вошел легионер и отдал салют. Марк поднялся и четко отсалютовал в ответ.
— Префект приказывает войти, — сказал тот.
Марк кивнул и маршевым шагом вошел в комнату, став по стойке «смирно» в установленных трех футах от дубового стола, где не было ничего, кроме кувшина с вином, чернильницы и нескольких аккуратно разложенных листов пергамента. В углу стоял Рений с кубком вина, рядом с ним — Леонид, центурион Бронзового кулака. Карак, префект лагеря, поднялся, когда молодой человек вошел, и жестом приказал ему сесть. Марк напряженно присел на массивный табурет.
— Вольно, легионер. Это не трибунал, — пробормотал Карак; его взгляд блуждал по бумагам на столе.
Марк постарался немного расслабить осанку.
— Через неделю, как ты, без сомнения, знаешь, подходит к концу твой двухлетний срок, — сказал Карак.
— Да, командир, — ответил Марк.
— За это время ты проявил себя с наилучшей стороны. Командовал контубернием, успешно действовал против местных дикарей. В прошлом месяце победил в состязании на мечах Бронзового кулака. Я слышал, люди тебя уважают, несмотря на молодость, и считают, что на тебя можно положиться в сложную минуту — некоторые сказали бы, особенно в сложную минуту. Так, один офицер выразил мнение, что ты хорошо себя проявляешь каждый день, однако в бою или в опасности выделяешься среди других. Ценная черта, очень ценная для действующей армии. Расширение империи тебе на пользу: ты найдешь хорошее место в любом легионе.
Марк осторожно кивнул, и Карак указал рукой на Леонида.
— Твой центурион хорошо отзывается о тебе и о том, как ты отучил красть этого мальчика… Пепписа. Сначала люди сомневались, что твоя яркая личность станет частью легиона, но ты честно служил и сохранял верность Четвертому Македонскому. Короче говоря, парень, предлагаю тебе подписать новый контракт с повышением, на командование полусотней. Больше денег, лучшее положение, больше времени на подготовку к турнирам, если необходимо. Что скажешь?
— Я могу говорить свободно, командир? — спросил Марк, и его сердце бешено заколотилось.
Карак нахмурился.
— Конечно.
— Вы делаете мне щедрое предложение. Два года, проведенные с Македонским, были для меня счастливым временем. У меня появились друзья. И все же… Господин, я вырос в поместье римлянина, который не был мне отцом. Его сын и я были как братья, и я поклялся, что буду его поддерживать, стану его мечом, когда мы вырастем. — Он чувствовал на себе взгляд Рения. — Сейчас он в Третьем Парфянском, морском легионе, и ему осталось отслужить чуть больше года. Когда он вернется в Рим, я хотел бы быть рядом с ним.
— Рений рассказал мне о ваших отношениях с этим… Гаем Юлием. Я очень хорошо понимаю подобную преданность. Именно благодаря ей мы остаемся людьми.
