Вячеслав Софронов - Кучум
— Присмотри в другой раз за ним, горяч больно. Подставит башку по недогляду и пропадет ни за что.
Вогульцы больше не полезли ни в этот, ни в следующий день. Прислали лишь двух своих сотников, чтоб им разрешили забрать убитых. Предлагали обменять пленников, которых казаки захватили около двух десятков человек. Мертвых им отдали, а пленных оставили до прибытия воеводы. А тот появился лишь в конце недели поздним вечером.
КУРКЫНЫЧ[6]
Царевич Алей не пожелал идти вместе с сотнями Бек-Белея.
— Зачем мы будем мешать друг другу и ссориться из-за добычи? — объяснял он вогульскому князю. — Пусть твои нукеры первыми пройдут по землям русских…
— То не русские земли. Там прежде жили мои предки, — заметил Бек-Белей, хорошо понимая, куда клонит сибирский царевич.
— Какая разница, кто там жил раньше. Главное, что теперь они заняты русскими, и мы должны выкурить их оттуда, как лисицу выкуривают удушливым дымом из норы.
— Тут я согласен. Но будет лучше, если мы враз с твоими сотнями нападем на русские городки и покончим с ними. А так они могут помогать друг другу. У меня не хватит сил напасть на все крепости одновременно. Поэтому я и думаю…
— Сейчас не время думать, а время воевать. Думать будем после победы, — назидательно отчитывал князя царевич Алей, в голосе которого явственно слышались нотки превосходства, и слова он повторял, слышанные им когда-то от старых воинов.
Бек-Белей понял, что спорить и уговаривать царевича бесполезно, и, не простившись, уехал. Знал, что в случае неудачи Алей свалит все на него, обвинит в трусости. "Весь в отца, — со злостью думал он, — такой же гордец и выскочка. И хитер, хитер… Но меня-то ему не обхитрить. Без меня они заплутают на первом же перевале, упрутся в реку, а перейти не смогут. Ладно, поглядим, что дальше будет."
Алей не хотел объединяться с Бек-Белеем не только потому, что придется делить пополам и победы, и неудачи, но главным образом из-за сложностей по управлению общим войском, когда каждый будет тянуть одеяло на себя. Предыдущие походы показали, насколько важно единоначалие. Да и отец намекнул ему, что, соединившись с вогульцами, он рискует утерять послушание собственных сотен. И потому будет лучше, если Бек-Белей проверит крепость русской обороны, попробует взять хоть несколько городков, а в случае удачи, на что, впрочем, сам Алей слабо надеялся, он сможет пройти на Чердынь, на Соль-Вычегодскую, как их называли купцы, побывавшие там. Тогда и добыча будет не в пример той, что можно взять в строгановских землях. Будут довольны и воины, и в Кашлыке его встретят как истинного победителя.
Алей, дойдя со своими сотнями до старого городища Чимги-Тура, призвал юзбашу Ниязбая и велел ему найти живущих по Type охотников, кто бы смог провести их к реке Чусовой. Юзбаша отсутствовал два дня, а нукеры тем временем получили передышку перед долгим и трудным переходом. Наконец, Ниязбай вернулся и привел с собой двух стариков, которые, по их словам, жили в этих местах уже много лет.
— Знаете ли вы короткую дорогу на реку Чусовую? — спросил он их.
— Как не знать… Ходили раньше к русским менять звериные шкуры на железные ножи, топоры, материю для баб своих.
— А теперь, что? Не ходите?
— Стары стали, от того и не ходим.
— И на коне проехать можно?
— Отчего же нельзя… Где пеший пройдет, там и конный проедет. Болот там нет, коней не потопите.
Сговорились, что старики за два железных топора выведут их на Чусовую, и ранним утром Алей велел поднимать сотни и двигаться вверх по течению Туры.
Почти десять дней занял у них переход, прежде чем они вышли к первому русскому городку. Алей отпустил стариков, расплатившись с ними как уговорились, и выслал вперед два десятка нукеров, чтоб узнали, как охраняется городок и побывали или нет здесь воины князя Бек-Белея. Вернувшиеся вскоре разведчики доложили, что на вышках кругом стоят дозорные с пищалями, через узкие бойницы выглядывают жерла пушек, а судя по обгоревшим столбам и стенам, вогульцы побывали здесь совсем недавно. Об этом же говорили и свежие могильные курганы, на которые они случайно наткнулись.
— Что станем делать? — спросил царевич Ниязбая. — Сможем взять русскую крепость?
— Наши нукеры хороши в чистом поле в конном строю, а крепости брать они не обучены. Если выманить русских из крепости, то можно потом ворваться вовнутрь.
— Не возвращаться же нам обратно с пустыми руками…
— Лучше с целыми руками вернуться, чем без них, а того хуже без головы. Патша улы не имел пока дела с русскими, а я их неплохо знаю. Мало того, что у них половина воинов имеет ружья с огненным боем, от которого наши кони шарахаются, но они и на саблях рубятся неплохо.
— Хорошо, только не запугивай меня страшными сказками о непобедимых русских. Их не один раз били нукеры Девлет-Гирея и даже черемисы. Казанский хан не так давно прислал отцу грамоту, в которой описывал их полный разгром от польского короля Батур-хана. Лучше давай думать, как их выманить из крепости.
— Я вижу один выход: напасть малыми силами, а потом отступить. Тогда они наверняка кинутся в погоню — и тут мы их встретим…
— Давай так и поступим, — в раздумье проговорил царевич, но по всему было видно, что план сотника ему не очень нравится.
Первая сотня нукеров, под началом Карим-бека, начала осторожно подкрадываться к стенам русской крепости, держа наготове луки. На опушке леса укрылись остальные воины Алея, наблюдая за ними. Подобравшись незамеченными к сторожевым вышкам на полет стрелы, нукеры по сигналу Карим-бека натянули луки и выпустили стрелы, целясь в стоявших на посту охранников. Двое были убиты сразу. Стрелки попали им в горло. Зато другие дозорные, лишь раненые, ударили в набат и стрельнули наугад по лесным зарослям из пищалей. На что нукеры Карим-бека ответили тучей стрел.
— Вперед! На стены! — крикнул Карим-бекгя, выхватив саблю, побежал первым к городку.
Шестеро кряжистых воинов заранее выбрали здоровенное сосновое бревно и, подхватив его, устремились к воротам. Нукеры первой сотни, добежав до стен, кидали вверх волосяные арканы, цепляли их за выступы бревен и лезли наверх.
"Быстрее, быстрее, — подбадривал их мысленно царевич Алей, наблюдая за разгоравшимся боем из-за дерева, — еще немного — и мы поможем вам!"
Вооруженные бревном воины несколько раз с разбега ударили в ворота, но они даже не дрогнули, сработанные из толстенных плах, способных выдержать и больший напор. Зато на башни взобрались привлеченные набатом стрелки с пищалями и начали выстреливать оттуда карабкающихся на стены нукеров первой сотни. Из нижней бойницы рыкнула внушительно пушечка и ядром сбила трех человек.
Русские, казалось, были готовы к нападению, потому что почти мгновенно стены ощетинились шлемами защитников, замелькали топоры и сабли, обрубались веревки, короткие копья разили взобравшихся наверх нукеров.
Неожиданно распахнулись ворота городка и через них выскочили одетые в кольчуги воины с кривыми саблями в руках. Они кинулись на растерявшихся нукеров Карим-бека и начали теснить их к лесу.
— Все! Теперь они наши, — потер руки царевич Алей и подал знак Ниязбаю, чтоб пускал всех воинов.
Лес наполнился многоголосым криком и к городку устремились все сидевшие в засаде нукеры, пришедшие с Алеем из Кашлыка. Они смяли передние ряды защитников крепости и кинулись к открытым воротам, потрясая саблями в предвкушении скорой победы. Но прямо за воротами они увидели направленные на них жерла пушек и пушкарей, державших в руках раскаленные докрасна железные прутки. Позади стояли стрельцы с установленными на подпорках пищалями. Прозвучали оглушительные выстрелы, прошившие насквозь толпу нападающих, все окуталось клубами дыма. Бегущие сзади нукеры запинались за убитых и катающихся по земле в предсмертных судорогах раненых. А выстрелы следовали один за другим, редели ряды воинов царевича Алея. Никто уже не думал, как ворваться в крепость. Все в панике повернули к лесу и мчались туда, низко пригнувшись, боясь обернуться назад. Алей, наблюдавший за бегством своих нукеров из-за деревьев, в ярости грыз молодыми острыми зубами рукоять нагайки. Не разбирая дороги, уцелевшие нукеры пронеслись мимо него и начали понемногу приходить в себя, лишь добежав до крутого уступа реки, где был разбит лагерь.
— Пойдем отсюда, патша улы, — мягко проговорил Ниязбай, беря Алея за локоть.
— Оставь меня! — выкрикнул он и хлестнул юзбашу наискось по широкому лицу, пнул ногой в бок, продолжая кричать: — Это ты во всем виноват! Ты! Ты погубил столько моих людей! Я прикажу тебя повесить прямо здесь!
— Я готов подчиниться всему, что повелит сделать патша улы. Но поход еще не закончен. Я могу пригодиться. Мы получили хороший урок и надо придумать что-то другое.
