Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга 2 - Марина Алиева
Теперь уже Жанна не отрывала взгляда от лица Богородицы. «Я могу смотреть тебе прямо в глаза, – шептала она. – Потому что точно знаю, зачем здесь именно я! Нет нужды выпрашивать помощь или крепость духа. Знаю… верю… убеждена: если не я, то больше – никто!».
Утром камергер герцога по заведенному обычаю приготовил для Жанны баню. Здесь решили немного отступить от правил, по которым новика туда сопровождают рыцари-восприемники, и привлекли к обряду мадам Ализон и Клод. Девушка после омовений надела на Жанну перевязь с мечом, а госпожа Мей накрыла её черным сукном, уложив на устроенную прямо в предбаннике постель.
– Этим ты прощаешься со сквернами мира сего, – прошептала она. – Поспи немного, Жанна. Скоро ты вступишь в другую, новую жизнь…
Спать действительно пришлось недолго. Уже через час новопосвящаемого полагалось вести в церковь на освящение меча. Причем вести следовало в том же виде, в котором он спал, но герцог решил обойти эту часть обряда, поскольку рассчитана она была только на мужчин, да и меч у Жанны должен был быть другой. Поэтому для шествия к алтарю девушку обряжали прямо возле постели, на которой она спала.
Сначала мадам Ализон надела на неё темный простеганный камзол, вроде тех фуфаек, которые рыцари надевали под доспехи, потом штаны и тонкие набедренники. Следом за этим опустила на её плечи тончайшую газовую рубашку, расшитую золотом по вороту и подолу. Затем легкую кольчугу и поверх всего – парадную мантию Рене, с которой восемь вышивальщиц, не разгибаясь, за два дня спороли все гербы Барруа и заменили их цветами и простыми геральдическими лилиями.
– Свой герб Жанна получит от короля, – заметил герцог, отдавая приказания насчет мантии. – Но на французские лилии Дева Лотарингии имеет полное право.
Доспехи, которые следовало надевать на девушку во время обряда, тоже не делали специально, а только подогнали по её фигуре и росту юношеские латы все того же Рене.
– Ей их все равно не носить до того момента, пока король её не признает. А там уже сделают по меркам…
По тем же причинам необходимые на церемонии щит и копье взяли из оружейной самого герцога, вместо того, чтобы выковывать новые.
С помощью двух своих оруженосцев Рене, шествуя перед Жанной, донес части доспехов до алтаря, где почтительно сложил их и отошел в сторону. Карл, одетый в парадную герцогскую мантию, уже находился в церкви. Как только Жанна вошла, он занял своё место – чуть позади неё – предоставив весь почет новопосвящаемой. Мадам Ализон и Клод задержались возле скамеек, куда обычно приглашали родственников, и началась литургия во имя Святого Духа.
Жанне следовало стоять на коленях перед самым алтарем. После ночи, проведенной под ликом Богородицы она была спокойна до величия, поражая отсутствием волнения и Карла, и Рене, прекрасно помнивших свои посвящения и тот трепет, который они ощущали во время литургии и потом, когда приносили рыцарские клятвы, повторяя их за священником.
Опираясь на трость, скрытую под мантией, герцог Лотарингский невольно задумался о священности королевской крови и о той причудливой избирательности, с которой она проявляется в одних и угасает в других.
«Мы почитаем королей, называя их помазанниками Божьими. Но Жанны священный елей не коснулся, а между тем, она – достойный потомок Шарля Мудрого – разумнейшего из правителей, который сумел добиться перемирия в этой нескончаемой войне… Однако, он же подарил миру безумного и слабого сына. Этот ничтожный король не смог противостоять Монмуту, который не сомневался в своей избранности и был действительно силен… И вот снова поговаривают, что уже сын Монмута – внук нашего безумного короля – тоже проявляет признаки наследственного слабоумия, тогда как дофина Шарля слабоумным никак не назовешь. Он слаб, он растерян, но дайте ему править – и страна снова вспомнит времена Шарля Мудрого… Что это? Промысел Божий? Высший замысел, цель которого не дать никому перевеса в этом давнем противостоянии? Или всё иначе? И цель замысла в том, чтобы все мы, наконец, осознали: на троны восходят обычные люди, и нужны лишь определённые качества – сила характера, воли и слова – сочетание которых делает кровь подлинно королевской. В том изначальном смысле, когда священный елей наделял не правом повелевать, но обязанностью заботиться».
Герцог скосил глаза туда, где стояла Клод, завороженная всем происходящим.
«На месте Жанны держалась бы она с таким же достоинством? Робела бы, наверное… Но с достоинством – да, несомненно! Хотя шло бы оно, скорей всего, от простого уважения к нашим ритуалам, которыми мы взбадриваем пустеющие сердца. Истинному благородству обряды и клятвы не требуются – оно и без них по-иному жить не сможет…. Тогда зачем же я так уверен, что поступаю сейчас не просто правильно, но необходимо правильно?! Для других? Уравниваю с ними Жанну, дескать, она хорошая, потому что поклялась быть хорошей перед алтарем – так же как все? Но что же тогда мы есть без этих клятв, без постов, без литургий и месс?! Каким обрядом сможем уравняться с той, с другой, когда она спросит: «А кто вы в чистом виде?». На что обопрёмся, чтобы избежать правды?..».
В груди у Карла похолодело, когда ответ на этот вопрос вдруг встал перед ним во всей своей определенности. «Ах, как же страшно будет этим девочкам! – подумал он с тоской и отчаянием. – Им не простят их оскорбительной чистоты, как упрёка, попавшего в точку. И только на одно я сейчас уповаю – на могущество и мудрость герцогини Анжуйской, которая не даст их погубить…».
Тем временем отец Мигель читал из книги рыцарских законов: «Рыцари обязаны служить своему законному государю и защищать своё отечество, не жалея для него и самой жизни… Жажда прибыли или благодарности, любовь к почестям, гордость и мщение да не руководят их поступками, но да будут они везде и во всем вдохновляемы честью и правдой. Да не положат они оружия, пока не окончат предпринятого по обету дела, каково бы оно ни было; да преследуют они его денно и нощно в течение года и одного дня…»8
Жанна послушно повторяла за монахом каждое слово, не чувствуя, кажется, никакой усталости. Рене, который помнил, как однажды один из новопосвящаемых упал в обморок после всех волнений и необходимости повторять за священником длинный перечень законов, велел было оруженосцам держать наготове уксус,
