Волки Дикого поля - Алексей Павлович Пройдаков
Позиция была хорошей, потому что главенствовала над всей близлежащей местностью. Справа река Калка, в остальные стороны – бесконечное степное пространство.
Начало разгрома русских войск, половецкую панику и охватившее поголовно всех смятение кияне видели достаточно ясно. Мстислав Романович вполне отдавал себе отчёт, что вступление в схватку его дружины и ополчения могло переменить исход битвы.
Но обида и злость на Мстислава Удатного, его возможное торжество в случае победы пересилили все остальные чувства.
«Не будет тебе подмоги!» – решил твёрдо.
Невесть откуда хлынувшие монгольские полки заставили киян плотно закрыть ворота и даже подпереть их бревнами, сделав недоступными не только для врага, но и для своих ополченцев, расположившихся вне крепости, – о них попросту забыли; а также для тех русичей, которым надо было укрыться от расправы.
По команде воевод и бояр возы и телеги расставили вдоль стен, воины стали на них, чтобы ловчее отбиваться.
Поначалу монголы хотели взять укрепление с ходу, не тратя сил и не привлекая большое количество воинов.
Полезли на приступ, но пали изрубленные и побитые.
«Киевский холм» был величиной со средних размеров детинец. Князья, бояре, воеводы и ратники имели отвагу, храбрость и боевой опыт. Дружинники – потому что дружина являлась профессиональным военным формированием. Ополченцы – вчерашние бочары и ювелиры, кузнецы и плотники – словом, охочие люди были умелыми защитниками городских стен и выгодно отличались горьким опытом от других посадских жителей других русских городов, которые не так часто подвергались осаде.
Так получилось, что настоящая битва при Калке развернулась у подножия этого безвестного холма.
Мгновенно получив мощный отпор, монгольские военачальники призадумались.
Субедей оценил ситуацию и велел призвать к нему тысячников Чегирхана и Тешихана, которые возглавляли отряд смешанных племён.
Они были похожи как родные братья, оба низенького роста, безбородые, с вислыми жиденькими усами.
– Вам и вашему сброду я разрешаю взять это укрепление и даже разграбить его. Урусуты, которые там спрятались, никакие не воины, а обычные ремесленники и скотоводы. Вы – тоже точно такие же, поэтому силы будут примерно равны. Этих воинов, которых мы разбили в степи, преследовать и добивать будем сами, а вам выпала отличная возможность доказать преданность нашему грозному повелителю.
Кипчакские воины остались недовольны таким решением непобедимого. Преследуя поверженного в ужас врага, всегда есть что положить в седельную суму, а штурмуя тех, кто бьётся насмерть, легко получить только стрелу в горло или копьё под ребра.
Тысячники огрели плетью несколько недовольных, скорее вымещая свою злобу на полководца Субедея, и стали объезжать лагерь урусутов.
Но поездка эта чуть не вышла боком Чегирхану. Под ним убили лошадь, а самого, внезапно онемевшего от страха, еле спасли смеющиеся нукеры.
– Ослы! – ругнулся на них Тешихан. – Зря скалитесь.
– Ишаки! – ожил и Чегирхан и велел взять холм в осаду. – Чтоб мышь не проскочила.
На приступ идти не хотелось, метали зажигательные стрелы. Урусуты успевали гасить. Тогда стали собирать камыш, вязать в пучки и вновь пытались запалить.
Когда и эта попытка окончилась неудачей, плюнули на всё и стали ждать, пока урусуты сами сдадутся на милость победителя. Главное, чтобы успеть до прихода монголов порыться в их мешках и сумках…
Глубокой ночью, когда большинство измученных воинов уснуло, а часовые клевали носом у костров, осаждённые кияне произвели вылазку. Перерезав часовых, напали на палатки, в которых мирно спали осаждающие, и обратили их в постыдное бегство.
Чегирхан был вне себя от гнева. Обругав подчинённых «грязными свиньями», повелел идти на штурм.
Навалились со злостью. Тучами пускали стрелы, лезли на стены.
Урусуты действовали слаженно и деловито, как при защите стен родного города, в котором пережили не одну осаду. Поражали ударами топоров на длинных рукоятках, шестопёрами, чеканами, дубинами, стрелами и камнями.
Кипчаки вновь отступили.
2
Великий князь киевский Мстислав Романович сложность положения осознавал, но вырваться всё ещё надеялся. Особенно когда большая часть монголов ушла в преследование. Даже сейчас он считал свои действия правильными, а Мстислава Удатного всемерно порицал.
«Так тебе и надо, – злорадно думал о том, кого считал виновником всех бед. – Чтоб тебя догнали и убили, а княжество твоё, неправедным путём полученное, пусть разорят, города пожгут, а людишек полонят».
Он ещё не знал, что князю галицкому удалось спастись от вражеских мечей. Не знал, что даже спасение Мстислава Удатного стало причиной гибели многих русских людей.
Боясь преследования и на Днепре, галицкий князь велел оставшиеся лодьи сжечь, частью потопить.
Многие русичи, с превеликим трудом оторвавшись от вражеской погони, в бессильном гневе потрясали кулаками вслед отплывшим, бросались вплавь в днепровские воды, тонули… Когда понимали, что спасения нет нигде, повернувшись лицом к врагам, сознательно шли на монгольские мечи и стрелы.
Да, они ещё могли сражаться, но… они уже не могли сражаться, сломленные духовно и покинутые своими военачальниками.
Ночью кияне совершили дерзкую вылазку вовсе не благодаря решимости Мстислава Романовича, его зять Андрей Туровский приказал. Великий князь пенял ему, мол, напрасно столько людей потеряли.
На самом деле боевых потерь почти не случилось, но в лагерь вернулись не все – несколько сотен ушли спасаться степью.
Его коробила всякая решимость, он уповал на Господа Бога. Он не был полководцем.
Удельные князья понимали, что надо вырываться из ловушки. Долго уговаривали великого князя, пеняя на то, что вернутся основные части монголов и решительный штурм укрепления станет неизбежен.
И если бы великий князь киевский решился на прорыв немного раньше, судьба большинства киян могла бы стать совсем другой.
– А вдруг они уже здесь? – допытывался Мстислав Романович. – Сидят в засаде и ждут, покуда выйдем?
В конце концов согласился.
Решили прорываться к Половецкому валу.
Но и этому уже не суждено было сбыться: ближе к закату с западной стороны подошли монгольские тумены.
Русичи поняли всю безнадёжность своего положения и стали готовиться к завтрашнему сражению – страшному и кровавому, для многих последнему.
Великий князь внешне казался спокоен, потому что ещё оставалась надежда на выкуп. Всё-таки здесь князья киевских городов, за которыми земли, реки, терема.
Неужли монголы не знают этого и не понимают, что лучше взять золото, чем просто убить?
3
Вернувшись из погони, Субедей немедленно потребовал к себе Тешихана и Чегирхана.
– Это что? – спросил, указывая на укреплённый лагерь киян.
Тысячники подавленно молчали, зная крутой нрав непобедимого.
– Я вас спрашиваю, кипчакские бараны! – заорал он. – Почему до сих пор не одолели урусутов?! Монголы делают самую трудную работу: бьют, преследуют, добывают славу, а кипчаки предпочитают просто отдыхать, греясь в лучах нашей
