Михаил Попов - Тьма египетская
— Зачем ты спрашиваешь, ты знаешь это не хуже меня. Да, я был приближен, но и слишком рисковал. Меня могли узнать. Ты, например, мог узнать. Там, на ладье, я не смыкал глаз, ожидая казни и гибели. Ты бы удивился, увидев меня рядом с Аменемхетом, и не стал бы скрывать, кто я такой. Аменемхет не простил бы мне такого обмана. Он и за меньшие прегрешения бросал людей в муравейник. Поэтому и подсылал к тебе людей через глупого Пианхи, чтобы склонить к побегу.
— Я не мог сказать жрецу, кто ты такой, потому что я этого не знаю, — сказал Мегила. Хека поёжился и мучительно скривился. — Могу тебе сказать, что ты зря меня боялся и зря боялся Аменемхета.
— Почему зря?
— Я уверен, что жрец с самого твоего появления в Фивах догадывался, а потом уж и наверняка знал, что ты никакой не колдун, что ты присвоил это имя, присвоил все его рецепты. Больше того, подобное положение его устраивало. Ты нужен был Аменемхету именно такой, дрожащий, готовый на самые грязные дела. Ты ведь был у колдуна учеником, я тебя помню, а когда Хека решил тебя прогнать, ты решил ему отомстить. Ты отравил других учеников, которые могли тебя выдать, и убил старика. Ты, я думаю, пошёл даже на то, чтобы отрубить себе руку, потому что все знали — у великого колдуна нет руки. Верховному жрецу в его сложных и тайных планах очень нужен был ловкий человек, способный на такие дела.
Хека дёрнулся, пытаясь встать, но получилось неловко, и он снова сел.
— Откуда Аменемхет мог это знать, откуда?!
— Он умный, хотя и ограниченный, человек. Он хорошо разбирается в людях, иначе не вознёсся бы так высоко из простых храмовых служителей. Ты просто слишком непохож на великого колдуна. Ты мелок, грязен и суетлив. И он использовал тебя, как мелкого, грязного и суетливого.
Хозяин подвала ехидно ухмыльнулся:
— Что же тебе нужно от меня, если я таков?
— Ты разбудишь моего мальчика.
— Но я же только ученик, я украл все рецепты.
— Ты хитрый и ловкий ученик. Ты многое успел подсмотреть, пока жил у настоящего Хеки. Раз ты сумел ввергнуть мальчика в сон, сумей и вызвать его оттуда.
— Я ввергал его в сон вместе со змеёй, это вышло случайно, это... Да, он, настоящий Хека, умел всё, что о нём говорят. И даже больше. И такое, чего не расскажешь. Я видел подлинные чудеса, исходившие из его рук, хотя не верю ни в какие чудеса, вообще ни во что не верю, и меня нельзя провести ни на каких храмовых фокусах. А у него получалось, хотя он как бы и не старался. Но главное в том, что он такой был один, второй такой невозможен. Он никого ничему не мог научить. И у него ничему нельзя было научиться, его можно было только ограбить. Я многое подсмотрел, научился насылать некоторые хвори, ввергать в сон, вызывать видения, но это так мало, и у меня...
Мегила покачал головой:
— У тебя нет выхода. Если ты откажешься, я тебя убью, если Мериптах умрёт, я тебя убью, но если тебе повезёт, я тебя отпущу и ты сможешь больше меня не бояться.
Самозваный колдун задумался:
— Да, у меня нет выхода. Я попробую, но это... может занять много времени.
«Царский брат» вдруг усмехнулся, и его лицо, особенно с учётом подвального освещения, жутко преобразилось.
— Ты рассчитываешь на то, что оставленные на улице люди придут проверить, почему ты тут так долго возишься?
— Нет, нет.
— Не надейся на них, тебе никто не поможет. Я убью их, а потом убью тебя. Начинай!
Хека медленно поднялся. Некоторое время смотрел на распахнутые лари и распоротые мешки, как бы прикидывая, с чего начать. Начал с того, что поднял с пола обрушенные туда весы с маленькими медными чашками. Потом присел над большим деревянным ящиком в углу, достал оттуда деревянную шкатулку, приоткрыл и осторожно понюхал. Внутри в специально выточенных углублениях торчали двенадцать алебастровых флакончиков с пробками, залитыми белой смолой.
— Это образцы змеиных ядов. Вот это болотная гадюка, это песчаный демон, это камышовая змея... Знать бы точно, какая укусила мальчика, я...
— Кобра.
— Хорошо, хорошо. Тогда вот этот флакончик. Теперь необходимо нагреть немного коричневого бальзама. Я много раз спрашивал о составе, но этот... но действие его я наблюдал. Однажды к нам принесли дочку одного вождя... Послушай...
— Продолжай!
— Я продолжаю, продолжаю, но я могу одновременно работать и пальцами, и языком. Одна загадка меня гложет. Воз это палочка эбенового дерева с крючком, это для того, чтобы взять ровно столько порошка, сколько надо, и я возьму два раза, и ещё половину. Но ответь мне, умоляю, иначе любопытство прогрызёт мне внутренности и у меня начнут дрожать руки.
— Спрашивай.
— Где ты его нашёл?
Рука Мегилы лежала на голове Мериптаха. Могло показаться, что он не отрываясь смотрит ему в белое лицо, но на самом деле «царский брат» не отрываясь, хоть и искоса, следил за одноруким.
— Ты выкрал его с ладьи у Небамона? Или из крепости у Яхмоса? А вот это мозг летучей мыши, мне доверяли его толочь не раз, но потом к нему добавляется трава нембен, желчь носорога, сушёный глаз зверя гишу — ни разу не видел его, говорят, они вывелись уже — ещё вот это, вонючая жидкость из сушёной тыквы, названия я не знаю. Когда я случайно уронил её, тыкву эту, Хека чуть не убил меня. Если всё смешать, получается вязкая зеленоватая паста. Ты не хочешь говорить? У меня голова кружится, когда я задумываюсь о том, как мальчик мог попасть к тебе. И кого утопил этот бегемот Са-Амон у пристани Темсена?! Тут какой-то величайший заговор и вмешательство сил, о которых ты умолчал в разговоре с Аменемхетом. Теперь на огонь, и помешивать, помешивать. Слушай, а ты правду тогда рассказал ему?
— Кому?
— Ну, Аменемхету. Я ведь был рядом всё время, за матерчатой стенкой, он сам мне велел слушать, дабы я мог судить о твоих словах.
— Что ж, суди.
— Но это ладно, это меня волнует мало. Это похоже на сказку. Даже если это правда, то я никак не смогу это использовать. Я рассказал про тайную силу Авариса Яхмосу, но он поглядел на меня, как на безумца. Как на глупого безумца.
А вот мальчик. Как ты думаешь, зачем он нужен Апопу? Неужели просто как любой другой привлекательный мальчик? Чувствуешь, пошёл запах? Нет? Ну да, здесь носу нечего делать. И всё-таки?
— Мальчик всё время был при мне.
Рука колдуна дёрнулась, и он уронил капельку варева из посудины.
— Как «при мне»? Где «при мне»?
Мегила облизнул верхнюю губу и сказал равнодушным голосом:
— Я хотел похоронить Мериптаха так, как считал нужным, как это естественно для человека, чтобы никакие разодетые уроды не рылись в его внутренностях. Я пришёл тайно в «Дом смерти», там, в Мемфисе. Пьяный парасхит, которого никто не хотел слушать, сказал мне, что мальчик жив.
— Мне он тоже это рассказал, и я убил его.
— Я разговаривал с ним раньше. Потом я подкупил другого парасхита, чтобы он изобразил для всех обычную сцену бегства после вскрытия трупа. В этот момент я тихо унёс мальчика.
Хека тихо и уважительно присвистнул.
— А потом он всё время был с тобой, то есть ты приплыл к ладье Амона вместе с ним?
Мегила медленно кивнул. Колдун присвистнул ещё глуше и даже зажмурился от уважения.
— И он всё время был в твоей лодке?
— Да. Мериптаха искали все и повсюду, и единственное место, где он был в безопасности, это на ладье Амона.
— И каждый раз, когда твою лодку подтаскивали к борту ладьи, мальчик был в пяти шагах от нас, и если бы мог слышать, то слышал бы все беседы, как слышал я.
— Ты закончил?
— Нет, нет. Это надо охладить. Потом выдавить туда две капли из молочного корня и ещё добавить щепотку вот из этого высокого флакона, я не знаю, как называется это средство, но Хека им дорожил и гордился, и даже хранил в шкатулке у изголовья. Я дважды наблюдал, как он готовит настой для возвращения человека из длительного сна, но я не знаю, были ли эти люди ещё и укушены змеёй перед этим. Средство от яда я добавил сам. Я это не потому говорю, что готовлюсь к неудаче, я хочу сказать, что буду пробовать ещё и ещё...
— Твоё зелье остыло.
— Да, да, остыло. Теперь что же, теперь надо взять эту длинную ложку, надо размешать.
— Размешивай.
Мегила приоткрыл мальчику рот и приподнял голову. Дрожащая ложка осторожно вошла в маленькую пещеру и перевернулась там. Потом ещё раз, после пятого раза колдун-обманщик сказал:
— Всё. Надо подождать. Держи его голову так, держи, надо, чтобы он проглотил. Если ты опустишь голову, то зелье попадёт в нос. И выше не поднимай, можно передавить горло.
— Чего ты так дрожишь?
— Я, я дрожу? Нет, я...
Продолжая поддерживать голову мальчика левой рукой, другою Мегила скользнул себе за пояс, выхватил оттуда совершенно незаметный до этого в его крестьянских одеждах нож и, полуобернувшись, метнул себе за спину.
