Евгений Салиас - Засекинский дом
Все, что называлось прежде Засѣкинскимъ домомъ, осталось существовать только въ догадкѣ или въ воображеніи старожиловъ москвичей. Все, что тутъ было вновь настроено, принадлежало уже разнымъ и разношерстнымъ владѣльцамъ. Два прежніе флигеля принадлежали двумъ быстро разбогатѣвшимъ людямъ: одинъ доктору по накожнымъ болѣзнямъ, другой инженеру. Дома, построенные когда-то въ Новой улицѣ купцомъ Матрешинымъ, принадлежали тоже разнымъ лицамъ: одинъ нѣмцу; другой священнику. Наконецъ, центральнымъ зданіемъ владѣла какая-то бельгійская компанія, продававшая машины. Во всѣхъ домахъ отдавались квартиры, были магазины и лавки.
Наконецъ, въ восьмидесятыхъ годахъ Засѣкинскій домъ, т. е. собственно главное центральное зданіе, перешло изъ рукъ бельгійской компаніи въ руки россійскаго гражданина, второй гильдіи купца Абрама Гольдзаца, а вдоль зданія появилась громадная, красивая вывѣска съ золотыми буквами, гласящими: «Касса ссудъ».
Всѣ операціи этого разоро-вспомогательнаго заведенія: пріемъ, оцѣнка, выдачи ссудъ, производятся въ бывшей желтой гостиной, гдѣ когда-то кушала шоколадъ сама Великая монархиня и гдѣ затѣмъ стоялъ помостъ съ усопшимъ екатерининскимъ орломъ и гдѣ, чтобы отдать ему послѣдній долгъ, прошла вся Москва съ колѣнопреклоненьемъ. Тутъ же на стѣнѣ, гдѣ когда-то висѣлъ живописный портретъ дщери Петровой, теперь приклеились продольныя вывѣски, извѣщающія, что касса открыта для заклада ежедневно отъ девяти часовъ утра до девяти вечера, а для выкупа разъ въ недѣлю отъ двухъ до четырехъ. Но и эти два часа, почитай, пропащіе…
И снова Засѣкинскій домъ наполненъ, какъ когда-то, всякаго рода предметами. Онъ снова — полная чаша рѣдкостей, но вмѣстѣ съ тѣмъ и всякаго тряпья и гнили.
Но разныя россійскія и заморскія сокровища, серебро, золото, самоцвѣтные камни, бронза, фарфоръ, картины и т. д., - всеболѣе или менѣе не принадлежитъ владѣльцу дома, а разложенное по многочисленнымъ горницамъ, обращеннымъ въ кладовыя, тщательно перемѣчено нумерами. Все это болѣе или менѣе принадлежитъ многимъ и многимъ москвичамъ, въ миніатюрѣ подражающимъ графамъ Засѣкинымъ послѣдней формаціи.
XI
Вскорѣ послѣ появленія въ Засѣкинскомъ домѣ учрежденія, гдѣ происходитъ денной… денная помощь, въ одномъ изъ крыльевъ дома, въ третьемъ этажѣ нанялъ себѣ квартирку въ двѣ комнаты молодой человѣкъ. Уже три года собирается онъ поступить въ университетъ, но покуда тщательно посѣщаетъ всякія увеселѣнія, балы, концерты, театры — явно, «Салонъ-де-Амюземанъ» — тайно.
Молодой человѣкъ платитъ за свою квартиру двадцать два рубля въ мѣсяцъ. Квартирка у него чистая и приличная, и въ ней лишь одно неудобство. Такъ какъ центральный домъ принадлежитъ Гольдзацу, то даже среди квартирантовъ сосѣднихъ домовъ очень большое количество семей съ множествомъ дѣтей. И всѣ они, смугло черные, лохматые, день-деньской снуютъ и галдятъ, какъ грачи на вечерней зарѣ.
Молодой человѣкъ, поселившійся тутъ, малый добрый. Онъ немного важенъ, немножко туповатъ, недуренъ собой, но золотушный и совсѣмъ хилаго сложенія. Однако, внѣшность его, все-таки, нѣсколько элегантна. Ноги маленькія, какъ у женщины, а руки красивы и бѣлы поразительно. Голосъ пискливый. Въ обществѣ всѣ его любятъ, но дали прозвище: «Чижикъ, гдѣ ты былъ!»
Отецъ его недавно умеръ отъ подагры, живя у дальнихъ родственниковъ на хлѣбахъ. Мать его была теперь неизвѣстно гдѣ… кажется, замужемъ за фабрикантомъ макаронъ во Франціи. Молодой человѣкъ этотъ изъ тѣхъ, что благодушно вѣрятъ въ свою звѣзду, — изъ тѣхъ, что можно назвать «манну ждущими». Его будущность рисуется ему поэтому ярко радужная. Онъ на всѣхъ вечерахъ и балахъ усиленно ищетъ поухаживать за богатыми дѣвицами, не исключая и зрѣлыхъ «безнадежныхъ» дворянскаго ли, купеческаго ли сословія. Онъ тщательно справляется о состояніи ихъ родителей и объ ихъ приданомъ. Онъ надѣется вскорѣ пристроиться, завести собственный домъ и почить на лаврахъ отъ поисковъ.
Два раза его уже «поблагодарили за честь», но онъ не унываетъ и продолжаетъ манну ждать!..
Поселился онъ въ этой квартирѣ изъ-за самолюбія и дворянскаго гонора. Если не въ самомъ Засѣкинскомъ домѣ, то, по крайней мѣрѣ, во флигелѣ этого самаго дома желалъ онъ непремѣнно жить, а потому, что этотъ молодой человѣкъ — графъ Сергѣй Сергѣевичъ Засѣкинъ, единственный на Руси представитель знаменитаго рода. Онъ же — тотъ самый, зачатію котораго такъ удивился его законный отецъ. Можно смѣло утверждать впередъ, что судьба его на бѣломъ свѣтѣ будетъ нѣсколько иная, нежели судьба его пращура, коего титулъ, имя отчество и фамилію онъ носитъ… и продаетъ! И, все-таки, послѣ самопродажи не купить ему новыми домами раздавленнаго прадѣдова дома.
Воевода Михаилъ Алексѣевичъ, ближній бояринъ царицы Наталіи! Графъ Сергѣй Сергѣевичъ, екатерининскій орелъ! Встаньте изъ гробовъ! Поглядите!!..
Графъ Е. Саліасъ.
«Историческій Вѣстникъ», № 1, 1892
