А.Н.ГЛИНКИН - Дипломатия Симона Боливара
Колониальные власти в испанской Америке попали в сложное положение. Они оказались на распутье, не зная, кому присягать на верность – королю Жозефу, находившемуся в Мадриде, или Фердинанду VII, пребывавшему на положении пленника в Байонне. Запутанность ситуации усугублялась тем, что к началу 1810 года почти вся территория Испании оказалась в руках французов, а власть сторонников короля распространялась лишь на клочок испанской земли вокруг Кадиса.
Когда весной 1810 года известия об этих событиях достигли Венесуэлы, сторонники независимости поняли, что пришло время решительных действий. Первая попытка воспользоваться крушением испанской монархии была предпринята венесуэльцами еще в 1808 году, вскоре после отречения Карла IV от престола. Население Каракаса, воодушевленное патриотическими чувствами, изгнало французских эмиссаров, прибывших в Венесуэлу с предложением признать власть короля Жозефа I. Затем группа креольской знати – плантаторов, торговцев и адвокатов – направила в ноябре 1808 года генерал-капитану Хуану Касасу петицию с требованием создания в Каракасе хунты из представителей местного населения по образцу испанских хунт. В ответ колониальные власти бросили за решетку всех 48 человек, поставивших свои подписи под петицией [34]. Так же неудачно закончились несколько попыток начать борьбу за независимость в 1809 году.
В начале 1810 года произошел подъем освободительного движения. В Каракасе началась подготовка к свержению власти испанского генерал-капитана. По свидетельству документальных источников, Боливар выступал «одним из главных вдохновителей революции 19 апреля» [35]. Его поместье Сан-Матеос под Каракасом превратилось в центр подготовки восстания. Этой же цели служил принадлежавший ему загородный дом – Куадра Боливар. (Сегодня дом находится уже в черте города, поглощенный быстро растущей столицей Венесуэлы.) Здесь также проходили встречи сторонников независимости. «Мы объявили войну Испании, – говорил Боливар, – и обращаем наши взоры к будущему» [36].
Другая группа патриотов объединилась вокруг одного из активных участников заговоров предыдущих лет -капитана М. Матоса. Богатые мантуанцы образовали свой «фронт» во главе с маркизом Topo. Миранда, поселившись после 1806 года в Лондоне, поддерживал тайную связь с патриотами, направлял им послания, воодушевлял на смелые действия.
Выступление патриотов было назначено на 1 апреля 1810 г., но сохранить его подготовку в тайне не удалось. Генерал-капитан В. Эмпаран принял превентивные меры. Часть участников движения, и в их числе Симон Боливар, были высланы из Каракаса в свои поместья в провинциях. Но было уже поздно. 19 апреля 1810 г. в Каракасе вспыхнуло восстание. Выразителем требований восставших стал городской совет – кабильдо. Колониальная администрация капитулировала без борьбы, и власть в свои руки взяла Верховная правительственная хунта, объявившая себя «хранительницей прав Фердинанда VII».
Легкость одержанной победы превзошла все ожидания. Не было пролито ни единой капли крови. Через несколько дней после 19 апреля девять высших чиновников и офицеров колониальной администрации во главе с Эмпараном были препровождены на корабль в Ла-Гуайре и отправлены за океан. Верховная правительственная хунта Каракаса получила признание всех провинций генерал-капитанства (кроме провинции Маракаибо и округа Коро), а также со стороны католической церкви, что упрочило положение и авторитет новой власти. Архиепископ Каракаса призвал священников служить молебны во славу нового правительства. Присягнув на верность Фердинанду VII, Верховная хунта формально признала вассальную зависимость Венесуэлы от Испании. Это была серьезная уступка влиятельным сторонникам монархии среди богатой части местного населения. Однако на деле произошел разрыв с метрополией.
Документальных свидетельств непосредственного участия Боливара в событиях 19 апреля не обнаружено, хотя в мемуарах некоторых современников упоминается о том, что Боливар за несколько дней до восстания нелегально вернулся в Каракас. В исторической литературе в этой связи приводятся различные толкования. Высказывается мнение, что Симон Боливар хотя уже получил известность как поборник независимости, однако не входил в число признанных лидеров патриотов, то есть был одним из многих, и поэтому в то время остался в тени. Упоминается также о том, что у него были дружественные отношения с генерал-капитаном Эмпараном, человеком либеральных взглядов, которому после возвращения в Испанию пришлось пострадать за свое «мягкое» поведение. Висенте Лекуна выдвинул гипотезу, что Боливар расходился с руководителями движения 19 апреля в вопросах будущего государственного устройства Венесуэлы, и это обстоятельство решающим образом повлияло на его позицию [37]. Скорее всего дело в том, что уже в это время происходило размежевание в рядах патриотов и представители радикального крыла освободительного движения оказались оттесненными на задний план умеренными деятелями, утвердившими свою руководящую роль. Им принадлежало абсолютное большинство в Верховной правительственной хунте, состоявшей из 23 человек, в то время как радикально настроенные патриоты получили всего три места [38]. Что же касается отношения Боливара, то для него не возникало вопроса, на чьей стороне выступать. Он был поборником независимости и был готов сражаться с ее врагами, служить ей на дипломатическом или любом другом поприще.
Примеру Венесуэлы последовали другие испанские колонии в Америке. В мае – сентябре 1810 года испанское господство было свергнуто в Ла-Плате, Новой Гранаде, Кито, Новой Испании и Чили. Только в вице-королевстве Перу, где были расквартированы крупные отряды королевской регулярной армии, а также в Центральной Америке испанцам удалось сохранить власть. Началась война за независимость, продолжавшаяся полтора десятилетия.
В Верховной правительственной хунте Каракаса преобладали умеренные деятели, и многие из них надеялись уладить дело с метрополией полюбовно. Однако напряженность обстановки в стране и сохранение в руках роялистов нескольких важных опорных пунктов не позволяли почивать на лаврах, упиваясь одержанной победой. Установление власти патриотов положило начало осуществлению в Венесуэле наиболее неотложных реформ. Хунта провозгласила свободу торговли с иностранными государствами, объявила о запрете работорговли, уменьшила поборы, взимаемые с крестьян-индейцев, и отменила некоторые налоги.
Известия, поступавшие из Испании, вызывали тревогу. В феврале 1810 года испанская Центральная хунта самораспустилась, передав свои полномочия Регентскому совету. В нем верховодили деятели клерикально-роялистской реакции, мечтавшие вернуть Испанию и ее заморские колонии к положению, существовавшему до начала антифранцузского восстания и буржуазной революции. Венесуэле нужно было готовиться к борьбе, искать союзников, закупать оружие для своей защиты.
27 апреля 1810 г. каракасская хунта обратилась ко всем кабильдо испанской Америки с призывом последовать примеру венесуэльских патриотов. В этой первой внешнеполитической декларации независимого правительства Венесуэлы открыто осуждались узурпатор Франции и деспот Карл IV, утверждалось суверенное право населения колоний распоряжаться своей судьбой, заявлялось, что сотрудничество с испанцами возможно только на основе равноправия. В заключение все кабильдо призывались «внести вклад в великое дело создания испано-американской конфедерации» [39]. Таким образом, уже через неделю после свержения испанского гнета Венесуэла провозгласила себя решительной сторонницей латиноамериканского единства.
Для установления отношений с иностранными государствами Верховная правительственная хунта направила своих эмиссаров к англичанам на остров Кюрасао и на Ямайку. Однако эти шаги не дали результатов. Одновременно было решено направить официальные дипломатические миссии в Вашингтон и Лондон для «расширения торговли и сотрудничества с дружественными или нейтральными государствами». Руководство первой миссией из трех человек, отбывшей в США в мае 1810 года, было поручено Хуану Висенте Боливару. 6 июня 1810 г., через шесть недель после прихода к власти, Верховная правительственная хунта утвердила состав дипломатической миссии в Лондон. Ее возглавил Симон Боливар, получивший официальный ранг первого депутата и чин полковника. Вторым депутатом был назначен Луис Лопес-Мендес, а секретарем – Андрес Бельо.
Конечно, не случайно ответственное и сложное дипломатическое поручение хунта возложила на двадцатисемилетнего Боливара, хотя и известно, что он сам предложил свою кандидатуру для миссии в Англию. Симон знал Европу не по книгам и имел там влиятельных друзей. Он слыл высокообразованным человеком, свободно говорил по-французски, знал английский, хотя и не пользовался им в разговоре. О его выдающихся способностях ходили легенды. Необыкновенная память Боливара хранила тысячи имен, дат, событий. Бегло прочитав книгу, он мог без труда цитировать целые страницы, почти не отклоняясь от оригинала. И еще одно обстоятельство, сыгравшее далеко не последнюю роль: правительство Венесуэлы не имело денег, а Симон Боливар был богатым человеком и получал большой доход от своих поместий. Как и его старший брат Хуан Висенте, он мог без труда взять на себя большую часть расходов, связанных с дипломатической миссией.
