Джин Вронская - Неистовая Матильда: Любовница Наследника
После спектакля Наследник пришел за кулисы к Мати. Костюмерша, увидев, кто посетитель, скромно вышла за дверь.
— Мати, дорогая, какой успех! Я горжусь тобой. Это тебе, любовь моя, совсем крошечный подарок от меня. — Он протянул ей изящную резную шкатулку из слоновой кости.
— Что это, Ники?
— Открой.
Мати открыла. На пунцовом бархате лежал комплект из ожерелья с бриллиантами, серег и необыкновенной красоты кольца.
— Это принадлежало моей датской бабушке. Мама дала мне его для тебя.
— О, милый Ники, спасибо! Ее Величество такая милая, ты передай. Это так прекрасно, это просто волшебно!
— Я должен тебя увидеть, дорогая, непременно сегодня, у нас… у тебя.
После того как ушел Наследник, в сопровождении двух офицеров пришел Великий князь Сергей. Офицеры внесли и поставили на пол огромную корзину красных роз.
— Милый Сережа, ты скупил целый рынок?
— Вообще-то попытался. Ты была восхитительна, дорогая. — Он мялся, ожидая, пока уйдут офицеры. — Ты хоть немного любишь меня, Мати? Я тебя люблю.
— Немного люблю.
Несмотря на колоссальный успех, Мати не чувствовала себя счастливой. У нее был печальный голос. Она уже знала правду о предстоящей помолвке. Сергей был такой милый, такой любящий… Она совсем запуталась. Что теперь делать?
Его Величество получил свежий отчет от графа Толстого.
«Наследник провел трое суток, не отлучаясь, в доме 18».
24 июня Наследник отправился в Лондон на бракосочетание своего английского кузена, герцога Йоркского, с принцессой Мэри. Среди гостей, съехавшихся со всей Европы, была Аликс, принцесса Алиса Гессенская. В широкополой шляпе, высокая. Она была очень красивая и не по летам серьезная. Он хорошо помнил Аликс, хотя видел ее только раз, почти десять лет назад, когда она приезжала в Петербург на свадьбу своей старшей сестры Елизаветы и Великого князя Сергея Александровича, младшего брата его отца. Тогда она была совсем девочкой. Боже мой, как она изменилась.
По возвращении Государь поинтересовался у Наследника, кто был на лондонских торжествах.
— Все видные люди Европы, отец. Кайзер Вильгельм Второй, королева Виктория, в общем, все родственники…
— А, эта старая сплетница, как она?
— Хорошо. Очаровательная маленькая старушка. Принц Уэльский был с женой. Она хороша собой, но чуть глуховата, разговаривая, я должен был кричать, что не очень удобно, но принц Уэльский сам орал громче всех. Ее Величество очень, очень мила.
— А как внук ее, Вилли?
— Прекрасно. Проездом в Берлине, я видел умилительное зрелище. 11 утра, площадь перед историческим окном, это второе окно слева в нижнем этаже дворца. В это время Вилли, как и его дед Император, всегда выглядывает из окна. Он смотрит развод караула, вносящего знамена, а народ смотрит на него. Ротный командир отдает Вилли честь саблей, толпа ревет от восторга и машет шапками. Вилли приветливо кланяется. Берлинцы любят эту сцену.
— Фридрих Великий всегда каждый день брился у этого окна, держа в одной руке маленькое зеркальце, в другой — бритву.
— Да, папа, я знаю… Между прочим, в Лондоне старушка Виктория и Вилли, оба хотят, чтобы я женился на ней.
— Я полагаю, Ваше Величество, Императорское правительство тоже хочет этого брака по политическим мотивам, — вставил словцо министр иностранных дел.
— Правительство России — это я. Все остальные — мои верные слуги и должны выполнять мои приказы. Вы, конечно, знаете, что иностранцев я не очень жалую. — Император помолчал. — На той неделе, правда, приедет один, которого я приму.
— Это кто, папа?
— Вильям Стэд, англичанин, журналист. Не люблю писак, но Ольга Новикова говорит, что этот особый. Основал Лигу Мира. Мир — это важно. Ты, Ники, должен присутствовать. Так что же, о чем мы говорили? Да, если бы не строгий закон, что Наследник престола должен жениться только на иностранной принцессе, равной ему по крови, я бы женил моего сына на хорошей русской девушке. Посмотрите на нас, Романовых, мы большие, голубоглазые. Обычай жениться на немецких принцессах уменьшает в нас долю русской крови. А я вот женился, — он ласково улыбнулся императрице, — на прекрасной датчанке, моей дорогой Минни. Кого бы ты выбрал, Ники, если бы тебе было можно жениться на ком-то из наших?
— Я не знаю, отец.
— Почему не знаешь? У нас прекрасные русские девушки — Гагарины, Урусовы, Голицыны, Юсуповы…
— Спасибо, отец, они не для меня.
— Ну конечно. Ты интересуешься только твоей маленькой танцовщицей. Я очень хорошо информирован.
— Ну, допустим.
— И что? Скажи. Я настаиваю.
— Хорошо, если ты настаиваешь. Я бы женился на Мати.
— Ты абсолютный дурачок. Польская нищенка, которая подставляет свою… тому, кто пожелает…
Лицо Наследника исказилось.
— Это неправда. У нее за всю жизнь только и был один друг. Ты хотел, чтобы я сказал правду. Я и говорю тебе то, что чувствую. Я прекрасно знаю, что не могу на ней жениться. Но могу тебя порадовать, твоя Алиса мне нравится, да, да, нравится. А сейчас мне надо идти, я увижу Вас, Ваше Величество, за обедом.
— Ты мчишься на свидание с твоей Мати?
— Может быть.
Ники был охвачен яростью и злостью. Добрый, мягкосердечный от природы, он физически страдал оттого, что он должен будет оставить Мати. Конечно, Серж любит ее и с ней все будет хорошо, успокаивал он себя. Но в душе знал, что ничего хорошего из этого всего не будет.
— Ты слышала, дорогая, что говорит наш сын? Я вышлю ее…
— Не делай этого, дорогой. Это жестоко. Это только легкая интрижка.
— Легкая? Все свое свободное время он проводит только с ней… Я надеюсь, что ты права. Хорошо, посмотрим. А Алиса Гессенская, она тебе нравится ведь. Но моя дорогая Минни, она всего лишь небогатая принцесса из мелкого немецкого княжества. Она вообще-то нам не очень подходит. — Государь взглянул на жену.
— Абсолютно не подходит. Мне претит мысль, что мой сын женится на немке. Ты знаешь мои взгляды, дорогой. Кстати, у герцога Орлеанского есть красавица дочь. Может, она. Как ты думаешь?
— Уже пытались, милая Минни, но она — католичка, а в православие отказывается перейти. Большая проблема.
— Как жалко…
Мати знала правду, что Ники собирается жениться на этой немке. Нет, нет, — думала она, — он не может меня оставить. Он любит меня. — Но после возвращения Наследника из Англии слухи о предстоящей помолвке стали все настойчивее. Газеты обсуждали это дело на все лады. — «Хорошо, хорошо, тогда я буду с Сержем. Это вина Ники, а не моя». Но каждую ночь она лежала в постели, оплакивая потерю своего Ники. Боже мой, она теряет его из-за этой ужасной немки, которая не ездит верхом, не может много гулять, потому что у нее слабые ноги. Мати с жадным любопытством ловила каждую сплетню о своей сопернице. Недавно ей донесли, что Императрица противится этому браку. Почему же Ники не откажется от брака? Так много членов Императорской Семьи женились морганатически, его собственный дед, кстати. А Петр Великий? Он женился на эстонской прачке из пленных, и никто не смел возразить. «Почему не я? Я — ведущая балерина ведущего театра Европы, я — не прачка. У меня прекрасные ноги, у меня прекрасное тело». — Она чувствовала, что ее грабят. Мрачные мысли настраивали ее на мрачный лад.
— Отец, надо послать венок от Правительства — умер Чайковский.
— Чайковский? Какой Чайковский? Этот паршивый революционер, который основал коммуну в Америке?
— Да нет же, наш знаменитый композитор, милый. Я распоряжусь, Ники, от нас будет венок.
— Это прекрасно, мама.
— Какие еще новости? — поинтересовался Государь.
— Похороны привлекут толпы людей. В столицу уже съехались все иностранные корреспонденты.
— Толпы? Позовите мне начальника полиции, никаких толп. Толпы — это всегда беспорядки.
— Да нет, отец. Это другие толпы… музыканты, артисты, это не революционные студенты.
— Ники, не спорь, я знаю, что говорю.
— Этот Чайковский, которого тринадцать лет финансировала чудачка миллионерша фон Мекк, не так ли?
— Петров прав. Чайковский стоил ей 18 000 рублей золотом в год, видеть при этом ее он вообще не хотел. Часто писал по двадцать писем в день, но ей только, когда хотел денег. Вот наивная старая дура!
— Да хватит, господа, это Императорский театр, а не рынок. А вы, Марков, чушь изволите говорить. Вы завидуете гению, потому что сами плохой композитор. — Голос Мати был сердитый.
— Господа, Мати, послушайте, я все знаю про эти деньги. Я вам сейчас расскажу самую секретную информацию из внутреннего источника. Чайковский недавно написал письмо Государю, денег просил…
— Неужели!
— Откуда тебе это известно, Чаплыгин?
— Я, между прочим, — журналист. Сведения из Зимнего дворца. У меня там информатор. Государь распорядился дать Чайковскому 3000 золотых рублей из Императорского фонда. По этой причине наш композитор неожиданно стал нежным другом великих князей Константина Николаевича и Константина Константиновича. Он вдруг нашел их очаровательными и занимательными. Вы только послушайте, — Чайковский посвятил двенадцать… да, двенадцать романсов императрице!
