Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков
В воротах его окликнул сторож:
– Пан Олесь, можно на минутку? Тут для вас передали письмо. Приличного вида пан при галстуке.
Олесь удивился, потому что он ни с кем не делился своим адресом. Знал о нем только главный редактор. Взяв в руки конверт, осмотрел внимательно: ни марок, ни штемпелей.
– Что-то не так? – негромко спросила Арета.
Олесь посмотрел на сторожа, которого этот конверт, казалось, заинтересовал больше, чем адресата.
– Нет, все в порядке, это из редакции. Пойдем.
Когда они отошли, он вскрыл конверт и вытащил письмо. Письмо от отца. Он узнал его почерк. Олесь прочитал и выругался.
– Вот черт! Мой отец арестован!
Он почувствовал, как ему не хватает воздуха. Отца арестовали из-за него?!
Арета взяла из его рук письмо, пробежала глазами.
– Радиомаяк! – Сказала она. – Вот как все интересно закручивается! Этого я не учла.
– Вы о чем?
– Да так… О наболевшем. Арест вашего отца ничего не меняет. Тем более мы должны попасть во Львов, чтобы его спасти.
– Каким образом? – не понял Олесь.
– Для начала надо выяснить, правда ли то, что его арестовали. Поэтому надо включить этот радиомаяк.
– Я не могу его включить на расстоянии. Он где-то в горах. Туда два дня лесом, три дня полем.
– Но вы можете отметить на карте, где вы его спрятали?
– Могу.
– Прекрасно. Я передам эту карту тем, кто все сделает. Тогда нам останется ждать, когда вашего отца выпустят. А если нет, то будем действовать иначе. Хотя я думаю, что это просто чекистская хитрость. Они не могли арестовать того, кто еще не завершил своих исследований. Он им нужен. А теперь расскажите мне все, что связано с этим радиомаяком.
– Это длинная история, – ответил Олесь.
– Ничего, у нас есть время.
Он поймал себя на мысли, что и так собирался ей рассказать о своем приключении. Просто не знал, с чего начать, хотя и предвидел, что его рассказ Арету заинтересует.
Глава 49
Киев, ноябрь 2019. Ночная слежка за Риной приносит больше вопросов, чем ответов
Время быстро дотянулось до сумерек и у Бисмарка от неподвижности своей и пейзажа в неровной веточной рамке, стали слипаться глаза. Он зевнул несколько раз и впал в легкую дрему. Холодная влажность воздуха только способствовала сонливости. Глаза закрывались, но он не без усилий снова их открывал и, чтобы как-то расшевелить, взбодрить себя, крутил головой, пытаясь напрягать мышцы шеи.
Он уже полулежал на этих козлах, все еще упираясь локтем в доску, но вес тела давил на руку и, устав от неудобной позы, Бисмарк просто улегся на бок, думая, что он и так не будет упускать из вида дом с балкончиком. Но тут глаза его закрылись намертво. Он сдался. Сдался сну, думая, что все равно он всё прекрасно слышит – ведь уши не закрываются на ночь! Он все прекрасно слышит даже через дрему, через наступающий сон. А значит, если какой-то шум, какой-то звук, он обязательно откроет глаза!
Может быть, часа через два или даже позже рядом, за забором, на улице остановилась машина. Водитель заглушил мотор и именно этот момент уловил Олег ухом сквозь сон и внутренне встрепенулся. Буквально через минуту скрипнула дверь.
Бисмарк открыл глаза, приподнялся на локте. Перед воротами дома с балконом стояла современная, «навороченная», не государственная «скорая помощь». На крыше крутого микроавтобуса кроме поперечного ряда красных и синих мигалок торчали еще шесть черных толстых и коротких антен. Ее присутствие заставило вздрогнуть, испугаться за Рину. Но машина стояла спокойно, тихо, без сирен и цветовой сигнализации. За стеклом кабины виднелась голова водителя и даже чуть-чуть лицо, ведь водитель что-то просматривал в смартфоне.
Дверь в дом была закрыта, но ведь он отчетливо слышал ее скрип! Значит, на машине приехал врач и прошел в дом!
Холодный ночной воздух бодрил. Бисмарк уселся на козлах, кашлянул и прикрыл рот рукой.
«Но она ведь и подъехала без сирены? – задался вопросом. – Когда “скорую” вызывают, она же обычно едет с сиреной?! Или ночью они едут тихо? Машин мало, некого сгонять с дороги?!»
Мысли понемногу становились динамичнее. Он чувствовал реальное пробуждение и тела, и мозга.
Водитель за стеклом кабины отключил смартфон и откинулся на спинку сидения. Его вздернутый кверху подбородок удивил Бисмарка. Разве шейным позвонкам не больно? Разве можно так заснуть?
Дверь дома приоткрылась и странный мышиный писк заставил сидевшего на козлах парня посмотреть вниз, на землю. Но звук явно долетал не снизу, не оттуда.
Две женщины в одинаковых куртках вышли из дома и несли что-то на руках к «скорой помощи». Какие-то большие белые свертки.
Опять прозвучал этот писк, а потом он вдруг трансформировался то ли в стон, то ли в плач.
Одна женщина подошла к кабине «скорой» и чем-то ударила по ней. Может, локтем.
В кабине тут же вспыхнул свет. Водитель выбрался и, пошатываясь, прошел к задним фарам, осмотрел их внимательно. Потом распахнул дверцы. Шагнул внутрь.
– Аккуратно! – предупредила его одна из женщин, передавая сверток.
Снова зазвучал плач, младенческий плач, не громкий, но протяжный, как бесконечная жалоба.
Со свободными руками женщины вернулись в дом лишь ради того, чтобы через пару минут снова выйти оттуда и снова с большими белыми свертками в руках.
– Главное – не перепутать! – сказала одна на ходу.
– Да у них бирочки! – успокоила ее вторая.
– Ни хера себе! – прошептал изумленный Бисмарк. – Что это еще за ночные ясли?
Сон окончательно покинул его тело. Он осторожно поднялся на ноги, чтобы лучше видеть происходящее.
Женщины вынесли еще несколько младенцев, после чего сели внутрь «скорой» и машина уехала. Тихо, без сирены и привычной «цветомузыки».
Олег так и остался стоять, наблюдая за домом с балконом. В доме горели окна. Одно из них вдруг потухло.
Улицу осветили фары приближающейся машины. Свет фар обогнал шум мотора, но когда машина остановилась перед домом с балконом, Бисмарк понял, что и в этот момент ее мотор
